Самое ужасное — это вернуть близкого человека и через пару часов осознать, что можешь потерять его навсегда. Но я упорно отгонял от себя эту мысль и цеплялся за надежду.
Надежда… Это именно то, что зачастую заставляет нас продолжать жить, когда уже совсем плохо. Когда кажется, что выходов не осталось, в конце тёмного тоннеля всегда мерцает она. Стоит только ухватиться — и жизнь обретает смысл.
— Ваше благородие, пройдёмте, — я настолько погрузился в себя, что не заметил подошедшего мужчину в белом халате.
Мы отошли от скопления людей, и врач, на бейджике которого было написано «Никифоров Владимир Фёдорович», начал объяснять:
— Ваш отец поступил с сильным истощением, и сперва мы поставили ему специальную капельницу, чтобы восстановить баланс жидкостей в организме.
— И что могло пойти не так? — недоумевал я.
— То, что врачи скорой не заметили на теле вашего отца магическую метку, вытягивающую силы. Такие же были на остальных возвращённых. Как мне объяснили члены ордена, демоны использовали её, чтобы жертва умерла сразу, как сбежит. Боюсь, единственный способ сохранить вашему отцу жизнь — это избавиться от метки. Но она пролегает глубоко, до самой кости в его руке.
У прошлых спасённых из мира демонов таких меток не было, значит, эти твари не всегда их ставят. Не все демоны перестраховываются — это я запомню.
— Вы хотите отрезать ему руку? — я поднял брови.
Отец станет инвалидом… И это сломает ему жизнь. Он не из тех людей, кто сможет мириться со своим положением, я хорошо его знаю. Если не станет руки, долгая депрессия ему обеспечена. Но… это лучше, чем смерть — с этим ещё можно справиться.
— Вашему отцу ещё повезло. У одной из пострадавших такая метка была на шее, и её уже не удастся спасти… У всех освобождённых по оценке нашего целителя есть не более часа. Поэтому мы уже приготовили вашего отца к операции.
Лишиться руки лучше, чем лишиться жизни. Отец станет инвалидом, но по крайней мере будет жить — так рассуждал Владимир Фёдорович, и если бы у меня не было альтернативы, я бы не раздумывая согласился.
Но она была…
— Ты знаешь, как убрать такие метки? — мысленно спросил я у Легиона.
— Ага. Дело непыльное, — ответил демон. — Если поторопишься, то не только отца спасёшь.
Вновь я удивился, что Легион решил так просто помочь обычным людям.
— Да хватит уже думать обо мне так, словно я какой-то маньяк! — возмутился он.
— Ты демон, это хуже.
Легион что-то буркнул в ответ, но я уже не слушал.
— Вы знаете, кто я? — спросил я у врача.
Никогда бы не подумал, что буду задавать подобные вопросы. Обычно так спрашивают те, кто хочет чего-то добиться своим статусом, я же хотел сделать акцент совершенно на другом. Если не объяснить врачу, что именно я хочу, и что самое главное — что я это могу, он ни за что не подпустит меня к пострадавшим.
— Вы молодой барон, — пожал плечами Владимир Фёдорович.
— Я тот, кто вытащил всех этих людей из мира демонов. Но это конфиденциальная информация, только для вас. Орден не допустит её распространения.
Услышав эту фразу, врач застыл с выпученными глазами.
Если он не в курсе, значит, об этом ещё не трубят в новостях. И Орден поступил логично, не раскрывая мою личность. А иначе им самим будет несладко от количества запросов и очередей. Уж не говоря о том, что многие решат прийти просить помощи ко мне домой.
— Простите, ваше благородие, я не знал, что такое возможно… — растерялся Владимир Фёдорович.
— Возможно. Но я говорю вам об этом не просто так. У меня есть особый дар. И я могу помочь тем, кто сейчас умирает. Вам не придётся отрезать им руки и ноги, если пустите меня прямо сейчас.
Я смутил врача.
— Мне нужно посоветоваться с целителем. Моих полномочий не хватит, чтобы принять такое решение, — задумчиво ответил он.
В больнице работали как обычные врачи, так и целители. Одаренных лекарей было в империи не настолько много, чтобы заполнить ими все больницы.
— Тогда поторопитесь. Вы сами сказали, что у них осталось не больше часа, а начну я со своего отца, — кивнул я.
Владимир Фёдорович бросился к стойке регистрации. Набрал на стационарном телефоне чей-то номер. Велел не начинать операцию. Затем бросил трубку и сообщил, по всей видимости, главному целителю в этой клинике:
— Арсений Павлович, здесь барон Демьянов говорит, что может убрать демонические метки. Просит разрешения пустить его к отцу и остальным… Да, хорошо.
Он резко положил трубку и обернулся ко мне:
— Александр Олегович, пойдёмте.
Мы вошли в лифт, где врач снял свой халат и протянул мне:
— Наденьте, иначе в операционную не пустят.
— А вы? — поинтересовался я.
— У меня есть запасной. Я велю его принести, но мы не должны терять время из-за такой мелочи, как правила больницы.
Логично. Я кивнул и накинул на себя белый халат.
Вышли мы на пятом этаже, и в глаза ударил яркий свет. Всё вокруг было уж слишком белым и говорило о чистоте и стерильности.
