– Сама так думала, – покивала Каниша. – Но тогда как это объяснить?
Она закатала рукава трикотажной водолазки и вытянула вперёд руки. На обеих руках от запястья до локтя были видны мелкие царапины и ссадины.
– Тебе виднее, – хмыкнула подруга, – мало ли где оцарапаться можно.
– В том-то и дело, что мне негде! Я, когда по саду бежала, за ветки цеплялась… Тут что-то не то…
– Хорошо, что мне ещё сделать, чтобы тебя успокоить?
– Послушай, Бибигуль, а ты не поможешь мне найти психотерапевта? – попросила Каниша и, помолчав, добавила: – Только очень-очень хорошего и своего… чтоб никто не узнал, о чём я ему расскажу.
Биба посерьёзнела.
– А со мной не хочешь поделиться? Я, конечно, не психотерапевт, но всё же… Давай колись, чего недоговариваешь.
– Пожалуйста, не спрашивай, – взмолилась Каниша, – я потом всё тебе расскажу… Мне сначала самой разобраться надо, что происходит. Понимаешь, в голове непорядок.
Она беспомощно и виновато улыбнулась.
– Конечно, непорядок, – долив вина в бокалы, согласилась Биба. – Во-первых, столько лет без отдыха, во-вторых, за Динарочку сердце болит… Как там она в Турции своей? Замуж ещё не вышла? Сыном хоть интересуется? Не забывает, что сынуля у неё особенный?
Каниша достала из сумочки смартфон, и, выведя на дисплей фотографию Динки, протянула телефон Бибигуль.
– Ух! – восхитилась та. – Какая она стала! А дяденька симпатичный рядом с ней – это кто? Жених?
– Знаю только, что зовут Сахиб. Пока просто встречаются, но Динка говорит, что намерения у него серьёзные. Только вот про Ержана она пока ему ничего не рассказывала, боится, что если узнает, что наш мальчик инвалид…
– Если намерения серьёзные, то не бросит… – задумчиво протянула Бибигуль и кивнула Канише на бокал. – Давай за счастье наших деток! Пусть у них всё будет хорошо.
– Пусть будет лучше, чем у нас, – прошептала Каниша и, сделав мелкий глоток, поставила бокал на стол. – Так как насчёт психотерапевта? Для меня это очень важно!
– Ладно, Турсунова, не трагедизируй! Устроим!
Биба достала из ящика стола визитницу и, полистав, вытащила одну из карточек.
– Шапиро Соломон Натанович, израильский профессор, устроит? Ведёт семинар в клинике моей приятельницы. У него своя методика, говорят, Юнг отдыхает. На мой взгляд, работает этот Шапиро, не совсем традиционно, но результаты блестящие. Могу договориться, чтобы принял тебя.
– Он на английском работает? С переводчиком? У меня-то с языками никак, только казахский да русский. Да и переводчик опять же… А мне бы с глазу на глаз хотелось.
– Расслабься, английский не понадобится. Он наш бывший соотечественник. Как договорюсь, дам знать!
Глава 4Случайное знакомство
Майский субботний полдень выдался прекрасным. Чистая синева безоблачного неба, прогретая ещё не слишком жаркими солнечными лучами, цветущие деревья и яркая сочная трава на газонах радовали глаз и словно уговаривали алматинцев не торопиться нырять в свои авто и не спешить прятаться под крышами домов.
«Люди! – ласково шептал ветерок. – Посмотрите, как прекрасен наш город! Хоть ненадолго отложите свои дела и прогуляйтесь по паркам, присядьте на скамеечку в сквере или просто пройдитесь по улицам!»
Выйдя из «Гиппократа», Каниша остановилась и облегчённо выдохнула. Как же приятно осознавать, что волнения были напрасны. Будь она помоложе, побежала бы вприпрыжку по улице. Но в свои сорок девять она просто решила пройтись через парк героев-панфиловцев до супермаркета «Юбилейный» пешком. Ей очень хотелось разделить радость с внуком. Само собой, рассказывать мальчику о своих видениях и страхах по поводу возможного диагноза она бы никогда не стала. Но побаловать вкусностями родного человечка сегодня сам бог велел. Тем более что пирожные с творожной начинкой, продающиеся в этом магазине, были любимым лакомством Ержанчика.
Свернув с улицы Колдаякова, она неспешно дошла до музея музыкальных казахских инструментов имени Ыхласа Дукенулы, известного домбриста и композитора. На площадке перед музеем было многолюдно. Какую речь тут только не услышишь! Английский, китайский, немецкий и другие неизвестные Канише языки сливались в какофонию и напоминали гомон птичьего базара.
Полюбовавшись старинным фасадом музея, Каниша хотела уже идти дальше, как недалеко от неё остановился туристический автобус. Из открывшихся дверей выпрыгнул молоденький гид, а за ним мягкой волной вытекла толпа экскурсантов. В руке гида был зажат белый флажок с синим крестом. «Финны», – догадалась Каниша.
Большинство интуристов были перламутрово-белокожими, светловолосыми и, независимо от пола, одетыми в светлые бриджи и футболки. Женщины практически без косметики. Лица приятные, открытые. Они словно по команде достали телефоны и, восхищённо переговариваясь, защёлкали камерами, фотографируя здание музея и прилегающую к нему площадь, где стояла потрясающая скульптура кобыза[3]. А как такой красотой не восхититься?!
