Ортант поклонился вошедшему и протянул своему наставнику последнее письмо. Тот просмотрел его и что-то быстро написал внизу, после чего жестом отпустил молодого человека и перевёл взгляд на де Грамона.
— Тебе холодно, Рене? — спросил он. — Может, закрыть окно?
— Нет, — мотнул головой тот. — Этот ветерок так приятно освежает.
Граф переглянулся с Марком и тот, вздёрнув бровь, усмехнулся и сел на стул в стороне. Раймунд пожал плечами и поспешно придержал руками бумаги, которые едва не отправились в свободный полёт, подхваченные сквозняком, возникшим из-за открытой выходившим Ортантом двери.
— Я получил отчёты о ваших расследованиях, — тоном строгого учителя произнёс граф и, убедившись, что оба барона смотрят на него, как прилежные ученики, с волнением ожидающие оценки своих трудов, изрёк: — В целом я удовлетворён.
— В целом? — насторожился де Грамон, высунувшись из своего плаща.
— Ты выяснил, куда утекли деньги, предназначенные для выплаты жалования подёнщикам, занимавшимся обслуживанием войска в походе, назвал имена тех, кто их разбазарил, и даже то, что можно у них конфисковать в качестве покрытия убытков казны. Однако при этом ты вскрыл ещё ряд злоупотреблений, например спекуляции, связанные с поставками железа на кузнечный двор, но эти факты тобой не изучены, — пояснил граф.
— Я намеревался заняться этим в самое ближайшее время, когда из Лейдена вернуться мои сыщики, отправленные туда без моего согласия маркизом Делвин-Элидиром, — начал оправдываться де Грамон.
— У него же нет своих сыщиков, — заметил Марк с усмешкой. — А ты в своих целях мог бы привлечь чиновников казначейства…
— И целый день слушать стоны главного казначея, который таскался бы за мной по пятам, взывая к моей совести, вместо того, чтоб уделить внимание своим непосредственным обязанностям, — проворчал Рене. — Я сегодня же займусь этим делом, ваше сиятельство. Скажите только, должен ли я представить свой отчёт его величеству или вы сделаете это сами?
— Я сегодня приглашён к нему и доложу обо всём. Не стоит утомлять Жоана обилием бумаг и изложенных в них сложных расчётов. Если это ему надоест, то он свернёт расследования злоупотреблений, связанных с военными поставками.
— Он не ребёнок и понимает, что это не развлечение, — возразил Марк, но тут же добавил: — Однако утомлять его лишними деталями действительно не стоит.
Граф повернулся к нему и спросил:
— Теперь относительно твоего тайного расследования. Ты уверен, что за этой альковной вознёй вокруг Аламейры нет заговора?
— Абсолютно уверен, — кивнул тот. — С тех пор, как ваш благородный сын Анри покинул её, или она решила, что он её покинул, леди Аламейра пытается глушить тоску этими странными играми. Скучающие дамы щекочут себе нервы, разговаривая на опасные темы, но дальше разговоров эти болтушки не пойдут. А чтоб пресечь их сомнительные развлечения будет достаточно донести обстоятельства дела до леди Евлалии, а уж она сделает им внушение и примерно накажет особенно активных.
— Я сам поговорю с ней, — произнёс граф, — а ты всё же организуй слежку за теми молодыми повесами, что толкутся в салоне Аламейры. Просматривай их переписку и изучи их круг общения, и при малейшем подозрении на заговор или связь с луаром, немедленно докладывай мне. Король может себе позволить трогательную дружбу с энфером и доверительные отношения с альдором, но нам противостоит глава секретной службы Деллан. Я никогда не поверю, что он стал нашим другом и отказался от попыток влезть в наши дела.
— Я с вами согласен, ваше сиятельство, и потому всячески пытаюсь протолкнуть ближе к нему кого-нибудь из наших агентов, но он слишком подозрителен. Однако, уверяю, за ним внимательно наблюдают, как и за всем, что происходит при дворе альдора. Нам уже удалось восстановить нашу агентурную сеть в луаре, хоть пока она и далека от того уровня, что был до того достопамятного провала купца Брево. Я уверен, что Деллан не дремлет, да и дружеская переписка Ликара с Жоаном вряд ли мешает тому интересоваться жизнью короля не только в письмах. Что ж касается приятелей Аламейры, то наши люди уже следят за ними. Я проверю их ещё раз, может, они и не случайно оказались в салоне фрейлины. Однако я полагаю, ваше сиятельство, что сама Аламейра при всей её ветрености вряд ли способна на измену. К тому же она слишком проницательна, чтоб стать слепым орудием в руках наших врагов.
— Продолжай заниматься этим и докладывай мне каждую неделю, — распорядился граф. — И, коль скоро ты так уверен в достоинствах этой дамы, то подумай, может, стоит привлечь её к этому делу.
Марк задумчиво кивнул:
— Я уже думал об этом. Она склонна к авантюрным поступкам и это её развлечёт. Однако вряд ли она станет выполнять наши поручения исключительно из верноподданнических чувств.
— У неё наверняка есть долги. Дай ей понять, что мы платим за информацию.
Марк кивнул и посмотрел на Рене. Тот развернулся к жаровне и приоткрыл полы плаща, чтоб под него проникал тёплый воздух.