— Нам в третью операционную. Я велел пока не начинать, — пояснил врач.
Когда мы вошли в помещение перед операционной, на нас хотели напялить ещё и хирургические костюмы, медсёстры были настроены решительно, но Владимир Фёдорович быстро сказал волшебную фразу: «Под мою ответственность», и мы прошли внутрь.
В самой операционной был только врач-анестезиолог, но и его попросили выйти.
Отец выглядел бледно. Он был без сознания, и судя по тому, что к лицу его была приставлена маска — его уже ввели в наркоз, но тем лучше. Руку его подготовили к ампутации… а прямо на бицепсе виднелась красная печать со зловещим ликом демона, поставившего его.
— Оставьте нас наедине. Это важно, — попросил я Владимира Фёдоровича, смотря в его глаза.
— Хорошо. Но ничего из оборудования не трогайте, — ответил врач.
Он сильно рисковал, оставляя меня здесь одного. Уж не думал, что такие люди остались… Владимир Фёдорович поверил мне. И сейчас он рисковал своей работой. Почему? Он делал это ради людей. И еще не разочаровался в них до такой степени, чтобы скептически воспринимать каждого встречного.
Всё дело в надежде. Пару минут назад он считал, что ему доставили обречённых на смерть… а потом пришёл я и сказал, что всё можно исправить без отрезания частей тела.
— Говори, что делать, — сказал я Легиону, и мои пальцы вытянулись, приобретая демонические очертания.
— Прижги её моей магией. Так, чтобы ни следа красноты не осталось.
Я шумно выдохнул и приготовился… Будь на его месте кто-то другой, сделал бы без лишних раздумий. Но сейчас мне предстояло выжечь печать на теле своего отца. Благо боли он не почувствует. И это обнадеживает.
Пора.
Я приложил руку к печати демона, и операционную заполнил запах жжёной плоти. Синий огонь въедался в кожу, но так казалось лишь на первый взгляд. Большая часть энергии была направлена именно на метку, и постепенно она выжигалась.
— Готово, — произнёс демон, и я одёрнул руку.
Прибор, показывающий частоту сердцебиений, выводил учащенный ритм. Я снял маску с лица отца. На свой страх и риск, поскольку меня не просили этого делать.
Ему бы ещё долго быть под наркозом, но, видимо, из-за воздействия магии сон сработал неправильно, и пациент начал стремительно просыпаться.
Отец тотчас раскрыл глаза и взглянул на меня.
— Саша? — прошептал он.
— Да… Я здесь, теперь всё будет хорошо, — слегка улыбнулся я, смотря на своего родителя.
Это была победа! Я смог спасти дорогого мне человека, не опустить руки. И это чувство… Оно дорогого стоило.
— Метка… — захрипел отец.
— Её больше нет. Ты будешь жить, слышишь?
— Да, — ответил он, и глаза его снова закрылись.
Я вышел из операционной и заметил, что рядом с Владимиром Фёдоровичем стоит второй мужчина в белом халате, на котором была вышита зелёная печать лекаря.
— Александр Олегович, это Арсений Павлович — наш главный целитель.
— Я убрал печать, можете проверить, — сказал я седовласому мужчине.
Тот поправил очки и ответил:
— Мне потребуется пару минут, — кивнул он.
Целитель зашёл в операционную и вышел уже через минуту.
— Печати не осталось, — целитель был ошарашен, словно не поверил тому, что увидел. — Переводите Олега Антоновича в общую палату.
— Я провожу вас к остальным, ваше благородие, — вызвался Владимир Фёдорович.
— Подождите минуту, мне бы хотелось переговорить с Александром Олеговичем наедине, — сказал целитель.
— Только не задерживайтесь, прошу. Счёт идёт на минуты, — взмолился Арсений Павлович, он искренне хотел успеть спасти и остальных.
Я кивнул, и мы с целителем вышли в коридор, свернули за угол, где никого не было.
— О чём вы хотели поговорить? — прямо спросил я.
— Это был не обычный огонь, а пламя демона. Я прав? — целитель смотрел прямо мне в глаза.
А он оказался опытным магом, другой бы никогда не заметил разницы, особенно если он не экзорцист.
— Вы правы, — не было смысла скрывать то, что и так очевидно.
— Мне нужно сообщить ордену, — спешно проговорил он.
— Сообщайте. Они и без того всё узнают, — пожал я плечами.
Ведь Орден никогда своего не упустит.
— Вы не могли бы дать ваш номер? — вдруг спросил целитель.
— Зачем?
Просто так разбрасываться номером я не хотел. А то иначе телефон не будет умолкать от звонков страждущих. И несмотря на то, что я и правда хотел помогать людям, ибо это долг любого экзорциста… подобное уже перебор.
— Я понял, что это вы спасли этих людей из мира демонов, — ответил он то, что я и ожидал.
— Кого вы потеряли? — сразу догадался я.
— Свою единственную дочь.
Арсений Павлович потупил взгляд. Он увидел во мне надежду… И я не собирался её отнимать, потому что прекрасно понимал, как лекарь себя чувствует.
— Записывайте. Только быстро. И помните, что больше об этом никто не должен знать, кроме самого ордена.