зовыми пятнами. После нескольких фраз он делал паузу и глубоко втягивал в себя воздух. Как-то солнечным утром Андрей Александрович вызвал меня и сказал: «Меня обязали ехать на отдых и лечение. Я буду не так далеко от Москвы, на Валдае. Уверяют, что там легко дышать»».
Далее в оборот была введена версия о том, что члены Ленинградской группы собрались на Валдае для того, чтобы решить вопрос о новом лидере. Мол, что делали на Валдае Попков, Вознесенский, Кузнецов? Затем подбрасывается идея, что прибывшие соратники боялись, что он даст материалы для раскручивания их группы. Нет ли действительно сознательного умертвления/убийства Жданова? Может, он смалодушничал и хотел всех ленинградцев сдать и его действительно отравили? Мол, мгновенная реакция ленинградцев свидетельствовала о том, что они боялись, что смерть Жданова даст толчок для раскручивания органами их группы. Но, во-первых, Кузнецов в то время сам курировал органы и, вроде бы, ему нечего было бояться.
По моей версии, Жданова скорее всего убили, для расчистки места на олимпе. Как убили? Есть все основания думать, что Жданову ввели один из имевшихся в то время лекарств-вазоконтрикторов, то есть веществ, суживающих кровеносные сосуды, а затем вызывающие их спазм. В то время такой класс средств был уже известен. Это могли быть вещества мезатон или дигидроэрготонин (они тогда уже были синтезированы на Западе). Мезатон (фенилефрин) начал использоваться на Западе для сужения сосудов в 1940 году. Поскольку у него уже были сужение коронарных артерий, то пораженное артеросклерозом сердце не выдержало. А вот тот, кто дал яд Жданову, тот и организовал вскрытие в темной комнате. Самое интересное, что свидетели, которые могли бы рассказать подлинные обстоятельства смерти Жданова, почему-то исчезли. Первой через семь дней после смерти Жданова повесилась его экономка. Потом умер лечащий врач, который делал вскрытие вместе с профессором Виноградовым. В 1951 году застрелил себя комендант государственной дачи, на которой умер Жданов. Странно, но в черепе у него обнаружили два пулевых отверстия… Не исключено, что убийство Жданова организовали сами члены ленинградской группы, когда узнали, что Жданов хочет рассказать Об их трофейной болезни Сталину. Но это отдельная история и я ее вам расскажу в другой книге. Американцы же лишь сообщили им о намерении Жданова. и все в ажуре.
ГЛАВА 2УСТРАНЕНИЕ АБАКУМОВА
Чтобы заговор против Сталина был успешным, важно было свалить Абакумова, а также ослабить МГБ, убрав оттуда опытных профессионалов. Сталина защищало МГБ во главе с Абакумовым и опытными офицерами, многие из которых были евреями. Большая их часть прошла школу войны и школу Берии. Они успешно вели борьбу с опытнейшей разведкой гитлеровской Германии. Да, среди них было много евреев. Ну и что? Наймогон, Питовранов, Судоплатов, Свердлов, и другие были опытными и преданными чекистами. Они вместе с Абакумовым представляли силу, преодолеть которую было очень трудно. Для успешной реализации заговора очень важно было сделать МГБ непрофессиональным. Можно по-разному относиться к евреям, но одного у них не отнимешь. Как правило, их профессионализм на высоте. Я много раз в жизни имел дело с евреями и всегда их профессиональная подготовка не вызывала у меня никаких нареканий.
Абакумов был незаурядным человеком, хотя и не имел систематического образования. Как министр В. С. Абакумов, надо думать, обладал соответствующими знаниями и квалификацией. На практике он был очень даже неплохим профессиональным сыщиком. По делам Особого совещания Абакумов докладывал лично Сталину. В своей речи на суде Абакумов сказал: «В ЦК (Сталиным — С.М.) давались указания, а я их выполнял…» Однако после ноября 1950 года Сталин Абакумова будто бы не принимал. По крайней мере, в Кремле. Следовательно, при Абакумове Сталин давал указания Абакумову, то есть следил за делами в органах, а после его снятия следить за органами практически перестал.
Почетный чекист И. Краузе писал, что «хороший был человек Виктор Семенович Абакумов. К людям относился по-доброму, ценил их…» Ветераны-чекисты, знавшие Абакумова по службе в ГУГБ в 1937–1938 гг., уверяют, что в управлении не было более ревностного поборника соблюдения соц. законности, чем Абакумов. Чекист Ведерников говорил о нем: «Пальцем подследственных не тронет, даже голоса на допросах не повышал». Как известно, в 1938 г. ЦК ВКП(б) приняло ряд постановлений о НКВД, где требовало нормализации положения там.
По правде сказать, видимо, отдельные случаи рукоприкладства при Абакумове всё же были. Так, следователь Комаров показал на допросе, что он бил генерала Гончарова резиновой палкой по мягким местам по разрешению Абакумова. Но это не было системой. Расследование К. Столярова со всей очевидностью показало, что если при Абакумове и допускались физические воздействия на арестованных, то при Игнатьеве положение стало в 100 раз хуже. После ареста Абакумова в МГБ стали применяться физические воздействия на подследственных. В рапорте от 24 марта 1953 г. полковник МГБ Федоров сообщил, что Игнатьев призывал «снять белые перчатки» и дал понять, что на этот счет имеется указания свыше. Но Сталин в это время уже МГБ не занимался.
