В день долгожданной встречи они бесцельно слонялись по центру города. Зашли в сувенирный магазин, посмотрели свистульки, матрешек, заколки из бересты. Нейтан снял с крючка голубой кокошник, надел его Кате на голову.
– Очень красиво. Как это называется?
– Кокошник.
– Как… кок…
– Ко-кош-ник.
– Коукошник. Тебе идет. Давай купим.
– Ой, нет, спасибо. Я в таких в детстве находилась, когда танцами занималась.
Пересмотрели все виды матрешек – и традиционные, румяные, синеглазые, с чувственными губами, и нестандартные, с физиономиями из телевизора. Вторые были почему-то все насупленные и злые.
– Кто это? А это кто? – все спрашивал Нейтан. – Подарю моей сестре – она испугается.
Но потом передумал покупать матрешку. Выбрал зажигалку, обернутую берестой с названием города.
– Она будет напоминать мне о тебе, – сказал Нейтан и приобнял Катю за плечи. Продавщица улыбнулась не без хищной зависти.
Дошли до парка. Там ели мороженое, катались на колесе обозрения, кормили пыльных голубей.
– Катя, я давно хотел тебя спросить.
– О чем?
– Скажи, пожалуйста. Ты мечтаешь иметь семью?
– Не знаю, не задумывалась. Но мне всегда хотелось свадебное платье. Белое.
– А я мечтаю о большой семье. Всю свою жизнь. Я уже не надеялся, что она у меня появится, но затем я встретил тебя, понимаешь? Когда умерла моя первая жена…
– А?
– Ирен, моя первая жена.
– Ты был женат?
– Да, конечно. Я разве не рассказывал?
– Да как бы нет.
– Извини. Это был сумасшедший год. Я думал только о тебе.
– Понимаю. Не знала, что ты вдовец. Соболезную.
– Это было давно, шесть лет назад. Мы рано поженились, мне было всего двадцать пять. В общем, когда это случилось, надежды на счастливую семью… Как это… Короче, их не стало. Я познакомился со своей второй женой. Но когда умерла и она…
– В смысле?
– К сожалению, это правда.
– Она тоже?
– Несчастный случай. Такая молодая, ужасно жаль. Мое сердце было разбито. Это было два года назад. Я поэтому и уехал в Россию, чтобы отвлечься, упорядочить мысли. Ни на что не надеялся, не думал вообще о любви, о браке. Но я встретил тебя, Катя. Ты подарила мне надежду на новое счастье.
– Хм.
– Катя?
– Да?
– Я хотел сделать это в правильный момент, например в ресторане. Но сейчас я понял, что не могу больше ждать. – Нейтан улыбнулся широко и немного смущенно и встал на одно колено. – Катя, ты станешь моей женой?
На его ладони уже лежала коробочка с кольцом. Кате трудно было улыбаться в ответ, но она старалась, очень-очень старалась.
5
– Вот она, моя ненаглядная. Пришла! – Мама встала из-за стола, чмокнула Катю в щеку, дохнув салатом и вином, вытерла своей рукой и взяла у нее куртку. – Давай руки мой и садись. Мы горячее еще не ели. Тетя Света холодец принесла. Попробуешь.
– Катенька, ты должна нас поздравить с Днем работников легкой промышленности, – оповестила тетя Света. – У нас с Валентиной Сергеевной профессиональный праздник.
– Да дай ты ребенку разуться сначала.
– А я что, тороплю куда-то? Мы еще не уходим. Оль, ты что будешь пить?
– Да давай коньячку.
– Пойду пока покурю.
– Валька, да кури прям здесь. Я разрешаю.
– Оль, не надо ей здесь курить.
– А что такого? Хоть мужичком попахнет.
– Еще лучше. Оно и так будет пахнуть.
– Девочки, да я на балкон пойду. Не ссорьтесь. Вон Катюху лучше накормите.
– Кать, давай я тебе холодца положу.
