Вовка: Андрюх, почему ты нам их не показал? И даже не рассказал? И как их найти? Точно потерялись?
Светка: Андрей… ответь.
Лида: Объяснил же человек, что не знает, как сказать. Значит, они совсем потерялись.
Вовка: Надо в ботанический сад сходить. Андрюха, может, там слизняки есть?
Вася: Не паникуйте. У меня идея. Принесу ему пару своих ахатин.
Света: Ничего не поняла.
Вася: У меня есть гигантские улитки. Принесу Андрюхе двух. Всё равно у меня их слишком много.
Прокричал звонок, а у меня ноги за парту не идут, руки телефон не отдают. Стою я и понимаю: кончилось детство! Это ж мне теперь ахатин с их сотнями улитят всю жизнь выращивать! Даже Вася не справляется, а он – старше. И – самое обидное – всё из-за одной глупой буквы «т», которая прокралась в слово «улики»!
Я вышел к доске, волнуюсь, не знаю, как рассказать нашим, что они зря за меня переживали. По телефону – не получится. Все смартфоны в плену у Марь Палны. До перемены я просто не досижу – лопну от нетерпения. А передать незаметно целую кучу записок трудно. Их же ещё нужно и написать незаметно! Поэтому я решил выступить перед классом и передать детективам тайное послание.
Марь Пална поправила кружевной воротничок белой блузки и говорит:
– Андрюша, ты решил сразу к доске выйти, чтобы свои знания по математике показать?
– Скорее, свои незнания, – честно признался я. – Спросите меня лучше на уроке Окружающего мира. Я вам и по учебнику отвечу, и всё, что мне дедушка и папа от себя добавили. А вообще, я просто хотел попросить вас и наш класс оценить моё новое стихотворение. На перемене оно так красиво не прозвучит, потому что на перемене все бегают и едят ещё. Никому искусство моё не нужно.
Учительница посмотрела на класс, потом на меня и улыбнулась:
– Читай, Андрей. Искусство – это важно. Его поддерживать надо. Вот к вам скоро придёт Крендель. Кто бы десять лет назад мог знать, что он всех удивит своим талантом! Давай, будь как молодой Крендель!
Меня от таких слов передёрнуло, но я взял себя в руки и давай стих сочинять:
Мне подарили ахатин,
Сказали, вот тебе улитки.
Я сразу понял, что один
Зря прятал ото всех…
И замолчал.
– Андрей, это всё стихотворение? – осторожно, чтобы не обидеть мой великий дар, спросила Марь Пална.
– Это не стихотворение, а загадка, – мне показалось, что детективы ничего из моего послания не поняли.
Зато остальные одноклассники наперебой кричали:
– Ошибки?
– Плитки?
– Калитки?
Если вы когда-нибудь смотрели кино, где очень переживаешь за героя, то вы поймёте, как я выглядел в тот момент. Представьте, что я тот киногерой, за которым наблюдаете вы – зрители. И вот я стою весь напряжённый. Думаю, неужели мир такой глупый, а я один – молодец, только опечатки в сообщениях вовремя не исправляю. Почему никто не угадал мою загадку?
И тут, как в замедленной съёмке, из-за парты встаёт Вовка. Лицо у него суровое. Смотрит на меня строго и с осуждением.
– Это слово «улики»? – спрашивает.
Обычно я знаю, нужно радоваться или огорчаться, но в этой истории с Кренделем я постоянно оказывался в глупых ситуациях. Смотрю на Вовку, радуюсь, что у меня такое взаимопонимание с другом. И огорчаюсь, потому что он сейчас сообразит, что я скрыл улики. От своей команды скрыл! Но Вовка такой Вовка. Он обрадовался, похлопал себя по груди ладонью:
– Кто молодец? Я молодец!
– Все молодцы! – сказала Марь Пална и усадила меня за парту.
Я решил, что правильно сделал, когда признался друзьям, пусть и в стихах, что плохо поступил. Да, они пока не знают, о каких уликах я говорю. Но пускай лучше весь урок думают над этим и заодно немного остынут от такой новости. Если бы сказал на перемене, они бы за десять минут не успокоились. Потому что поступать так, как я, – нельзя.
На перемене наша детективная команда собралась в коридоре. Всем хотелось понять, что происходит. Вася тоже к нам пришёл, он очень боялся пропустить хоть что-то. Он направил серьёзный взгляд на меня, как будто собирался вынести вердикт.
– Андрей, это правда, что наши бедные Ворчун и Удачка в твоей загадке превратились из улиток в улики? – с наигранной обидой спросил он.
– Нет, Вася, это всё недоразумение, – я запутался сам, запутал остальных, да ещё и животинок подвёл. – Ворчун и Удачка теперь мои вечные друзья. До пенсии. Может, даже до пенсии моих внуков.
Вася откашлялся:
– Ну, не такие уж они и вечные…
– Вечные! Я для них эликсир бессмертия придумаю. А улики – это не улитки. Это бумажки. Крендель их в комнате раскидал, а я подобрал. Но потом неизвестно где потерял. Невезучие они. Я думал, мама и стиральная машина всё испортили. Но мама уверена, что бумажек в кармане не было. Значит, я их ещё где-то посеял.
Лидка смотрела на меня так пристально, как будто пыталась понять, сидит на мне клещ или комар какой-нибудь или не сидит. Она словно сомневалась в моей кристальной честности.
