Мне и самому не по себе.
Анна Васильевна мне нравилась.
Уверен, она была хорошей матерью.
— Я хочу увидеть маму, — шепчет Полина.
— Мы вместе, — бормочу я. — Всё будет хорошо.
Конечно, не будет. Я это знаю. Мы — всего лишь два ребенка в громадном и агрессивном Неоме, столице одной из самых больших империй планеты. Деньги зарабатывала мама, она же платила по счетам и заботилась о нас. Илья Невзоров знает очень мало об этом мире, я — еще меньше.
Смерть не остановить.
Не отмотать.
Теперь нам необходимо выжить, отбиться от всевозможных органов опеки, которые попытаются запихнуть нас в интернат, и решить другие проблемы, связанные лично со мной. В этой реальности я только появился, а уже нажил толпу врагов. И если не открыть гребаную чакру, нас с сестренкой сожрут.
В сущности, эта девочка для меня — никто.
Как и ее мать.
Даже не знаю, что происходит. Теперь мне надо позаботиться о Полине, я просто не могу ее оставить. Я много убивал, но от моих рук пали те, кто этого заслуживал. Или не заслуживал, но мог бы заслужить с точки зрения Нергала. Полина…
Просто маленькая девочка.
Одинокая и несчастная.
Наша хрупкая скорлупа только что развалилась на части.
— Илья, — к нам приблизилась Веденеева. — Можно тебя на минутку?
Смотрю на Полину.
— Посиди тут, ладно?
Девочка кивает.
Ее лица не видно из-за растрепанных волос.
Мы с женщиной-полицейским отходим на пять шагов в сторону.
— Я знала твою маму, — сразу переходит к делу участковая. — Раньше мы учились в одной школе. Были подругами. И я хочу вам помочь.
— Что нам теперь делать? — прямо спросил я.
— Придется пройти через опознание, — ответила женщина. — Это неприятно, но что поделать. Я заведу тебя в морг, Полину тревожить не будем.
— Хорошо.
— Ваша главная проблема — отсутствие денег и родственников, — участковая озвучивает мои худшие опасения. — Формально у вас есть отец…
— Он с нами не общается, — буркнул я. — Даже не помогает. Так мама сказала.
— Органы опеки начнут с него, — заявила Веденеева. — Свяжутся, опишут ситуацию, предложат забрать к себе вас с Полиной.
— Не согласится, — предположил я.
— Тогда — интернат, — вздохнула участковая.
— Другого пути нет?
— Я подумаю, — пообещала одноклассница нашей мамы, — но ничего не обещаю.
— Хорошо, — кивнул я. — Что сейчас?
— В морг. Потом отвезу вас домой. И выясню, кто займется организацией похорон.
Не стану описывать наш спуск по запасной лестнице отделения, выход во двор, поиск отдельно стоящего здания морга и уворачивания от проносящихся машин скорой помощи. Краем глаза я увидел один из таких микроавтобусов с распахнутыми настежь задними дверцами. Из нутра автомобиля санитары выдвигали носилки на колесиках с лежащим телом, облепленным датчиками и пластиковыми трубками…
Дальше было опознание.
Участковая присела на скамейку рядом с Полиной, начала ей что-то втолковывать тихим и спокойным голосом. А я последовал за мужиком в синем халате, кожаном переднике и в перчатках, пахнущих антисептиком. Мужик привел меня в комнату с металлическими ячейками во всю стену. Ячеек было много, целая система хранения для мертвецов. Камеры были скомпонованы в три ряда, а к стене кто-то прислонил красную стремянку. Мужик открыл дверцу одной из камер среднего ряда и ловко выдвинул из холодильного агрегата носилки с мамой.
Да, это была она.
Анна Васильевна.
Замерзшая, окостеневшая, с запекшейся кровью на темени. Глаза закрыты, словно женщина прилегла отдохнуть и не проснулась. Часть волос на затылке сострижена, но заглядывать туда я не решился.
Кожа моей несостоявшейся матери уже приобрела мертвенно-бледный оттенок.
— Это она, — подтвердил я. — Анна Васильевна Невзорова.
Работник морга кивнул, накинул отворот ткани на лицо женщины и задвинул носилки обратно в холодильник.
Участковая отвезла нас домой, записала наши телефоны и оставила свой номер. Сказала, что свяжется со мной по похоронам. Всё это время Полина тупо смотрела перед собой, не встревая в разговоры и полностью игнорируя реальность.
Когда дверь за Веденеевой закрылась, девочка направилась в нашу комнату, не проронив ни слова. Я сбросил кеды, положил рюкзак на тумбу и двинулся на кухню. В руке у меня был запечатанный пластиковый конверт с личными вещами мамы, обнаруженными в ее сумочке. Саму сумочку я не стал тащить домой — вряд ли она потребуется кому-то из нас.
Присев к столу, я вскрыл конверт.
Внутри обнаружились ключи от квартиры, косметичка, мобильник, проездной билет на все виды транспорта, кроме метро, пара красных жетонов и потрепанный черный кошелек. Расстегнув кошелек, я внимательно изучил его содержимое. Бумажными купюрами — сорок пять рублей. Монетами — чуть больше трех. Плюс карточка, пин-кода которой я не знаю. Бело-голубой пластик Европейского Континентального Банка. Повертев карту в руках, я принялся с удвоенной энергией обшаривать кошелек и был вознагражден скомканной бумажкой с четырьмя заветными цифрами. Что ж, перво-наперво придется обчистить счет Анны Васильевны — иначе нам с Полиной не выжить. И сделать это я намерен в ближайшие полчаса, пока банк не заблокировал аккаунт.
