— Привет, Курсант, — подмигнул мне Гоша Индия. — К шефу идешь? Время у тебя будет? Переговорить потом надо.
— Привет, – я протянул в ответ руку. – Давай сейчас поговорим. У меня к начальнику, так-то, не горит.
— Отлично, — улыбнулся Гоша. — У меня машина внизу, там нам никто не помешает. Не против в ней перетереть? У вас я как-то неуютно себя чувствую. Вроде сам пришел, но кажется, будто уже не выйду отсюда.
Мы спустились и вышли из здания. За углом на обочине одиноко стояла белая Волга. Двадцать четвертая модель, такая же, что и у Зинченко. Та самая, которую Гоша мне одалживал до дому доехать, когда похитил меня и собирался расправиться.
Мы сели на заднее сиденье. Гоша похлопал по плечу водителя:
— Сходи, Никитич, прогуляйся. Купи “Советский спорт” и пару лотереек мне возьми. А нет, купи сразу десять билетов. Пять тыщ хочу выиграть.
— Зачем вам деньги? - прокряхтел водитель. — У вас и так все есть.
— Тебе отдам, — хмыкнул Гоша. — Нужны тебе пять тыщ, Никитич?
— Ну если мне, то, может, я пятнадцать билетиков-то возьму?
— А бери, — махнул рукой Гоша.
Водитель вышел из машины, а Гоша, поймав на себе мой недоумевающий взгляд, пожал плечами:
— Люблю играть, ничего поделать с этим не могу. Даже вот казино собственное имею, а все равно на лотерейки тянет. Хотя все в жизни есть. Не знаю, почему так.
В это время самой популярной лотерей в СССР было “Спортлото”. Государственная придумка. Половина прибыли от нее уходила на финансирование советского спорта.
По средам и субботам миллионы людей прилипали к телеэкранам и с замиранием сердца следили за розыгрышем “6 из 49” и “5 из 36” в надежде получить баснословные деньги и прославиться. О счастливчиках, что выигрывали по несколько тысяч рублей, обязательно писали в газетах.
Кроме денег выигрышем мог быть и товар. За несколько копеек у простых граждан появлялась надежда выиграть дефицитный мотоцикл или даже автомобиль. Лотерея приобрела всенародный характер. По всей стране даже работали специальные киоски. Сейчас розыгрыши особенно стали актуальны для государства. Вовсю шла подготовка к Олимпиаде-80, и в ее бюджет тоже шла выручка от проданных билетов.
— Это честная лотерея, — улыбнулся я. — В нее можно и поиграть. Потом много других будет. Безвыигрышных.
— Откуда знаешь? — Гоша с удивлением на меня уставился.
— Так, предположил просто, — пожал я плечами. — Мы же не лотерею будем обсуждать? О чем ты хотел поговорить?
— Как продвигаются дела с расследованием убийств? — Гоша вдруг стал серьезный, а его лицо даже чуть посерело. — Я к Горохову ходил, сам лично все разузнать хотел. Он еле согласился со мной встретиться. Не хотел, гад, ничего рассказывать. Пришлось придумать, что я про круг общения Зины кое-что вспомнил. Только тогда меня к нему пустили. Важный москвич. На кривой козе не подъедешь. С местными проще было разговаривать. А этот так мне ничего и не поведал дельного. Мол, работаем, все узнаете из официальных источников. Ты хоть мне расскажи, Курсант… Есть подвижки какие? Слышал, что Зинченко закрыли. Но это за те кассеты, что мой домушник нарыл – пусть не зря поработали, но ты же понимаешь, о чем мое сердце болит. За Зину он ничего не рассказал?
— Молчит пока… Сокамерников своих к нему подсаживали, но те разговорить его тоже не смогли. После этого помурыжил его Горохов еще недельку, потом вызвал на допрос и стал уже прямо спрашивать, не был ли он знаком с Зиной и другими убитыми. Где он был в те дни, когда их задушили. Но тот одну и ту же пластинку крутит. Мол, никого из них не знал, где тогда был — не помню и не обязан помнить, дескать, времени уже столько прошло. А у нас доказательств против него с гулькин нос — только “Волга” белая да описание, что мужик солидный в возрасте Соболеву подвозил. Еще экспертизу с НИИ Почвоведения ждем, из Москвы. Затянули они исследование.
— Так вы бы…
— Люди науки — существа тонкой душевной организации, – спокойно ответил я. – Давить на них нельзя, иначе все наоборот сделают. Отослали в их адрес некоторые улики. Вот ждём результат.
— Негусто, — Гоша задумчиво поскреб угловатый подбородок. — Тряхнуть бы гада с пристрастием… Может, отпустите Зинченко? А я сам бы с ним поговорил? По душам…
— Теперь его нескоро выпустят, ему распространение порнографии вменили. С местной прокуратурой уже все порешали, они будут на суде за реальный срок ходатайствовать, чтобы штрафом не отделался. Если после того, как его посадят, убийства прекратятся — значит, это он маньяк. Будем дальше под него копать.
— А если не прекратятся? — нахмурился Гоша.
— Даже думать об этом не хочу. Горохов уже на сто процентов уверен, что это Зинченко. Чуйка у него хорошая на такие дела. Дело “Мосгаз” он расследовал. В любом случае, пока не найдем убийцу, москвичи отсюда не уедут. Горохов как-то проболтался, что хоть всю жизнь здесь проведет, но найдет маньяка. Нельзя ему с пустыми руками возвращаться. Карьере и репутации сразу конец.