Каниша вспомнила, как была здесь с Ержанчиком. Словно наперекор болезни, сковывающей тело, пытливый ум любимого внука готов без устали поглощать новые знания. И хотя бóльшую часть своей жизни он вынужден проводить в шестидесяти квадратных метрах квартиры, мальчишка всегда несказанно счастлив, когда они с бабушкой отправляются в путешествия. Не прогулка, не поход, не вылазка, а именно путешествие! Только так бабушка и внук Турсуновы называют посещения парков, музеев и театров.
Самостоятельно из дома Ержан не выходит. Он хоть и может ходить, опираясь на тросточку, но на открытых пространствах теряется, рискуя упасть. И лишь рядом с моложавой бабушкой, которую многие принимают за маму, чувствует себя уверенно. Да и Каниша в любой момент готова его поддержать.
Однажды, вдоволь набродившись по залам музея, они присели в парке на лавочку. И Ержан рассказал Канише легенду о сотворении кобыза, да невзначай обмолвился о своей вере в силу его исцеляющих звуков. Каниша едва не расплакалась, глядя, как мальчишка вдохновлён и увлечён своим рассказом. Его глаза светились, и он не обращал внимания на усталость, съехавший сандалик и пальчики, стёртые о пластиковую рукоять специальной тросточки.
– Бабушка! – он умоляюще посмотрел на Канишу. – Пообещай, что мы сходим на концерт, где будут играть только на кобызе.
– Почему только на кобызе? – поцеловав внука в макушку, спросила она.
– Кобыз – это волшебство! Его сотворил Коркыт-ата[4], искавший ключ к бессмертию. Он объехал всю землю, пока не понял, что только музыка может остановить смерть. Он постоянно играл на нём и жил. Но однажды уснув и прекратив играть, Коркыт-ата умер. Это, конечно, легенда, – по-взрослому вздохнул Ержан, – но она мне нравится. Я знаю, что бессмертных людей не бывает, но, может, звуки кобыза хоть капельку вылечат мой ДЦП?
– Умник мой! Ты откуда это узнал? – Каниша порывисто прижала к себе внука. – Как же я тебя люблю, сердце моё!
– И я тебя люблю, бабушка, – высвобождаясь из объятий, улыбнулся Ержан. – А прочитал я в интернете, там про всё написано…
Им было хорошо вдвоём. Они беззаветно любили друг друга и могли подолгу разговаривать обо всём на свете. Жаль только, что со временем он стал отвыкать от матери, от Динки, которая в погоне за личным счастьем будто отодвинула сына на второй план.
«Наверное, это расплата, – часто думала Каниша. – Она ведь тоже выросла у бабки с дедом».
Избалованная, залюбленная и не знающая ни в чём отказа, Дина всегда творила, что хотела. После девятого класса, разочаровавшись в школьном обучении, одна уехала в Астану, поступила в медицинский колледж. Учёба продлилась недолго – Ержанчик родился, когда ей было всего семнадцать. Материнство не увлекало эксцентричную девушку. Кое-как проведя с сыном два года, она снова уехала в столицу, на этот раз выбрав колледж сервиса и туризма, а затем перебралась в Турцию. После Динкиного отъезда в квартире Каниши снова появилась тётя Роза…
– Ради бога извините, – приятный мужской голос вернул Канишу к действительности.
Молоденький гид с финским флажком просительно заглядывал ей в глаза.
– Ещё раз извините, вы не проводите одну из моих туристок до скамеечки?
– Я?! – опешила Каниша. – Неужели у меня на лбу написано «Врач скорой помощи»?
– Вы! – нетерпеливо кивнул паренёк. – Да не переживайте, она просто натёрла ноги. Я бы и сам проводил, но мне пора группу в музей заводить.
– Интересная просьба, – Каниша беспомощно развела руками.
– Ну, пожалуйста, – он скорчил умоляющую гримасу. – Вот моя визитка на всякий пожарный случай. Если что, звоните, я прибегу.
Он протянул Канише продолговатую карточку и поспешил ретироваться.
– Ладно, провожу до скамейки, – обращаясь к быстро удаляющейся спине, вздохнула Каниша, – но вы же понимаете, что я финского не знаю.
– И не надо, голубушка. Я прекрасно говорю на русском! – сухощавая немолодая дама в кокетливой соломенной шляпке и светлом брючном костюме дотронулась до её локтя. – Представляете перепутала, голова садовая, – смеясь, произнесла она. – Думала, едем на концерт. И вот… – дама указала глазами на свои элегантные узкие туфли. – Оказывается, сегодня по программе день музеев. Вашу чудную Кастеевскую галерею я кое-как выдержала, но девять залов музея музыкальных инструментов мне не осилить. Уж не взыщите, голубушка…
Манеры, да и весь облик пожилой интуристки были очень располагающими.
Канишу всегда удивляла и восторгала жажда жизни западных пенсионеров. Вот поди ж ты, в таком возрасте путешествуют! Знакомятся с культурой и природой далёких стран. А наши… Да после шестидесяти пяти ездят разве что на свадьбы и похороны. Заграничный тур им и в голову не придёт.
– Возьмите меня под руку, – предложила Каниша. Финка благодарно кивнула. Отойдя на приличное расстояние от музея, они наконец увидели то, что искали. Устроившись на скамейке среди раскидистых каштанов, любительница путешествий скинула туфли и, расплывшись в блаженной улыбке, стала разглядывать парк.