Но… вдруг он поймает его на лжи? Я уверен, что именно так сейчас думал его подчиненный. Он переминался с ноги на ногу, побледнел, дрожал и покрылся испариной от волнения.
Ефим Викторович пододвинул тарелку с бифштексом к краю стола, после чего элегантными движениями стал отрезать кусочек мяса. Он делал это неспешно, словно издевался. А может просто таковы были его манеры, и он делал это демонстративно. Тяжело было считать его истинные намерения.
Официант мялся. Он мусолил руками свой фартук, сминал его уже совсем откровенно. Когда владелец ресторана наколол кусочек мяса и стал подносить его ко рту, паренек совсем позеленел. Ефим Викторович открыл рот и рефлекторно опустил язык, чтобы положить пищу.
— Нет! — официант выбил из его руки сервиз. Тот упал на пол и поскакал в сторону под чей-то стол, а посуда с бряцающим звоном разлетелась в разные углы помещения.
Официант упал на колени и обхватил Ефима Викторовича руками за ноги.
— Прошу, не увольняйте, я исправлюсь, я буду работать месяц, нет, два… год! Год без зарплаты, — он уже захлебывался своими слезами и соплями, стекавшими по лицу. — Год буду работать, только прошу, не увольняйте!
— Кто еще? — сухо спросил Ефим Викторович.
— Я. Я один, больше никого. Только я. Честно. Клянусь. Пожалуйста. Я все исправлю. Я оплачу все продукты и еще одну порцию для гостей. Пожалуйста. Прошу вас. Умоляю. Прошу, пожалуйста.
— Нет, — ехидничал бесенок, сидя на краю стола, покачивая ножками,— совсем не один.
Я не стал вмешиваться.
— Я спрашиваю: кто?
— Я один.
— Вон, — он выставил руку на дверь заведения. — И чтоб твоего духу тут не было. Если где-то скажешь, что работал у меня — я все буду отрицать. Если будешь хвастаться фартуком — я скажу, что ты его украл. Вон. Ты уволен.
— Ефим Викторович! — завопил официант.
— Я все сказал. Вон, — сухой голос, не терпящий возражений. Честь этому человеку и репутация собственного заведения была выше всего.
Парень совсем поник, сполз на пол и тупо рыдал и хлюпал в красный ковровый пол.
— Прошу прощения, господа и дама, — ни единого лукавства в его голосе. Да. Профессионал. Ему действительно было плевать, кто у него в ресторане, если он опрятно одет, от него не несет навозом или перекисшей брагой, и он платит деньги. — Вам повторить? Обещаю, я лично прослежу за тем, как будет происходить процесс готовки.
Я взглянул на Покровского и Аиду. Сергей Вениаминович просто пожал плечами, а Аида… сидела. Как и всегда.
— Будьте добры, — сказал я.
— Только прошу, дайте хотя бы кофе и тост, — вклинился Покровский. — Желудок сводит от голода.
Хозяин ресторана кивнул, после чего начал двигаться в сторону кухню, переступив через официанта.
Люди вокруг возвращались к пище неохотно, но после показательного «наказания», они немного остыли. Им явно понравилось то, что владелец дорожит своей репутацией. И если сейчас что-то и выяснится — головы полетят однозначно.
— Слушай, а это уже не просто съестное… это произведение гастрономического искусства, — зудел бесенок, отломив кусок моей яичницы. Не знаю, что он с ними там сделал, но ничего вкуснее я в жизни не ел.
— Это всего лишь яйца и мясо, бес. Ничего необычного.
— В твоем случае, Каммерер, необычным тут является то, что тебе сюда не наплевали и не насыпали цианида.
Я хмыкнул. Все же, прав был этот мелкий рогатый засранец. Во многом прав. Пускай и язвит через слово, но каков уж есть.
— Вкусно, — сказал я в слух, обратившись к своим спутникам, если их таковыми можно было сейчас обозначить.
Покровский уплетал за обе щеки. Аида же все также методично пережевывала свой кусок мяса.
— Я же говорил, здесь хорошо кормят. Без, так сказать, дополнительных специй даже лучше.
Я негромко хохотнул.
— И то верно. А тебе как? — обратился я к рогатой.
Она пожала плечами.
— Еда как еда. Ничего необычного. Я бы предпочла сойтись с тобой в дуэли, — она положила вилку на стол и подперла подбородок рукой, одарив меня… странным взглядом. Со смесью скуки и интересом шкодливого кота.
— В другой раз, Ида.
— А… — сказала она, явно недовольная тем, как я сократил ее имя.
— … ида, — закончил я за ней, посмотрел в глаза и мягко усмехнулся. Сергей Вениаминович, что дальше по уставу?
— М? — Покровский оторвал глаза от свежей газеты, которую ему вручил владелец ресторана и сделал глоток кофе. — А дальше ты свободен. В принципе, такой человек, как ты, мне всегда пригодился бы в «Серебряной Дружине», да выше как «рядовым» я тебя по началу поставить не смогу, сам понимаешь.
— А мое дело? — аккуратно уточнил я насчет происшествия.
— Не понимаю, о чем речь, — сказал покровский, а в глазах у него плясали по-юношески задорные искорки.
— Премного благодарен.
— Не вляпайся очередной раз. Хотя, если учесть, что у тебя встреча на пять часов с Донни… Мне сразу машину вызывать и крутить вас всех или разберешься?
