Когда Сайласа Шелдрака, сопровождаемого Родриком, Хирном и мастером Норивком тащили по каменистой почве, присущей центральной части острова, к нему пришла ошеломляющая мысль – он скоро умрет. Почувствовав боль от сломанных костей и разбитой головы, он застонал. Наконец, его губы вновь зашептали обращенные к братьям жалкие мольбы и молитвы.
Чем ближе они подходили к лишенному растительности гроту, куда из поколения в поколения, дабы избавится от ненужных вещей, приходили островитяне, тем ухабистей становилась тропа.
– Родрик, – всхлипнул Сайлас, когда слуги отпустили сеть на скалистом краю грота. – Хирн. Братья, умоляю вас. Не слушайте этого безбожного священника. Посмотрите на меня. Я с вашего клана. Ваша родня. Я – Сайлас.
Когда в небе над ними сверкнула молния и, словно песня, раздался гром, Сайлас увидел своих братьев. С их напряженных скул стекали капли. Они были полны решимости и собирались с духом. Вонзив свой посох в землю, мастер Норвик посмотрел на них, а потом перевел свой взгляд на Сайласа.
– Ты – несовершенная вещь, – проговорил Норвик. – Непригоден для этого царства. Мы предназначены небесам и должны восседать с великим Зигмаром. Ты не будешь препятствовать нам.
Зная, что братья не смогут решиться отдать приказ, он кивнул слугам. Они, подняв сесть с обеих сторон, начали раскачивать, словно младенца в колыбели, Сайласа. Он кричал, когда сеть качалась взад и вперед над краем обрушившейся пещеры. Даже сверкающая молнии не смогла осветить ее грязные глубины. На мгновения Сайласа посетила мысль, что это все какая-то ужасная шутка или же кошмар. Что сейчас священник, слуги и его братья разразятся хохотом или же, когда солнце зальет окно, он проснется в своих покоях.
А потом он резко упал.
Он погружался во тьму. Падая сквозь червеобразный грот, он мельком увидел края скалы и людей, что бросили его умирать. Из-за окутывающей его конечности сети он не мог даже взмахнуть руками. Оставалось лишь приготовился к концу…
Сайлас Шелдрак упал.
Свет бури померк.
Темнота поглотила его.
Обо что бы не ударился Сайлас, это точно был не камень, и это была не морская вода. Все еще завернутый в сеть, он отскочил от чего-то мягкого и влажного. Вокруг Сайласа жидкость била фонтаном. При каждом движении в его груди скрежетали сломанные ребра. Он был дезориентирован в темноте, но у него возникло ощущение, что он катится вниз по какому-то склону. Его уши наполнились жужжанием потревоженных мух. Каждый вдох давался с трудом. Но не это было самым страшным: из-за невыносимой вони каждый глоток воздуха превращался в пытку. Окруженный стаями роящихся вокруг него черных жирных мух и холодной слизью, хлещущей по его кувыркающему телу, Сайлас падал вниз, пока, наконец, не упал на самое дно – но по инерции он покатился дальше и окунулся в холодную воду.
Какое-то время, он лежал на вонючей отмели. Принц недоверчиво моргнул: было чудом, что ему удалось остаться в живых. Грот был наполнен гнилью и поглощен мраком. Сайлас слышал свист буйных волн и шипение разбивающихся брызг. Из дыры в потолке и наполовину погруженного в море входа в расщелину вспышки молний проникали в похожую на комнату пещеру. Отвратительное, забытое место.
Свет бури также показал причину, по которой Сайласу удалось выжить. Он упал вниз через всю пещеру, приземлившись на, годами выбрасываемые в грот островитянами, гору из обломков и рыбы. Он был насквозь пропитан маслянистой жидкостью и стекающими по его телу внутренностями рыб. От него воняло, как от недостойного небесного царства, но все же он был благодарен миру за эту колоссальную груду разлагающейся плоти.
Сайлас выпутался из рыбацкой сети и выбрался на мелководье. Сжимая сломанные ребра и прижимая к себе мучительно болевшую сломанную руку, он сидел на каменистом полу грота. И все же он был еще жив, и ирония обстоятельств не ускользнула от него: усмехнувшись, он посмотрел на гору гнили, которой ему было суждено стать. Истерический смех сорвался с его морщинистых губ. Он замер у него в горле, когда гора хихикнула в ответ.
Пятясь, по лужам и грязи на каменном полу, Сайлас почувствовал сильное движение. Огромный холм гниющей плоти, возвышающейся над ним и окаймленный светом бури, казалось, повернулся. Внезапно, его очертания превратились в оглушительный рой мух, и, чуть не похоронив под собой, на Сайласа обрушилась лавина из кишащих личинками рыб. Под ковром из насекомых и, питающихся гнилью, ракообразных, обнаружилось чудовищное существо. Оттолкнувшись от живой горы, Сайлас обнаружил, что его ноги заскользили по покрытому слизью полу пещеру.
Вспышка молнии осветила пещеру и Сайлас смог получить представление об истинных размерах и ужасной форме этого существа. Под грудой гнили лежал, такой же горбатый, как и он, зеленый монстр. Его морщинистая кожа, едва могла удержать его раздувшуюся больную плоть, а огромный живот кишел инфекциями и сочащимся гноем. Пухлые конечности покрывали чешуя и раны. К его коже приросли коралловые бутоны, ракушки и анемоны. Его силуэт покрывали водоросли, и он кишел бегающими по нему крабами. Из его головы торчали раздробленные рога из мертвого коралла, а складки жира образовывали капюшон, что скрывал жгучую силу ярких, словно кровь, глаз существа. Уголки его гротескного рта приподнялись в ужасающей улыбке, обнажив ряды игольчатых зубов, и его тело содрогнулось от адского смеха, что превратился в сотрясающий пещеру хохот.
