Фредерик Форсайт. ДЕНЬ ШАКАЛА
Часть первая. АНАТОМИЯ ЗАГОВОРА
Глава 1
Париж, 6 часов 40 минут. Прохладно. Мартовское утро кажется еще холоднее, когда стоишь перед взводом солдат в ожидании расстрела.
Именно в этот час, 11 марта 1963 года, на главном внутреннем плацу форта де Иври подполковник французских ВВС Жан-Мари Бастьен-Тери стоял у вбитого в промерзший гравий столба со связанными руками, удивленно взирая на выстроенных в двадцати метрах от него солдат, постепенно осознавая всю серьезность происходящего.
Когда черная повязка навсегда скрыла от него солнце и по ногам прошла нервная судорога, как ни странно, он испытал некоторое облегчение. Никчемное бормотание священника было прервано лязгом затворов и солдаты вскинули карабины.
Тяжелый грузовик громко просигналил за стенами форта, заглушая команду "Товсь!". Выстрелы, слившиеся в один короткий звук, подняли в небо стаю голубей и потонули, в нарастающем грохоте пробуждающегося города.
Казнь этого офицера, главаря убийц из ОАС, Секретной Армейской Организации,[1] поставившей своей целью уничтожение Президента Франции, должна была положить конец всем последующим попыткам покушения на жизнь главы правительства. Но по прихоти судьбы она означала только начало. И для того чтобы понять это, необходимо проследить весь путь, приведший к тому, что бездыханное тело этого человека оказалось на внутреннем плацу военной тюрьмы в пригороде Парижа...
Наконец солнце закатилось за дворцовую стену, и через весь внутренний двор протянулись длинные тени, принося долгожданную прохладу. В семь часов вечера на термометре все еще было 23 градуса. Стоял, несомненно, самый жаркий день в этом году. По всему городу изнемогающие от жары парижане усаживали своих ворчливых жен и хнычущих детей в автомобили и поезда, чтобы провести эти выходные за городом. И в этот день, 22 августа 1962 года, группа заговорщиков должна была привести в исполнение смертный приговор, вынесенный ими Президенту Франции, генералу Шарлю де Голлю.
В то время, когда горожане спасались от зноя в прохладе лесов, рек и озер, за богато украшенным фасадом Елисейского Дворца вот уже несколько часов продолжалось совещание Кабинета. На посыпанном гравием внутреннем дворе, погруженном в желанную тень, друг за другом были припаркованы шестнадцать черных ''Ситроенов"-DS. Спрятавшись от солнца у западной стены, водители, привыкшие большую часть своего рабочего времени проводить в ожидании прихотей своих хозяев, вяло перебрасывались шутками. Совещание продолжалось дольше обычного, и они уже начали было тихонько ворчать про себя, когда около половины восьмого за зеркальными дверями, венчающими дворцовую лестницу, возник раззолоченный швейцар и сделал знак страже. Водители сразу же побросали недокуренные сигареты, охранники и стража вытянулись в струнку, и массивная чугунная решетка мягко отползла в сторону.
При появлении первой группы министров водители уже сидели в своих лимузинах. Швейцар распахнул двери, и члены Кабинета двинулись вниз по лестнице, на ходу обмениваясь шутками по поводу предстоящего "спокойного" уик-энда. По порядку лимузины подкатывали к крыльцу, и швейцар с поклоном открывал заднюю дверь. Министры усаживались в машины и выезжали из ворот мимо застывших по стойке "смирно" гвардейцев в предместье Сан-Оноре.
Через десять минут двор почти опустел. Два оставшихся черных "Ситроена" медленно подкатили к лестнице. Водителем первой машины, с флажком Президента Французской Республики, был Франсуа Маро, полицейский из Управления Национальной Жандармерии в Сатори. Он был не очень-то разговорчив и обычно держался в стороне от других.
Хладнокровие и умение водить машину быстро, но, вместе с тем, безопасно, помогли ему стать персональным шофером де Голля.
В машине не было никого, кроме Маро. За рулем второго лимузина сидел тоже жандарм из Сатори.
В 19.45 за стеклянными дверями появилась еще одна группа, и во дворе все снова застыли в напряженном ожидании. На этот раз, одетый в повседневный темно-серый костюм, за стеклом появился сам Шарль де Голль. С галантностью, присущей жителям Старого Света, он пропустил мадам Ивон де Голль вперед, затем взял ее под руку, и они вдвоем спустились вниз к ожидавшему их "Ситроену", заняв места на заднем сиденье. Мадам де Голль устроилась с левой стороны, генерал сел справа от нее.
Их зять, полковник Алан де Бюсси, начальник штаба бронетанковых и мотопехотных соединений Французской Армии, проверил, хорошо ли закрыты обе задние двери машины, и уселся рядом с Маро.
Двое других, вышедших вместе с четой де Голль, заняли места во втором лимузине. Анри де Жудер, огромный алжирец, исполнявший в тот день обязанности телохранителя, забрался на переднее сиденье и, поправив под мышкой тяжелый револьвер, откинулся назад. С этого момента глаза его будут непрерывно следить за тротуарами и углами улиц, мимо которых будет проезжать кортеж.