— Надеюсь, что разберусь.
И я планировал разобраться. В планах погибать от рук какого-то заносчивого барина в первые дни жизни в другом мире у меня не было. Тем более, раз уж и тут водятся демоны, значит в мои обязанности еще и ложится необходимость контролировать разломы. Я потерял свой мир. Этому пропасть просто так я не позволю. И во мне говорит не чувство справедливости, а чувство мести. Если бы я мог, то вернулся бы назад и вел себя куда менее заносчиво и расхлябанно.
Лучший демонолог континента, сильнейший среди всех. Пойман за руку, как дешевка. Стыдно стало за самого себя.
Через несколько минут мы стояли на улице. Я протянул руку Покровскому. Он сжал ее крепко, но уважительно.
— Береги себя, Андрей. Ты славный парень. Думаю, твои родные гордились бы тобой.
Аида фыркнула и отошла на пару метров в сторону.
— Спасибо, Сергей Вениаминович. И за костюм, и за обед-завтрак-ужин за несколько дней.
Он отмахнулся.
— Я серьезно. Если нужна будет работа — приходи. С твоими способностями быстро в гору пойдешь. Тем более, что людей у нас вечно не хватает.
— Приму во внимание. Спасибо еще раз.
— Будь здоров.
Я достал часы из кармана и еще раз глянул на время. У меня было полтора часа до назначенной встречи. Пожалуй, сразу пойду туда, так как в архив идти — это надолго. Там надо сесть и читать, вникать, разбираться. Не один час и даже не два.
— В какую сторону железнодорожная станция?
Ада повернулась в мою сторону и осмотрела с ног до головы. Только сейчас я заметил, что у нее за спиной болтались ножны, в которых хранился клинок.
— Северная окраина города.
Я поднял бровь в немом вопросе.
— Тебе еще рассказать, где север?
— Уж соизволь. И вообще, может начнешь уже нормально разговаривать, а не так, словно это я тебе в обед нассал, а не тот кретин.
— Клинки не общаются с людьми на равных, — отрезала она.
— Почему?
Резонный вопрос. Я не понимал от слова совсем.
— Таковы правила. Так положено.
— За тобой следят? — спросил я в лоб.
— Что?
— За тобой следят? Ты сейчас должна следить за мной, чтобы не выкинул фортель. Так?
— Допустим.
— А за тобой следят, только более тайно, чем ты за мной?
— Нет.
— На тебе есть что-то такое, что позволяет услышать, как ты общаешься с человеком?
— Нет.
— Тогда у меня на твое «положено» положено с прибором, — я решил идти напрямую и расставить точки над i. — Если уж ты намерена со мной тягаться силами за то, что я пялился на твои сиськи, то будь добра говорить со мной полноценно, раз уж шатаешься вокруг да около. Я понятно изъясняюсь?
— Хм, — она хищновато ухмыльнулась. — С характером. Мне нравится.
— Что?..
— Идем, покажу тебе, где железнодорожная станция, — она развернулась и пошла по улице, закинув руки за голову. — Но помогать я тебе не буду. И если надумаешь устроить драку, то не смей проигрывать. Мне тебе еще голову снести надо будет.
— Поживем — увидим, — ответил я.
О чем я буду разговаривать с этим Донни — ума не приложу пока. Но, видимо, о том, что избил его шпану и что теперь мне придется за это ответить. Типичные районные разборки. Пару раз приходилось иметь дела с такими «шишками» и оба раза все закончилось либо тем, что «шишка» вылетала из окна и затем ехала в обезьянник, либо получала по шапочке и незамедлительно теряла сознание.
— Мелкий, долго еще будешь со мной в прятки играть?
Я остановился.
— Прости?
— Не ты. Твой друг.
— Я?
Глава 9Донован Лютер Кесслер
— IX —
— Я что ли? — спросил бесенок, сидя у меня на голове. — Марк, она ко мне обращается?
— К тебе, мелкий. Ты не ослышался.
Она тоже остановилась и развернулась в пол-оборота. Смотреть на нее в таком ракурсе было крайне приятно в лучах заходящего солнца. И даже маленькие рога нисколько не смущали. На вопрос почему мои глаза постоянно опускались ниже ее шеи у меня был только один ответ: организм молодой, гормоны шалят, вот и тянет.
— По пути поговорите, идем, — сказал я и пошел дальше по улице.
Аида тоже спокойно пошла дальше.
— Марк, она меня чувствует! — шептал бесенок мне на ухо. — Мне это не нравится.
— Я все слышу, — спокойно сказала рогатая. — И ты мне тоже не нравишься.
— Вопиющее хамство! — истерил бесенок. — Где это видано? Что она себе позволяет, Каммерер? Слушай… а может мы ее это… — он демонстративно провел когтистым большим пальцем по горлу. — Э? И все.
— Ах ты мелкий…
Я не заметил, как она оказалась возле меня. Схватила беса за голову двумя пальцами и подвесила так в воздухе перед своим лицом.
— Пусти! ПУСТИ!!! Я БУДУ ЖАЛОВАТЬСЯ! — верещал бесенок. Он царапал когтями ее пальцы, пытался вывернуться, чтоб укусить, но ничего не выходило.
— Кому? Своему хозяину, у которого сейчас сил меньше, чем у дворовой собаки, не евшей неделю?