Красноватое мерцание.
Издалека ко мне приближается дух Повелителя.
Нергал часто принимает образ быка или разъяренного льва, но сегодня он решил предстать в истинном обличье. Багровый шар, наливающийся ужасом и благоговейным страхом. У него много имен: Убийца, Сокрушающий Страны, Сжигатель, Звезда несуществования.
А я — его верный слуга.
Падаю ниц.
— Я рад нашей встрече, Джерг, — рокочет божество, заполняя собой дальнюю часть пещеры. — Ты служил мне верой и правдой в старом мире. Готов ли ты обрушить ярость на моих врагов повторно?
Еще спрашиваешь.
— Ты — мой Повелитель.
— Да будет так, — чудовищный голос вгрызался в самое нутро. — Я убил тебя в прежнем мире и воскресил в этом. Прости, но другого выхода не было. Есть миссия, которую необходимо выполнить. Никто не справится. Никто, кроме тебя.
— Я слушаю, Побеждающий соперников.
— Мне бросил вызов тот, кого я приблизил к себе и наделил немыслимой властью. Демон по имени Ниимб, моя правая рука и астральный наместник. Мы сразились, Ниимб был низвергнут и сбежал в эту реальность. Здесь он породил армию духов, но об этом я узнал лишь недавно. Я никого не прощаю, Джерг. Ты должен отыскать и убить моего врага. Вознаграждение будет щедрым.
— Да, мой Повелитель.
Теперь понятно, как я оказался в этом никчемном теле.
Вопрос в том, как мне справиться с могущественным демоном без помощи магии. В новом воплощении я напрочь лишен Дара. Неужели так сложно было переселить меня в тело аристократа?
— Ты не владеешь праной, — прогудела красная звезда, — но этому можно научиться. Я наделил тебя способностью, которой нет ни у кого в этом мире. Убивай одаренных, пожирай их души, осваивай неизвестные техники и умения. Развивайся, и однажды ты выйдешь на уровень, который позволит тебе низвергнуть Ниимба.
Вот оно что.
Моя ущербность — явление временное.
Еще один вопрос не дает мне покоя.
— Я смогу вернуться в Легурию?
Сияние звезды померкло — верный признак завершения аудиенции.
— Нет. Твое тело не сохранилось. Приспосабливайся к этому миру. Станешь моей правой рукой здесь.
Гадство.
Местные варвары даже не говорят на сензарском.
— Времени мало, — голос Нергала потряс утробу пещеры. — Если у тебя есть другие вопросы, задавай их сейчас.
— В этом мире есть твои святилища, Повелитель?
— Нет. Возможно, ты устранишь этот пробел в будущем.
— Почему здесь так много механизмов?
— Я перенес тебя не только в пространстве, но и во времени. В этой реальности Легурия затонула много тысяч лет назад. Очертания материков изменились. Ты не встретишь ни одного знакомого народа. Волшебство и наука развиваются параллельно.
— Это другая вселенная?
— Похожая. Люди не изменились.
— Что такое прана? Почему я не могу ей воспользоваться?
— Сейчас не можешь, — с нажимом произнес Нергал. — Ищи решение, оно есть.
Я хотел задать очередной вопрос, но Сжигатель растаял. Пещера растворилась в аморфной серости, черная река унеслась прочь. Мне показалось, что Нергал обронил фразу о снах, которые он будет мне показывать. Сны о вселенной, в которой я мог бы жить, не убей меня чумной бог в самом расцвете лет.
Впрочем, мне могло и померещиться.
Лифт за время моего отсутствия успел доползти до четырнадцатого этажа. Странно — по субъективным ощущениям я провел в стране мертвых около часа.
Собираю расползшиеся мысли.
Отступать некуда.
Надежда вернуться в Легурию растаяла как дым.
Бог разрушения поведал мне о разных материках и потоке времени, через который я был перенесен. В прежней вселенной я жил на громадном континенте и не покидал его пределов годами. О других материках ходили смутные легенды, но в их существование никто не верил. Мореплаватели ходили вдоль побережья, торговали с обитателями внутренних морей и ближних архипелагов. Философы уверяли, что океан бесконечен, а в его глубинах обитают жуткие чудовища. Правда, в тавернах Валдорры встречались матросы, чьи капитаны заводили триеры дальше обычного. Так ведь и Валдорра славится своими мореходами…
Лифт остановился.
Я осторожно переступил порог. За пределами подвешенной на тросах коробки мне полегчало — ушел страх обрушиться в каменную пропасть. Наверное, можно и по ступенькам подниматься. Всяко лучше, чем ожидать смерти от падения в шахту.
Вообще, мой носитель достаточно труслив.
Илья боится всего — бывших одноклассников, девушек, гопников, темных переулков. Голода и лишений это ничтожество тоже боится. Есть в голове этого слабака и совершенно непонятные фобии — боязнь не поступить в среднюю школу, нежелание контактировать с одаренными. Подросток, в теле которого я заперт, не верит в собственные силы и полагает, что подняться «на самый верх» невозможно.
Здравствуй, родное обиталище.
Я живу на площадке с двумя тамбурами по четыре квартиры в каждом. Из глубин памяти всплывает номер моих «апартаментов» — 168. Дверь стандартная, металлическая. Глазок и расшатанная ручка, две замочные скважины.
Тянусь к звонку.
Раздается мелодичная трель.