УДАР РЮМИНА ИЗ-ЗА УГЛА
И тут провидению помог случай или само провидение (что более вероятно) этот случай организовало — старший следователь МГБ СССР подполковник Рюмин М.Д. направил письмо Сталину, в котором имелось множество обвинений Абакумова. В документе под названием «Записка Берии тов. Маленкову Г.М.» от 25 июня 1953 года есть интересный факт. Написано, что в мае 1951 года Рюмину за то, что он не зафиксировал показаний Этингера, парторганизацией следственной части по особо важным делам МГБ СССР был объявлен выговор. В этот же период времени Управление кадров МГБ СССР потребовало у Рюмина объяснения по существу скрытых им при поступлении в органы МГБ компрометирующих его материалов. Будто бы Рюмин выступил на партийном собрании МГБ с заявлением, что им вскрыт опасный заговор, но министр не придает ему значения и пытается замять дело. В результате Рюмину по партийной линии вынесли строгий выговор с предупреждением за недобросовестную попытку дискредитации министра. Он был отстранен от участия в расследовании по «делу врачей» и отправлен на работу в Крымскую область.
Как показал заместитель начальника следственного отдела части по расследованию особо важных дел М.Т. Лихачев, допрошенный 13 июня 1953, «Рюмин не сдержал свое слово, и я еще раз ему напомнил, что он должен заполнить протоколы допроса Этингера, и через несколько дней после этого разговора Лихачев на заседании партбюро узнал, что Этингер умер. Но до заседания партбюро ни Рюмин, ни Леонов, начальник следственной части отдела по особо важным делам до заседания бюро не сказали ему ни слова о смерти Этингера. На заседании партбюро Леонов дал вводную и потом предложил обсудить поведение Рюмина. Коммунисты обвинили Рюмина в том, что он не заполнил протоколы, и предложили его наказать по партийной линии».
Почувствовав, что под ним заколебалась почва, Рюмин, чтобы избежать ответственности за совершенные им прегрешения, решил ударить первым.
ПИСЬМО РЮМИНА
Г.В. Костырченко, обнаруживший в архивах МГБ по «делу врачей» письмо Рюмина, сообщает, что оно датировано 2 июля 1951 года.
Вот основные выдержки из письма Рюмина:
«В ноябре 1950 года мне было поручено вести следствие по делу арестованного доктора медицинских наук профессора Я.Г. Этингера. На допросах Этингер признался. что он является убежденным еврейским националистом, и вследствие этого вынашивал ненависть к ВКП(б) и Советскому правительству Далее, рассказав подробно о проводимой «враждебной деятельности», Этингер признался также и в том, что он, воспользовавшись тем, что в 1945 голу ему было поручено лечить тов. Щербакова, делал все для того, чтобы сократить последнему жизнь. Показания Этингера но этому вопросу я доложил заместителю начальника следственной части тов. Лихачеву, и вскоре после этого меня и тов. Лихачева имеете с арестованным Этингером вызвал к себе тов. Абакумов.
За время «допроса», вернее беседы с Этингером тов. Абакумов несколько раз намекал ему о том, чтобы он отказался от своих показании о злодейском убийстве тов. Щербакова. Затем, когда Этингера увели из кабинета, тов. Абакумов запретил мне допрашивать Этингеpа в направлении вскрытия его практической деятельности и замыслов по террору, мотивируя тем, что он — Этингер «заведет нас в дебри». Этингер понял желание тов. Абакумова и, возвратившись от него, на последующих допросах отказался от своих признательных показании, хотя его враждебное отношение к ВКП(б) неопровержимо подтверждалось материалами секретного подслушивания и показаниями его единомышленника арестованного Ерозолимского. Используя эти и другие уликовые материалы, я продолжал допрашивать Этингера, и он постепенно стал восстанавливаться на прежних показаниях, о чем мною ежедневно писались справки для Доклада руководству.
Примерно 28–29 января 1951 года меня вызвал к себе начальник следственной части по особо важным делам тов. Леонов и, сославшись на указания тов. Абакумова, предложил прекратить работу с арестованным Этингером, а дело по его обвинению, как выразился тов. Леонов, «положить на полку».
Вместе с этим я должен отметить, что после вызова тов. Абакумовым арестованного Этингера для него установили более суровый режим, и он был переведен в Лефортовскую тюрьму в самую холодную и сырую камеру. Этингер имел преклонный возраст, — 64 года и у него начались приступы грудной жабы, о чем 20 января 1951 года в следственную часть поступил официальный врачебный документ, в котором указывалось, что «в дальнейшем каждый последующий приступ грудной жабы может привести к неблагоприятному исходу».
Учитывая это обстоятельство, я несколько раз ставил вопрос перед руководством следственной части о том, чтобы мне разрешили по-настоящему включиться в дальнейшие допросы арестованного Этингера, но мне в этом отказывалось. Кончилось все это тем, что в первых числах марта Этингер внезапно умер, и его террористическая деятельность осталась нерасследованной.