Отдавшись на милость таинственного существа, Сайлас просто лежал под его пристальным взглядом. Оно же поджало свои губы, ожидая, пока он наберется храбрости.
– Что ты такое? – спросил дрожащим голосом Сайлос.
– Я – Нежеланный, – ответило ему чудовище, и его голос ужасным эхом разнесся по всему гроту. – Мусор. Ужас и обломки. Забытая гниль. Я – само уродство. Пожиратель всякой несовершенной вещи.
– Как такое вообще может быть? – изумился Сайлас, почувствовав, как страх подступает к его горлу.
– Как вообще что-то появляется на этот свет? – переспросила гниющая гора. – Через трудолюбие или пренебрежение. Я – продукт того и другого. Твои расточительные люди сбросили все, что было недостойно для их губ и чресл в это темное место. Бездонную пропасть. Кроме того – это не бездонная яма. Это я. В течении многих поколений моим мясом была испорченная плоть, а моим напитком – жертвенная душа. Души, подобные твоей. Ты же душа, которую я решил пощадить.
– Значит, моя жизнь зависит от твоих желаний, не меньше, чем от милости моих братьев, – выплюнул Сайлас.
– Осторожнее, мальчик, – с гротескной ухмылкой на лице предупредил его монстр. – Тебе вообще незачем жить. Кроме того, я могу тебе помочь.
– Помочь мне? – спросил Сайлас.
– Со временем, – ответил ему монстр. – Время могущественная штука. Оно превращает самых славных воинов королевств в места для пира личинок. Самых диких созданий в легенды. Царства – в прах.
– Зачем мне твоя помощь? – качая головой, возразил ему Сайлас. – Ты – тьма, что заражает мои мысли, что отравляет людей… Моих братьев поразила какая-то болезнь, ибо они не ведают, что натворили!
– Они знают, – настаивало отвратительное существо. – Точно так же, как и каждый бездушный родитель или злобный брат сбросил в эти глубины какого-нибудь сломленного несчастного. Мы одинаковые, ты и я. Мы страждущие. Отрекшиеся. Есть много форм тьмы. Некоторые раскалывают небо своей силой. Некоторые проникают в сердца и дома. А некоторые гноятся в кучах протухшей плоти. Ты бы узнал, если бы моя тьма поглотила бы твой крошечный остров. Позволь мне помочь тебе, Горбун, и я помогу.
Сайлас прижал сломанную руку к разбитым ребрам. С несчастным видом, он оглядел пещеру, морскую воду, омывающую вход в грот, и огромного демона, что возвышался перед ним. Братья бросили его на верную смерть. Островитяне стояли в стороне и ничего не предпринимали. И только чудовище спасло его жизнь. Прячась в гроте, в окружении только мух и тварей, у Сайласа было не много вариантов. И все же он знал, что существо, предложившее ему помощь, было адским слугой Темных Богов. Страшная, запредельная сущность.
– Ты можешь доверять мне, смертный, – продолжил демон. – По твоей земле бродит зло, и его когти вцепились в твою семью и клан. Я не настолько злобен, но я могу помочь тебе очистить его.
– Как же? – воскликнул Сайлас, и его пронизанный болью голос эхом разнесся по всему гроту. Он поднял сломанную руку. – Я брат, которого предали. Горбун, сломленный телом и духом.
– Я могу научить тебя выходить за пределы ограничений, что тебя сковывают, – сказал демон. – Чтобы ты мог использовать силу, о которой даже не подозреваешь.
Сайлас поймал себя на том, что медленно кивает. В душе он уже принял ужасное решение…
– Вы, кажется, знаете меня по моим горестям. – сказал Скайлас. – Но от откуда мне знать вас?
– Как и у всех монстров, – ответил ему демон. – Мое имя идет рука об руку с судьбой. Я – Хергустагр.
– Сайлас… бывший член клана Шелдрак, – медленно проговорил Сайлас в ответ.
Демон вытащил склизкие когти, в которых он сжимал горсть тухлой рыбы, из которой капала вода.
– Ешь, Сайлас, – проговорил Хергустагр. – Тебе понадобятся силы, чтобы преодолеть грядущие испытания.
***
Как это и случалось множество раз, солнце поднялось над своим отражением в серебряных водах Стеклянного моря. На усыпанные драгоценными камнями пляжи острова Эрзац накатывали приливы и отливы. Жизнь продолжалась. Проходили времена года, а вместе с ними возвращались рыбацкие лодки – сначала с сетями, обильно забитыми рыбой, потом глубинными ловушками, и потом, наконец, тащили пронзенные копьями туши блестящих акул. Зеленые водоросли превратились в коричневые. Ураганы приходили и уходили, а дни становились короче. Годы проходили незаметно, пока однажды утром, в длинный сезон, когда с серебряных вод поднимался зеркальный туман и был высокий прилив, Сайлас Шелдрак не всплыл на поверхность. Из совершенного мелководья, водами которого ежедневно любовались жители острова Эрзац, торчал состоявший из мертвых кораллов и черепа волшебный посох. Его капюшон поднялся над водами, обнажив омерзительное лицо. Кожа Сайласа была влажной и белой, словно у недавно умершего, унесенного в самые глубины морей. По его телу ползали покрытые панцирем веретенообразные ужасы, оно было раздуло, а спина еще больше сгорблена. Морские вши ползали по его бледной плоти, в то время как змееподобные черви извивались под ней. Гротескную фигуру колдуна покрывал плащ и рваные одежды, сотканные из заплесневелого черного паруса – остатки трофеев кораблекрушения, принесенного приливом. Напоминая о его прошлом, с его плеч бывшего принца свисала рваная рыболовная сеть, в которой его скинули в грот.