— Ну, всю жизнь — это долго, — поморщился Гоша, – я столько не выдержу... Сам-то, что думаешь? Мог Зинченко их убить? Ты мне скажи.
— Черт его знает… Есть у меня кое-какие мыслишки. Но не успеваю все проверить. На трамвае и на автобусе сильно не разбежишься, время уходит.
— А что раньше молчал? Тебе машина нужна?
— Да нет.
— Как нет? Права есть?
— Нет.
— Ну водить же ты умеешь?
— Конечно.
Гоша привстал и, перевалившись через передний ряд сидений, пошарил впереди рукой. Выдернул ключи из замка зажигания и протянул их мне:
— Бери, машина твоя, пока преступление не раскроешь. В бардачке расходы на бензин и прочие служебные издержки.
— Спасибо, конечно… Но я взяток не беру.
— Какая на хрен взятка?! Это мое небольшое вложение в дело раскрытия преступления. Надеюсь, ты отплатишь мне результатом.
— Постараюсь, — я взял ключи. — Теперь дело быстрее пойдет. Уверен.
— Вот и хорошо. Давай, я с правами договорюсь. Сделают тебе в ГАИ по-быстренькому.
— Да с правами я сам порешаю. А пока у меня удостоверение есть. Лучше любых прав.
Пока это еще было действительно так. Я в девяностые и в начале нулевых права вообще с собой никогда не брал. Все заменяла ксива.
— Удостоверение? Тебя приняли в штат? — удивился Гоша.
— Не совсем. Я теперь, вроде как, прокурорский. Помощник следователя внештатный. Но для нашей провинции такие корки лучше майорских. Потому как штамп в них генеральной прокуратуры СССР стоит. Спасибо товарищу Горохову — подсуетился.
— Ого… — Гоша присвистнул. — Так ты теперь не мент вовсе? Я рад. Не люблю ментов. Без обид…
— И не надейся. В душе я все равно мент, — улыбнулся я. — И работать буду в милиции, а не в прокуратуре. Вот только найду убийцу…
— Даст бог… Найди его. Прошу, — Гоша съежился. Взгляд его снова стал пустым.
— Сам хочу. С приездом Горохова проще стало. Он все отделы под себя подмял. Даже начальник УВД и замполит ему не перечат. Теперь дело о маньяке в приоритете, так что, наоборот - это ему все докладывают. Вот только с местной прокуратурой пока не лады.
— А что так?
— Да Дубов… Глеб Львович, старший следователь,оказался старым знакомым Горохова. Учились они на одном факультете и не очень ладили в свое время. Так оно и осталось.
— Тьфу ты! — Гоша поморщился. — Они бы еще вспомнили с детского сада обидки. Дубова я знаю. Мужик вроде нормальный. Только играть любит. У меня частенько в заведении бывает. Поговорю с ним, чтобы не ставил палки в колеса.
— Да он вроде и не ставит. Так. Как хищники все территорию делят, а то, что одно дело делают, никак признать не могут.
— Тем более поговорю. Лишь бы толк в этом был. Дубов, ведь он упертый, хотя и с головой. Раньше я думал, что это он мой катран прикрывает. Но он обычный завсегдатай заведения. Вот скажи мне, Курсант, неужели менты не знают про катран?
— Знают, конечно, — я решил не юлить перед Гошей, тем более, он сам уже догадался, что не просто так его заведению дают держаться на плаву.
— А почему рейдов нет? Облав?
— А как сам думаешь? – я внимательно посмотрел на него.
Гоша задумчиво хмыкнул:
— Думаю, что нужен кому-то важному катран. Не только мне. Народ у меня там непростой захаживает. Много интересных личностей высокого и знатного пошиба, но большинство из них по кривой дорожке идут. Даже из горкома люди есть. С фарцовщиками за одним столом играют. Весь городской бомонд собирается. Хм-м… Точно! Я понял! Где еще так соберешь вместе столько влиятельных и таких разных людей? Получается, что катран нужен тем, кто на моих клиентов виды имеет. Юрисдикция это не ментовская. Значит… Эх! Всегда подозревал, что у конторы я под прицелом. Хреново…
Гоша подозревал – ну, а я в таком варианте был на сотню процентов уверен.
— Да не так уж и хреново, – успокоил я его, как старого друга. – Пока твое заведение собирает барыг и коррупционеров — оно всегда будет процветать.
— Интересно… — Гоша задумался. — Получается, я, сам того не желая, на чекистов работаю. Информацию они с моего катрана качают. А взамен закрывать не дают. Что ж … Не думал, что Гоша Индия на властей работать будет. Ну, да ладно. Сейчас мне на это, честно говоря, наплевать. Я крови хочу. Обещай, что найдешь гада… Если помощь нужна будет, позвони в ресторан “Октябрь”. Трубку возьмет администратор. Скажешь, что ты Курсант, я всех там предупрежу. Если что-то срочное, он в лепешку расшибется, но меня найдет и передаст сообщение.
— Хорошо, — кивнул я. — Спасибо.
— Это тебе спасибо, что взялся с таким рвением за Зинку мою мстить. Скучаешь хоть по ней?
— Работа у меня такая, убийцам мстить.
— Ага, рассказывай. Ты же слесарь официально, вроде как. Но на жопе не сидишь, — улыбнулся Гоша. — Уже с прокурорскими корками бегаешь и “Волгу” вот отжал. Молодец. Если ментовка надоест, давай ко мне. Таких дел наворотим… Только, конечно, когда ублюдка этого изловишь.
— Нет уж. Мне еще в школу милиции поступать.