– Холодец просто сказка. Тетя Света постаралась.
– С майонезиком. Кушай. Мама нам твои фотографии с выпускного показывала. А я говорю: «Так тут же одни девчонки. Где пацаны-то?» Да, Оль?
– Так их почти и не было на факультете. В Катюхиной группе сначала пять мальчиков учились. Одного после первой сессии отчислили – и сразу в армию. Другой перевелся, получается, на химический. Третий вообще пропал во время физры на улице, так и не нашли, по-моему. Четвертый съел что-то не то в чебуречной, потом заново разговаривать учился.
– Ой боже ж ты мой.
– Ну вот так оно и получается, что к концу пятого курса один только и остался, да и тот с серьгой в ухе.
– То есть численность все сокращалась и сокращалась.
– Естественно. Плюс педуниверситет. Традиционно бабский коллектив.
– Катя, надо было поступать на физмат. Я в свое время пожалела, что не пошла. Может, и замуж бы вышла.
– Ой, нет. Пять лет мучиться, чтобы что? У нас в роду все гуманитарии.
– Ну это у кого какие приоритеты. Я бы и помучилась, да глупая была. Кать, винца выпьешь с нами?
– Она у нас не пьет.
– Это она при тебе не пьет. Будешь? Кагорчику? Вон мартини еще есть, тетя Валя особенно уважает.
– Смотрю, вы тут без меня уже молодежь спаиваете.
– Мы никого не спаиваем. У нас все по обоюдному согласию.
– Ну и мне плесни по обоюдному.
– Свет, тебе мясца положить? Вот тут вот жира поменьше. Давай тарелку.
– Все, завтра разгрузочный день.
– Доча, выбирай. Вот этот? Да тут есть нечего. Возьми лучше такой. И картошечки, да? С лучком.
– Оль, ты себя-то не забудь.
– Ты за меня не переживай. Я вон пузо уже себе наела. Еще чуть-чуть – и штаны придется расширять.
– Ой, девчонки, давайте уже выпьем.
– Ну говори тост, хозяйка.
– Кто, я, что ли?
– Давай, Оль, скажи.
– Девочки…
– Это мы.
– Девочки. Поскольку за этим столом собрались представительницы двух поколений, я предлагаю тост за детей, за молодежь, за наше с вами будущее. Не зря мы их растили, воспитывали. А если что-то мы делали не так, то не со зла, конечно. Они повзрослеют, и нас поймут, и, надеюсь, простят. Пусть то, чего не могли добиться мы, получится у них. И пусть будут счастливы.
– Это правильно.
– Давайте, за молодежь.
– За будущее.
– А вот пусть молодежь нам как раз и расскажет, какие у нее планы на будущее. Чё там как, приехал жених твой?
– А что за жених? Ну-ка поподробнее. Оля, мясо прямо тает во рту. Ты мариновала?
– Катя наша с американцем познакомилась.
– Да ты что?
– Да, вот так вот. Не хухры-мухры.
– А мать-то твоя ничего не рассказывала. Утаила. Ты смотри.
– Да он только сегодня приехал. Они год не виделись. Я сама еще ничего не знаю. Мясо – да, в уксусе.
– Ой, девочки, я уже пьяная.
– Так и чё он, кто он?
– Хороший мальчик. Катюша фотографии показывала и видео.
– Молодой?
– Вполне. Сколько ему, Кать? Тридцать? Тридцать один? Тридцать один.
– Но все равно старше ее.
– Старше, конечно. Аспирант. И в университете работает в их местном. В лаборатории какой-то. Да, Кать?
– Красивый, высокий?
– Главное, чтобы человек был хороший.
– Ой, Света, много ты понимаешь.
– Да не, он вроде тьфу-тьфу.
– А по-русски он как? Ни бе ни ме?
– Не, он знаешь как шпарит?! И пишет грамотно, и говорит. Слышно, конечно, что акцент такой есть небольшой.
– Ну это понятно.
