ть. Первым заговорил Костя:
– Слушай, на хрена тебе вообще этот американец?
– Так я за него замуж выхожу.
– Это типа ответ на вопрос «на хрена»?
– Ну, я уже согласилась.
– А ты откажись.
– Не-а.
– Почему?
– Я пообещала.
– Да фигня. Это мужик сказал – мужик сделал. А бабе можно и передумать. Ну женщине то есть. Девушке…
– Наверное, поэтому я за него и выхожу.
– Почему – поэтому?
– Он мне никогда такого не скажет.
– Конечно не скажет. Он в нашей жизни ни хера не понимает. Он и тебя не поймет никогда.
– С чего ты решил?
– Ну у них же это, башка по-другому устроена. Да там вообще все по-другому. Ни поржать вместе, ни это… Не понимаю.
– Разберемся.
– Я вон тебя полчаса назад встретил – и то как будто всю жизнь знаю.
– Тебе кажется.
– Не кажется. Вот реально. Спорим, ты отличница в школе была?
– Это к чему вообще?
– Ну скажи. Отличница ведь?
Катя молчала, глядя вбок.
– Значит, угадал. Ладно, не обижайся. Я ж все понимаю. Америка все-таки. Мечта любой девчонки. Да?
– Что?
– А ты его точно не выдумала?
– Нет. Он где-то тут. Надо его найти.
– Слушай, а тебя как зовут-то?
– Katya, what the fuck?[14]
«А вот и Нейтан», – подумала Катя. Больше она ничего подумать не смогла, все мысли выдуло из головы. Вот Нейтан схватил Костю за плечо и грубо рванул на себя. Вот Костя потерял равновесие и плюхнулся на задницу. Глаза круглые, рот приоткрыт. Вот он осознал, что случилось, вскочил на ноги – резко, как попрыгунчик, – и пошел на Нейтана. Но того больше интересовала Катя. Он ее схватил повыше локтя – ай! больно – и потащил к выходу. Костя вцепился ему в рубашку, потянул на себя. Катя тянула в другую сторону, пытаясь высвободить руку – синяк же останется. Никто из них троих не заметил, что музыка пропала, а вокруг образовалось пустое пространство, арена для поединка, огороженная ногами и любопытными, жадными взглядами. Загремел голос ведущего:
– Нешуточные страсти кипят на нашем танцполе. Прямо на ваших глазах, дорогие друзья. А я говорил, я предупреждал. Ребята, давайте жить дружно. Ну правда.
Нейтан попытался пнуть Костю ногой. Тот отскочил. Тогда Нейтан отпустил Катю, Костю схватил за шиворот, притянул к себе и рукой обвился вокруг его шеи, зажал ее в локтевом сгибе, как будто баюкая его голову у своей груди. Костя шаркал ногами, топтался, руками пытался достать до лица Нейтана – бесполезно, тот был выше – и хрипел.
– Так, замес прекратили на хуй. – Голос ведущего утратил прежнюю мягкость. – Охрану сюда позовите. Денчик, где охрана?
А охрана уже спешила, летела со всех ног. Зачинщиков растащили и вытолкали в двери. Зрители провожали их аплодисментами. Катя выбежала следом. На улице Костя снова бросился на Нейтана, но охранник встал перед ним, и Костин боевой порыв разломился о его мускулистую грудь и стальной взгляд. Оба соперника посверлили друг друга глазами, подышали агрессивно, сплюнули на асфальт и разошлись. Костя ушел первым. Нейтан огляделся, поискал. Кати нигде не было.
12
Девочки и удивились, и обрадовались, когда Наташа появилась вдруг на работе.
– Ой, а мы думали, ты отгулы взяла.
– А ты разве не в отпуске?
– К ней мужик приехал, а она на работу приперлась.
– Так Дианка заболела, вот Наташу и вызвали.
– А-а, точно.
– В кофеварку опять никто воды не налил?
– Ну расскажи хоть про жениха-то. Какой он?
– Старый, да? Они там все старые.
– И страшные.
– Где «там»? Ты всех, что ли, видела? Он у нее из Латинской Америки, а там знаешь какие мужики?
– Ой не знаю.
– Она сама только в сериалах их видела.
– Да чё я, не лажу, что ли, по этим вашим сайтам?
– Вот-вот. Ему пятьдесят, а он выглядит лет на тридцать. Подтянутый, поджарый. Тут – во! Там – во! Ни жиринки лишней нигде не висит.
– Мне такого не надо. Я рядом с ним буду толстая.
– И ты хочешь сказать, что старых и страшных у них там не водится?
– А Наташка на такого не польстится. Да, Наташ?
– Я слышала, они красиво так ухаживают. А говорить начнут – заслушаешься. Прям мед, мед. Амор, амор, ах, Хосе Игнасио…
– Зубы заговаривают, чтоб в постель затащить.
– Так это везде так…
– Зато ревнивые-е-е-е…
– Не знаю, не знаю. С моей сестрой девочка в школе училась. И что вы думаете? Вышла за американца и укатила туда за ним. Всем районом провожали.
– Ну и что?
– Ну что – что? А потом взяла и пропала. Не звонит и не звонит. Писать тоже не пишет. Мать с ума сходит: куда дочку отдала? Зачем?
– Ой, бедный ребенок.
– Говорят, муж ее избил – и прям до смерти.
– Отравил.
– Задушил.
– Запытал.
– Сбросил с лестницы.
– Тормоза в машине перерезал.
– Расчленил и скормил аллигаторам.