Полина тихонько пристроилась рядом.
— Мамины вещи, — зачем-то сказал я.
— Угу, — кивнула девочка.
Помолчали.
— Дома одна посидишь? — спросил я.
Сестра подняла на меня заплаканные глаза — в них я и увидел ответ. Нет, не посидит. Я ведь тоже могу уйти и не вернуться. Как мама. И тогда хоть на стенку лезь.
— Ладно, — я сдался. — Идем вместе.
— А куда? — сестра поплелась за мной в коридор.
— К ближайшему банкомату.
— Зачем?
— Вот наивная, — я останавливаюсь, чтобы взять рюкзак. Засовываю карточку с пин-кодом в боковое отделение и возвращаюсь на кухню. — Надо остаток денег маминых снять, пока счет не блокирнули.
Полина не стала спорить или ругаться. Думаю, смирилась с тем, что я сейчас за старшего и лучше знаю, что надо делать.
Кошелек я спрятал в шкафчик над разделочной панелью — заначка не повредит. Быстро оценил запасы круп, затем переключил внимание на холодильник. Надо бы еще разобраться, как оплачивать услуги ЖКХ — этим занималась мама, в памяти Ильи ничего ценного по теме нет. Разрулим этот вопрос позже.
Незаметно для себя я стал мыслить сленговыми словечками носителя.
Думай, Джерг.
Не нарвись на гопников и алкашей по дороге.
Еще хуже наркоманы и бомжи — они даже прирезать могут за последнюю копейку.
…Солнце достигло зенита и начало сползать вниз по небосклону. Я посмотрел на экранчик смартфона — сейчас половина третьего. Удивительно, сколько всего может произойти с человеком за пару часов. У Полины, например, вся жизнь рухнула под откос. А мои задачи существенно усложнились.
На площадке — вопли детворы.
Соседка с четвертого этажа подкармливает ветчиной бездомных кошек. Уверен, сама она питается значительно хуже…
Мы пересекаем двор.
Голубой банкомат ЕКБ вмурован в стену соседней высотки, рядом с магазинчиком фруктов и почтовым отделением. Людей поблизости не видно, хотя время обеденное.
— Ты знаешь, как им пользоваться? — спросила сестра, глядя на банкомат.
— Нет, — честно признался я.
— А я знаю, — вдруг выдает Полина. — Мы с мамой часто по магазинам ходили.
Неожиданное заявление.
Я пропускаю сестру вперед и выдаю ей кусок непостижимого пластика. Девочка вставляет карту в прорезь и вопросительно смотрит на меня:
— Код есть?
— Четыре семь два восемь, — диктую заученные наизусть цифры.
На экране банкомата выскакивают опции.
— Посмотреть остаток на счету? — спрашивает Полина.
— Давай.
Одно нажатие — и мы видим цифру. Тридцать семь рублей, двадцать четыре копейки. Лучше, чем ноль, но проблем наших эта сумма не решает.
— Он выдаст тридцать пять, — уверенно заявляет сестра.
— Почему?
— Закладывают только крупные бумажки.
— Сними их, — вздыхаю я.
Полина жмет еще пару кнопок, вводит требуемое значение и повторно набирает пин-код. Аппарат гудит, лязгает и выдает нам свежие бумажки. Девочка тут же извлекает карту и протягивает мне вместе с деньгами. Я засовываю всё в карман бриджей и разворачиваюсь, чтобы уйти.
На меня пялятся четверо бритоголовых уродов. Двое моего возраста, двое — чуть постарше. Все, как на подбор, в однотипных матерчатых кепках и спортивных штанах в полоску. Еще один клоун нацепил сланцы поверх коричневых носков.
Некоторые лица показались мне знакомыми.
Гопники.
— Пойди сюда, малой, — улыбнулся гнилыми зубами вожак стаи. — Дело есть.
Глава 6. Тучи сгущаются
— Мы не знакомы. Кто ты? — спрашиваю я и отодвигаю Полину за спину.
Вожак повторяет:
— Сюда иди, говорю.
— Он деньги снимал, — подсказывает кто-то из спутников.
Я стою, не шелохнувшись.
— Глухой, что ли?
Так.
Не похоже, чтобы за нас кто-то спешил заступаться. Дедок с палочкой юркнул в подъезд, крепкого вида парень с девушкой перешли на другую сторону улицы.
Илья знает все эти схемы.
Не важно, что говорят упыри в спортивных костюмах. Им нужен повод, чтобы прицепиться, избить и забрать деньги. Можно лавировать, играть в словесные головоломки, но мне откровенно не нравятся эти ребята.
Во всех непонятных случаях вырубай главаря.
Железный закон.
Я иду к королю двора, остальные гопники лыбятся. Мол, как всегда. Развелся лох. Сейчас срубим с него деньжат на пивко.
На последних шагах резко ускоряюсь и бью укурка костяшкой среднего пальца в кадык. Удар точно рассчитан — гопник не умирает, он валится к моим ногам и хрипит. Ему плохо. Гораздо хуже, чем он себе воображал секунду назад.
Свита оживает.
— Че творишь, беспредельщик?!
Ко мне подскакивает низкорослый крепыш с прыщавым лицом и водянистыми глазами. Ведет прямой справа и внезапно для окружающих спотыкается, теряет равновесие. Это выглядит случайностью, но в следующую секунду я впечатываю колено в пах еще одному любителю чужих монеток. Тот сгибается пополам, воет и услаждает мой слух трехэтажным матом.