Быстрые шаги. Ключ дважды проворачивается в замке. На пороге возникает симпатичная женщина лет тридцати пяти. Стройная, даже худощавая, с русыми волосами и усталой улыбкой на лице. Возле глаз залегли первые морщинки. Махровый халат, стоптанные шлепанцы. Глаза карие, с зеленоватым отблеском.
Мама.
Ну, это мое тело сигнализирует о родстве. Меня с этой женщиной ничего не связывает. Я вообще лишь наполовину могу считаться человеком.
— Слава богу! — восклицает женщина. — Проходи быстрее, ужин почти готов.
Я оказываюсь внутри квартиры.
Мама торопливо закрывается на все замки, звякает цепочкой и лишь после этого присматривается ко мне. Сгибаюсь в три погибели, чтобы развязать шнурки на кедах. Кровавые пятна у меня в основном на груди, вдруг повезет — и женщина их не заметит.
Не повезло.
— Илюша, что это с тобой? Кровь? Откуда? Ты что, подрался?
— Напали на меня.
— Кто?
— Бандиты какие-то.
— И что, побили? Покажись.
Я выпрямился. Мать придирчиво меня осмотрела. Видимо, она привыкла к тому, что мой предшественник получал тумаки от каждого встречного. И сейчас шаблон сломан.
— Синяков не видно, — задумчиво протянула мать. — Стоп. Вот ссадина. И скула опухшая. Выходит, побили… А почему вся футболка в крови?
Надо импровизировать.
Грамотная ложь всегда содержит элементы правды.
— Они ее сорвали, — начал рассказывать я. — Бросили к мусорному баку. А там какая-то лужа была. В темноте не разобрать. Может, и кровь.
Мать внимательно слушала.
— Где это случилось?
— Рядом с Варваринской.
— И зачем ты полез туда?
— У нас аптеки не работают.
— Точно, — кивнула мать и устремилась на кухню, откуда пахло чем-то жареным. — Сегодня день сокращенный.
Я не знаю, что это — сокращенный день.
— Бегом в душ! — Раздается голос матери. — Приведи себя в порядок, пока еда не приготовилась.
На протяжении всего разговора я прятал руки. Сначала держал в карманах, потом сжимал в кулаки и разворачивал под такими углами, чтобы мать не заметила повреждений на ладонях. Похоже, сработало. Надолго ли? У меня где-то завалялись зимние перчатки, но я не смогу сидеть за столом в таком виде. Если женщина заметит раны, вся легенда рассыплется в прах.
Осматриваюсь.
Квартира очень бедная.
Потертый линолеум под ногами. Старенькие и дешевые обои, похоже, не переклеивались с тех пор, как строители сдали муравейник в эксплуатацию. Прихожая узкая, со встроенным шкафом и тумбой для обуви. К белому потолку намертво прилип плафон.
Вспоминаю расположение комнат.
Первая дверь направо — это зал. Вторая дверь — спальня. Наша с сестрой. Мама спит отдельно. Прямо по коридору кухня, а справа — ванная и туалет.
Напрягаю память.
Как зовут эту женщину?
Анна Васильевна Невзорова. Получается, я ношу материнскую фамилию. Ну, или мама не отказалась от отцовской. Память подсказывает, что я угадал с первым вариантом. С отцом у нас отношения сложные… Их нет, попросту говоря. Не поддерживает, не общается. Не платит алименты. Ушел с концами.
— Ты еще здесь? — Анна Васильевна выглядывает из кухни. — Переоденься в чистое, я в ванне положила.
— Хорошо, мам.
— А лекарства где?
— В рюкзаке.
Мать снова чем-то гремит. Слышится шкворчание котлет на сковороде. У нас что, праздник? Всю последнюю неделю мы сидим на борще, манке и жареной картошке. А тут — котлеты. Видимо, я чего-то не знаю.
Приходится отвлечься от созерцания себя в зеркале.
Я симпатичный. Худой, даже костлявый. Видно, что тренажеры и спорт — понятия для Ильи чуждые. Зато нет избыточного веса, что было бы логичным при таком питании, как у нас. Лицо, что называется, смазливое. Кожа почти не загорела, хотя большая часть лета уже прошла. Я что, из дома не выхожу? Стрижка… Да, в парикмахерскую надо бы сходить. Зарос я основательно. Волосы светло-русые, как у матери. Глаза такие же.
Мобильник я забираю из рюкзака.
Не хватало еще, чтобы Анна Васильевна посмотрела ролик, который снимали те отморозки. Надо бы удалить, но не здесь…
Спрей и заживляющую мазь беру с собой.
Переступив порог ванны, тут же запираюсь на засов.
Фух, теперь можно заняться ранами. Поднимаю ладони к глазам. В тусклом свете лампы мне кажется, что раны — это зрачки неведомого существа, уставившегося на меня из бездны. Кровь запеклась, уже хорошо. Стоит пошевелить пальцами, и я чувствую боль. Это плохо.
Прячу спрей в глубину шкафчика с маминой косметикой. Извлекаю инструкцию из коробочки с мазью, бегло читаю. Задерживаюсь на разделе «Применение». Так, заживляющая мазь «Регенерат» создана на основе лекарственных трав с добавлением магических компонентов. Эффективность зависит от сложности и глубины раны. Полное восстановление… Что? За три дня? Это в какой-такой вселенной?