— Теперь о делах, которые требуют нашего особого внимания, — Раймунд откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы перед грудью. — Этой ночью был ограблен дом графа Блуа.
— Что? — удивился Марк. — Этой ночью? В такую погоду? Столь хорошо укреплённый и охраняемый дом?
— Именно. Как тебе, без сомнения, известно, ночью графиня отсутствовала дома, а граф закрылся в своём кабинете с кувшином вина и «Хрониками царствования славного короля Анри Золотое копьё». Так он, по крайней мере, утверждает, — добавил Раймунд в ответ на скептическую усмешку Марка. — В будуаре графини никого не было, дверь заперта на ключ. Утром слуги обнаружили, что окно в комнате открыто нараспашку, сейф с драгоценностями вскрыт и пропало колье, только одно, но самое ценное, с искристыми сапфирами, то, что было на ней на пиру в честь королевы Элеоноры.
— Но будуар Катарины на втором этаже! — воскликнул Марк. — Неужели в такую грозу кто-то рискнул забраться в окно и покинуть дом тем же путём?
— Не знаю, но до этого произошло ещё две подобные кражи. Пока этим занимается полиция магистрата, однако, если они не справятся, этим делом придётся заняться нам.
— Домашними кражами? — недовольно поморщился де Грамон.
— Кражами драгоценностей у титулованных особ, — ледяным тоном уточнил Раймунд, бросив на него хмурый взгляд. — Обращает на себя внимание то, чтопреступник не оставляет следов, проникает в дома через окна и берёт самые ценные украшения, оставляя все прочие в ларцах. Пока я не склонен вмешиваться в это дело, но говорю вам о нём на случай, если вам вдруг станет известно что-то, что может пролить свет на его обстоятельства. Второе. Пока это секретная информация, так что держите язык за зубами. В ближайшее время нам следует ожидать визита в Сен-Марко маркиза Беренгара. Он прибудет с важной миссией от альдора, как его контаррен. При этом я получил от него личное письмо, в котором он просит меня помочь ему встретиться с королём приватно, чтоб обсудить возможность его возвращения на службу в Сен-Марко. Учитывая, что в прошлой кампании он воевал на стороне алкорцев, а также то, что его приезд связан с мирными переговорами, возможно, что кому-то его появление здесь придётся не по нраву. Я уж не говорю о том, что у него достаточно врагов при дворе. Нам необходимо обеспечить его безопасность и содействовать его миссии. Об этом меня просил сам король.
Марк и Рене с готовностью кивнули, однако граф воздержался от каких-либо конкретных указаний по этому поводу и перешёл к следующему делу.
— И последнее. Сегодня ночью офицер для поручений при короле кавалер Данкур устроил в одной из спален западного крыла свидание с некой Жаннетой, камеристкой леди Эринии. И едва они, пресытившись болтовнёй, направились к алькову, он внезапно схватился за сердце, упал и умер.
— Не повезло бедняге, — усмехнулся Рене, посмотрев на Марка. — Эта Жаннета прехорошенькая.
— Такое случается на любовных свиданиях, — меланхолично пожал плечами тот, — но чаще со стариками, а этот Данкур был бравым малым, к тому же бабником. Конечно, в такую ночь могло случиться, что угодно… Мне самому было не по себе от этой грозы.
— В казначействе случилась ещё одна смерть, — продолжил граф Раймунд, неодобрительно посмотрев на них. — Королевский ревизор Круазен так же умер за своим рабочим столом на глазах у клерков. Тоже схватился за сердце и упал.
— Ну, он был уже немолод, — печально прокомментировал Рене. — Хотя, мне будет его не хватать, особенно сейчас, когда мы занимаемся всеми этими военными поставками. У него был нюх на злоупотребления и хватка, как у волкодава. К тому же он никогда ничего не забывал.
— И, наконец, барон де Сансон умер так же этой ночью, предварительно схватившись за сердце. Свидетелем тому был его лакей, который помогал ему раздеться перед сном.
— Прискорбно, — кивнул Марк. — Однако три смерти от сердечного приступа в такую страшную ночь…
— Вот и разберись в этом! — перебил его граф. — В одну ночь при схожих обстоятельствах умирают доверенное лицо короля и королевский чиновник, который вёл важные расследования. Де Сансон, конечно, в эту картину пока не вписывается, разве что перед войной он поставлял овечью шерсть и шкуры интендантству, на чём сколотил состояние, позволившее ему купить дом в Сен-Марко и переехать в столицу из провинции. Может, это совпадения и трагическая случайность, но я хочу быть уверен в этом. К тому же король встревожен смертью Эммануэля Данкура. Этот молодчик действительно был здоров как бык, участвовал в турнирах и часто бился с королём и его друзьями на мечах. Жоан не верит в то, что у него просто отказало сердце. Он был не настолько впечатлителен, чтоб так испугаться грозы, и в горном походе короля Ричарда не участвовал, потому гром и молния вряд ли произвели бы на него такое же впечатление, как на вас. Круазен тоже был хоть и немолод, но довольно крепок. Насчёт де Сансона — не знаю, выясни всё сам.
— То есть вы поручаете мне расследование этих трёх смертей? — уточнил Марк.