– Но они с ним по-русски в основном и общаются. Я ей говорю: «Ты тренируй английский. Ты уедешь, как там будешь жить?»
– Ну хоть говорит, и слава богу.
– Да какая разница? Он что, с ней разговоры приехал разговаривать? Уж наверное, поинтереснее занятия есть.
– Ты давай мне ребенка не испорть.
– Да что они там без меня не знают? Большая вон уже девка. Иди, тетя Валя тебя всему научит.
– Валя!
– Да я шучу. А ты, если что, блюди, мать. Чтобы к свадьбе дело шло.
– Что я им, над душой стоять буду? Сами разберутся. Не, он с виду приличный. Дом у них такой большой, он показывал.
– А где он там в Америке живет-то?
– Да где-то… Как этот штат называется?
– Голливуд.
– Да ну нет. Какой Голливуд? Как его… Огайо, по-моему. Огайо.
– Ну, мать, поедешь, значит, в Огайо.
– Ну если позовут, отчего не поехать? Только до этого еще дожить надо.
– Ничё, ничё. Мы за это сейчас как выпьем, так все и поедем.
– Добавочки?
– Ой нет, спасибо.
– У нас еще тортик.
– Катя, так ты что же это, в Америку уезжаешь? Бросаешь нас?
– Светик, никто никуда не уезжает. Мальчик только прилетел, еще даже предложение не сделал. Ты это, не нервничай.
– Сглазишь еще.
– Но здесь-то они явно не будут жить.
– Может, и будут. Откуда нам знать?
– А я знаю, что не будут. Он ее только пальцем поманит – и она уже побежала. Потому что никому ничего не надо. Все куда-то рвутся. Оля, а я тебе говорила. Ты зачем ей дала на английский поступать? Надо было идти на филологию, русский язык и литература.
– Света, не нагнетай. Ну молодые же. Ну что ты в самом деле?
– Так они все разъедутся, а мы что?
– Мы будем в гости приезжать.
– В Америку??? Ты совсем уже, что ли? Нет, я не поеду. Типун тебе на язык. Хоть волоком меня тащите – не утащите. Оно мне надо? Тьфу! Что я там не видела? И она пусть остается. Зачем куда-то, а? Ну что там, медом намазано? Ты думаешь, там лучше, за этой вашей за границей? Ты хоть знаешь, что там с нашими делают?
– Да при чем тут заграница? Ну если встретились два человека из разных стран. Где-то ведь им надо поселиться. Не будут же они на два континента жить.
– А у них такой за домом садик симпатичный. Да, Кать? И бассейн даже есть.
– Надо, значит, поставить условие: не хочу, мол, из родного угла уезжать. Катя, будь тверже, поняла? Раз приехал к нашей девочке, пусть тут и живет. Тем более что он русский знает. И университет у нас тоже есть. Чем мы хуже? И нечего наших баб похищать. И так всю страну по кускам растаскали. А мы и рот разинули. Бери – не хочу. Ничего русскому человеку не осталось. Так они теперь за девок взялись. И выбирают-то таких, чтоб покрасивше.
– Светочка, выпей еще. Для успокоения.
– Пусть лучше тост скажет. Светик, говори, за что будем пить.
– За что пить? А я скажу за что. Кать, мы с тетей Валей – ты только подумай – были младше тебя, когда пошли в швейный цех. Там у нас почти все были молодые девчонки, да ведь? По восемнадцать-двадцать лет. Кто-то потом уволился, декрет не декрет, кто-то доучиваться пошел. А кто-то двадцать с лишним лет от звонка до звонка, как мы с тетей Валей. Не все просто мастерами, конечно. Меня потом главной закройщицей сделали, тетя Валя вообще до начальника цеха поднялась. Вот так, да. И нормально. Вполне себе работали, шили, руководили, и знаешь, не было у нас такого чувства, будто мы не на своем месте, что нас насильно туда привели. Правда, Валь?