– Переломал ноги и держит в подвале, чтобы не сбежала.
– Фу, блин. Ну что вы начинаете с утра?
– И не нашли ее?
– Не-а. Муж как бы не при делах. Ушла, говорит, из дома и не вернулась. Мать вроде писала запросы во все инстанции, да один фиг. Сделать ничего не могут ни наши, ни их местные. Мать уже тогда сильно пила. А с горя так вообще. Ходит: «Катька, Катька, бедная моя Катюша. Зачем я ее туда отправила?» Несколько раз в больницу забирали.
– Поехала бы сама туда. Я бы за своего ребенка этому мужу таких…
– На что она поедет? У них денег сроду не было.
– И что сейчас с мамой? Где она?
– Вроде все там же, из города не уезжает никуда. Вдруг дочка вернется? Ждет. Лет десять уже прошло.
– Да нормально все с этой Катькой. Живет себе в свое удовольствие. Просто на хрен ей этот ваш город не сдался. Захотела забыть – и забыла.
– И даже матери не пишет?
– Разные бывают с матерями отношения.
– Девки, – сказала Наташа, – дайте уже поработать.
13
Хавьера не оказалось в отеле. Странно, странно. Нет, он и не обещал сидеть там круглосуточно и ждать, когда Наташа освободится, но ей было бы гораздо приятнее, если бы она его там застала. А то некрасиво получается. По-дурацки. Наташа пришла – кавалера нет. С ней так не бывает. С ней так нельзя. Даже обидно стало. Еще эта девочка на ресепшене так на нее странно посмотрела, как будто Наташа к ее, этой девочки, мужу в номер рвалась, а не к своему Хавьеру. Как будто Наташе снова пятнадцать и она строит глазки вышибале из «Сен-Тропе», стараясь сойти за совершеннолетнюю, а он сально ухмыляется, мол: «Да все я про вас знаю, шлюшки малолетние» – и отцепляет бархатный канат, чтобы их пропустить. Неудивительно, что этот гадкий клуб загнулся и разорился, с таким-то отношением к клиентам.
Мобильный Хавьер не брал. На телефон в номере не отвечал – эта девица, закатив глаза, все же позвонила, сделала одолжение. Пропал с концами. Где-то плутает один в незнакомом городе. А точно ли один? А может, случилось что? Может, и случилось. Наташа, слегка раздраженная, поехала домой.
Ночью – звонок. Хавьер говорил путано и невнятно.
– Natasha… sorry… kvartira… could you…[15]
Наташа сумела понять только две вещи: что Хавьера занесло каким-то ветром в чужую незнакомую квартиру и что его оттуда надо вытаскивать. Через несколько минут он прислал по-русски написанный адрес. Наташа минуту поразмышляла и, не придумав ничего другого, набрала номер.
– Наташ, ты головушкой стукнулась? – Костины слова слипались от повисшего на них сна. – Я должен щас вскочить и посреди ночи ехать за твоим хахалем?
– Он там один совсем, ни хрена не понимает. В чужой стране. Будь человеком, Кость.
– Больше тебе от меня ничего не надо?
– Ладно, забей. Спи дальше.
– И тебе спокойной ночи.
– Сама поеду.
– Езжай, кто тебе не дает?
– И пусть меня там убьют.
– Да елки, блин. Натаха…
Панельная девятиэтажка разглядывала ночь разноцветными квадратиками окон. Одно красное, другое желтое, третье фиолетовое, четвертое – тьма. Квартира была на шестом этаже. Дверь – обычная, утыканная гвоздиками по мягкому дерматину. Наташа нажала на звонок, и он запел птичкой.
Им открыл Хавьер в одной рубашке и трусах.
– I can’t find my pants.
– Чё говорит? – спросил Костя.
– Штаны не может найти, – перевела Наташа.
Сразу за тесной-тесной прихожей, где два человека не могли друг друга не коснуться, был вход в комнату. Хавьер убежал туда. Наташа и Костя осторожно прошли следом. Комнату заливал холодный розовый свет. На пузатом телевизоре в углу стоял ночник. Он медленно вращался и набрасывал на стены и потолок густую проекцию из точек и смазанных звезд. Воздух дрожал от утробного гула. Уууууээээ… Трубы? Вентилятор? Наташа прислушалась. Нет, музыка. Неповоротливый, стелющийся по земле вой духового инструмента вползал в голову через стопы.
Шаг – гул – еще шаг – гул – еще шаг – хруст. Что-то треснуло под Наташиным каблуком. Хорошо, что не разулась. Хруст, шаг, гул. Наташа отогнула диванную подушку – посмотреть, нет ли там вещей Хавьера. Гул, гул, гул. Ууууэээээ… Хап! Из-за дивана на Наташу вывалилось голое по пояс тело – пухлое, рыхлое, красное в розовом свете.
– Ух я тебя! – Тело обеими руками обхватило то пространство, где только что была Наташина шея. Девушка заорала и отскочила. Мужик навалился на воздух, потерял опору, перекинулся через спинку дивана и остался висеть вниз головой. Уууу. Его мягкую спину сразу облепили искусственные звезды.
– Тут тоже нету!
Это Костя крикнул из соседней комнаты, а потом и сам пришел.
– Чё за на фиг?
Он подошел к дивану, присел и заглянул в лицо мужику.
– Спит, что ли? Блин, где-то я его видел. Депутат какой-то или типа того. Он тут и был?
– Не знаю. Выскочил на меня из-за дивана. Напугал, скотина. Вы штаны нашли?
– Нет.
– My pants[16]