– Андрей, ты уверен, что смятые бумажки были уликами? Может, это его старые песни или черновики? – с надеждой в голосе спросила Лида.
Вовка стоял без надежды в голосе, во взгляде и вообще… Он кипел. Зря я думал, что Печенькин за урок поймёт меня и простит.
– Значит, так! – объявил он так громко, что на нас весь коридор стал пялиться. – Мы снова идём к Кренделю.
– Но мы там уже были, – ох, не нравилась мне Вовкина идея.
– Вот не повезло – придётся пойти ещё раз. Но теперь под другим предлогом. Мы точно должны выяснить, планируется ли что-то плохое в школе. Сам говоришь – были улики… А это значит – жди преступления. Но какого – мы, благодаря тебе, не узнаем.
У меня вдруг в носу защекотало.
– А почему это из-за меня? Остальные вообще мимо улик прошли. Считайте, что я тоже просто ничего не увидел. Давайте успокоимся. Вдруг Крендель просто учится делать поделки из бумаги, всяких журавликов-оригами. Но у него получаются скомканные листы. Они могли быть бесполезными. А мы сейчас перессоримся.
– Не могут у Кренделя журавлики получаться комом, – разошёлся Вовка. – Талантливый человек талантлив во всём. Кроме уборки.
Я уже сто тысяч раз пожалел, что ляпнул про бумажки.
– Если твой Крендель такой талантливый, то и улики возле дивана он не разбросает. Это не талантливо для преступника. Это всё равно, что запустить в небо с помощью салютов послание: «Я уничтожу вашу школу. Вы останетесь глупенькими и всю жизнь будете слушать только мои песни. Потому что никакие другие вы уже не поймёте!»
Светка встала между мной и Вовкой и прижала палец к губам:
– У стен есть уши.
– Ты сошла с ума, – сказали мы с Вовкой хором.
– Да нет же – так говорится: у стен есть уши. Не кричите, или нас услышит кто-то, кто испортит расследование. Я думаю, так. Если Крендель гений, то те бумажки были просто мусором. И если уж он что-то задумал, то нам надо искать свидетелей. Или… Есть второй вариант. Крендель – не преступник.
В этот момент даже Вася засомневался:
– Он себя слишком подозрительно вёл. Помните, когда мы его про брата спросили. Мне за него даже немного боязно. Узнать, что ли, где их бабушка живёт. Чтобы встретиться с братом раньше, чем Крендель решит, как с ним поступить.
Вот правильно мы сделали, что с Васей в одну команду объединились. У него вон какой умище! Почти как у меня.
– Пливет, – раздалось где-то недалеко.
Знакомое такое «пливет». И тут до меня дошло! Это же Шерлок Крутиков. Но что он делает в школе? Они с Юркой на больничном. Хором. Как и положено порядочным братьям.
– Нас выписали! – Юрка Крутиков радостно обнимал Антона. – Ребята, мы снова с вами. Но в справке написано, что в школу мы можем прийти только завтра.
– А здоловы уже сегодня, – подхватил первоклашка Шерлок. – Мы к вам плямо из больницы!
Антон прохихикал:
– Вот молодцы! Вам пора рекламу снимать: вирусы с доставкой на дом, учёбу или рабочее место. Ещё обниматься лезут. Нам тут некогда болеть!
Крутиковы перечитали наш чат. Минуту обижались, что мы им ничего не рассказывали. Но тут же простили и предложили гениальную идею!
Мы удивлялись сами себе больше, чем фокусам в цирке. А там, что я, что Печенькин, каждый раз переживаем за людей, которых фокусники разрезают напополам, и за самого фокусника – вдруг у него чего-то не выйдет. Тогда мы перестанем верить в чудеса, скажем «прощай, радость» и станем суровыми взрослыми. Не такими, как мой дедушка, а такими, которых ничем не удивишь.
Но пока наша детективная команда изумлялась, даже разглядывая снежинки разной формы. Вот какие мы впечатлительные! Представляете, как мы открыли рты, когда Юрка посмотрел на нас, как директор на мам и пап хулиганов перед родительским собранием. Посмотрел и говорит:
– А представьте, что Крендель ничего плохого не хотел! И что-то страшное замышляет как раз его брат. Получается, мы побежим предупреждать преступника: «Постой, Крендель хочет предотвратить твоё злодеяние!»
Лидка отпрянула назад и прикрыла рот ладошкой, чтобы не закричать.
– Но тогда он может навредить Артуру!
Лидкины глаза беспокойно бегали. Как будто надеялись найти решение где-то на полу или на стене. Или на моём носу.
Я уже говорил, что мы верим в чудеса, но не в такие. Проблемы сами собой не решаются – они сами собой только создаются. Иначе у таких героических детективов работы не осталось бы.
Умности от Шерлока мы слушали под звук звонка, поэтому даже не успели ему ничего ответить. Зато договорились на большой перемене всю школу «омедалить». Мы и так умеем.
Медалить – это не то же самое, что угощать мёдом. Медалить – это помогать другим получить медаль. Если что, я сам это слово придумал. Андрей Андреич же пообещал награду тому, кто найдёт самые интересные факты про Кренделя. Так что учителя, гардеробщица, охранник, библиотекарь, наша буфетчица – все на следующий же день, то есть сегодня, ходили с загадочными лицами и шушукались.