Бросив несколько слов остающемуся во Дворце дежурному охраннику, на заднее сиденье этого же автомобиля сел еще один человек. Это был комиссар Жан Дюкре, начальник службы безопасности Президента. Два мотоциклиста в белых шлемах отъехали от западной стены и направились к воротам. За пять метров от входа они притормозили и оглянулись. Маро тоже подъехал к воротам и остановился за мотоциклистами. За Маро последовала вторая машина. Было 19.50.
Снова отползла в сторону чугунная решетка, и кортеж двинулся мимо застывшей стражи в предместье Сан-Оноре. Миновав его, колонна выскочила на авеню де Марини. Здесь, за растущими вдоль дороги каштанами, сидя на мотороллере, ее поджидал молодой человек в защитном шлеме. Проследив за промчавшимся мимо кортежем, он съехал с обочины и двинулся следом.
Движение было не слишком интенсивным, и поэтому никаких предупреждений о выезде Президента не было дано заранее. Лишь вой сирен подсказывал постовым о приближении колонны, и только отчаянными усилиями им все же удавалось вовремя освободить дорогу. Прибавив скорость, колонна стремительно ворвалась на залитую солнцем площадь Клемансо и пересекла ее в направлении моста Александра III.
Двигаясь в потоке служебных автомобилей, молодой человек на мотороллере старался не отставать от кортежа. Миновав мост, Маро выехал на авеню Генерала Гальени, а оттуда — на широкий бульвар Инвалидов. Здесь, на пересечении бульвара Инвалидов и улицы Рю де Варан, мотороллер сбавил скорость и свернул к угловому кафе. Зайдя внутрь, молодой человек достал из кармана небольшой металлический жетон, подошел к стоящему в глубине зала телефону и набрал номер.
Подполковник Жан-Мари Бастьен-Тери ожидал в кафе в пригороде Медон. Ему было тридцать пять лет, он был женат, имел троих детей и работал в Министерстве Авиации. За обычным фасадом своей профессиональной и семейной жизни он скрывал глубокую ненависть к Шарлю де Голлю. Он был убежден, что, уступив Алжир местным националистам, Президент предал не только Францию, но и тех людей, которые в 1958 году восстановили его у власти.
С потерей Алжира сам подполковник не потерял ничего, но его соображения основывались не на личных мотивах. В своих собственных глазах он был патриотом, уверенным, что послужит на благо своей любимой родины, уничтожив человека, который, по его мнению, предал ее. В то время тысячи людей разделяли его взгляды, но лишь немногие из них были фанатичными членами Секретной Армейской Организации, поклявшимися во что бы то ни стало убить де Голля и свергнуть его правительство. Бастьен-Тери был одним из них.
Потягивая пиво, он услышал, как в кафе зазвонил телефон. Бармен передал ему трубку и отошел в другой конец зала, чтобы настроить барахливший телевизор. Несколько секунд Бастьен-Тери молча слушал, затем произнес:
- Очень хорошо, спасибо, - и положил трубку на рычаг.
Заплатив за пиво, он не спеша вышел из кафе. Оказавшись на тротуаре, достал из кармана газету и дважды свернул и развернул ее.
На втором этаже в доме напротив молодая женщина задернула кружевные занавески на окнах квартиры и, обращаясь к собравшимся в комнате, произнесла:
- Маршрут номер два.
Пятеро молодых людей, не искушенных в организации покушений, перестали нервно ломать руки и вскочили. Остальные семеро были постарше и нервничали гораздо меньше. Командиром этой группы и вторым человеком после Бастьен-Тери был лейтенант Алан Бугрене де ля Токне, правый экстремист из семьи поместных дворян. Ему было тридцать пять лет, он был женат и имел двоих детей.
Самым опасным из всех собравшихся в этой комнате был Жорж Ватен. Тридцати девяти лет, широкоплечий, с квадратной челюстью, он был настоящим фанатиком ОАС. Будучи в прошлом агрономом в Алжире, Ватен за два года зарекомендовал себя как наиболее опасный убийца в организации. Из-за старого ранения в ногу он был известен под кличкой Хромой.
Услышав сообщение, все двенадцать спустились вниз и через заднюю дверь вышли на боковую улочку к шести ожидавшим у входа автомобилям, которые были либо украдены, либо взяты напрокат. Было 19.55.
Много дней Бастьен-Тери лично занимался подготовкой места покушения, измеряя угол стрельбы, скорость и расстояние до движущихся автомобилей и необходимую для их остановки плотность огня. Местом для акции он выбрал длинную прямую дорогу под названием авеню де ля Либерасьон, на пути к главному перекрестку Пти-Кламар. Согласно разработанному плану, первая группа стрелков должна была открыть огонь по машине Президента за полкилометра до перекрестка, укрывшись за стоящим на обочине фургоном. Начав вести огонь с острого угла и продолжая стрелять до того момента, пока президентская машина не поравняется с фургоном, стрелки, по подсчетам Бастьен-Тери, смогут произвести по автомобилю более полутора сотен выстрелов. Когда машину удастся остановить, с боковой дороги должна выскочить вторая группа, которая с близкого расстояния взорвет автомобиль охраны. За несколько секунд обе группы расправятся с остатками президентского кортежа и скроются на другой боковой улице, где их уже будут ждать три автомобиля.