- Что нужно? - рявкнул великан, продолжая сжимать правую руку Кассона.
В одно мгновенье в памяти заместителя всплыло загадочное похищение Арго из отеля "Эдинвульф", и он похолодел, приготовившись к самому худшему. Но уже в следующую секунду Кассой внимательно всмотрелся в лицо гиганта и узнал в этом человеке Виктора Ковальского, поляка из Иностранного Легиона, служившего в роте Родена во Вьетнаме и Индокитае. Он вспомнил, что Роден иногда использовал этого поляка для выполнения специальных, заданий.
- У меня встреча с полковником Роденом, Виктор, - мягко произнес Кассон.
Услышав не только имя своего хозяина, но и свое собственное, Ковальский еще сильнее сдвинул и без того хмурые брови.
- Я Андре Кассон, - добавил заместитель.
Это не произвело на Ковальского никакого впечатления. Он обошел Кассона и левой рукой тихо постучал в дверь номера.
- Да, - донесся голос изнутри.
Ковальский приблизил лицо к замочной скважине.
- Здесь посетитель, - прорычал он. Дверь немного приоткрылась. Роден выглянул в коридор и, увидев Кассона, распахнул ее настежь.
- Мой дорогой Андре, ради бога, извини за все это, - он указал на Ковальского. - Все в порядке, капрал. Я жду этого человека.
Поляк отпустил руку Кассона, и тот смог, наконец, войти в номер. Роден задержался на пороге, что-то тихо сказал Виктору и закрыл дверь. Телохранитель остался в коридоре, заняв свой пост в небольшой едва заметной нише.
Коллеги пожали друг другу руки, и Роден усадил своего заместителя в одно из двух стоящих у газового камина кресел. Несмотря на то, что была уже середина июня, на улице моросил прохладный мелкий дождь, и оба с тоской вспомнили о теплом североафриканском солнце. Но камин хорошо согревал комнату. Кассой снял плащ и устроился у огня.
- Обычно ты не принимаешь таких мер предосторожности, Марк, - заметил он.
- Он охраняет не меня, - улыбнулся Роден. - Если что случится, я сам смогу постоять за себя. Но мне понадобится несколько минут, чтобы уничтожить бумаги, - он указал на письменный стол, где лежало несколько папок.
- Вот из-за чего я взял Виктора. В случае нападения он даст мне хотя бы 60 секунд, чтобы ликвидировать документы.
- Должно быть, что-то важное.
- Может быть, может быть. - В голосе Родена звучали нотки удовлетворения. - Но подождем Рене. Я велел ему прийти в 11.15, на четверть часа позже тебя, чтобы вы не встретились в коридоре и не слишком беспокоили Виктора. Бедняга слишком нервничает, видя чересчур много незнакомых людей.
Роден хитро улыбнулся, представив, как может нервничать гигант Виктор, имея под мышкой тяжелый кольт.
В дверь постучали. Роден пересек комнату, вышел в коридор и прислушался.
- Да?
На этот раз из-за двери раздался голос Рене Монклера, неестественно нервный и напряженный.
- Ради бога, Марк...
Роден распахнул дверь. Монклер казался карликом по сравнению с возвышающимся за его спиной поляком. Левой рукой Виктор так обхватил его, что он не мог даже пошевелиться.
- Все нормально, Виктор, - успокоил телохранителя Роден, и Монклер был освобожден.
Поблагодарив, он вошел в комнату и кивнул улыбающемуся из своего кресла Кассону. Роден закрыл дверь и вошел следом, принося свои извинения. Они пожали друг другу руки, Монклер снял плащ и оказался в мятом темно-сером костюме, ужасно скроенном и сидящем на нем просто отвратительно. Как большинство бывших военных, ни он, ни Роден никак не могли привыкнуть к гражданской одежде.
Усадив и второго гостя в кресло, Роден вынес из соседней комнаты бутылку французского бренди, уселся на стул у письменного стола и вопросительно взглянул на своих заместителей. Оба кивнули. Роден плеснул по большой порции в три стоящих на столе стакана и протянул два из них Монклеру и Кассону. Они выпили. Жидкость приятно обожгла внутренности.
Рене Монклер откинулся в кресле. Это был крепкий, невысокого роста мужчина. Его армейская биография была схожа с карьерой Родена, хотя он никогда не участвовал в боевых действиях, проведя большую часть службы на административной работе, а последние 10 лет - в финансовом отделе Иностранного Легиона. Весной 1963 года Монклер был назначен казначеем Секретной Армейской Организации.
Что касается Андре Кассона, то он вообще никогда не был военным. Щуплый и педантичный, он до сих пор одевался так же, как в те времена, когда работал управляющим банком в Алжире. Сейчас Кассон был координатором действий подполья ОАС и СНС во Франции.
Как и сам Роден, оба его заместителя были всем сердцем преданы Организации, хотя и по разным причинам. У Монклера был 19-летний сын, выполнявший свой национальный долг в Алжире, в то время как отец руководил финансовым Отделом на базе Иностранного Легиона далеко за пределами Марселя. Майор Монклер так никогда и не увцдел тела своего сына. Оно было похоронено парнями из разведроты Легиона, когда те, наконец, захватили деревню, где молодой солдат находился в плену у партизан. Но позже он все же узнал подробности его смерти. Ведь в Легионе ничего нельзя скрыть надолго. Люди есть люди.
Судьба Андре Кассона была еще более запутанной и сложной. Он родился в Алжире и всю свою жизнь посвятил работе, дому и семье. Банком, в котором он работал, управляли из Парижа, поэтому даже с потерей Алжира он не остался бы без работы. Но когда в 1960 году все поселенцы поднялись на восстание, Кассон присоединился к ним и даже стал одним из лидеров движения в своем родном Константине. Но и после этого он не потерял своего места в банке. Но видя, как закрываются один за другим счета и бизнесмены, распродавая все что можно, возвращаются во Францию, Кассон понял, что расцвет французского присутствия в Алжире подошел к концу.
Вскоре после армейского бунта, сытый по горло новой политикой де Голля и нищетой переехавших в Алжир мелких фермеров и торговцев, он помог подразделению ОАС ограбить свой собственный банк на сумму 30 миллионов старых франков. Но его участие в этом деле было замечено младшим кассиром, он поставил в известность руководство, и на этом карьера Кассона была закончена. Отправив жену и детей к родителям в Перлигнан, он присоединился к Секретной Армейской Организации. И сейчас, зная несколько тысяч сочувствующих во Франции, был очень полезен ОАС.
Марк Роден уселся на стул и окинул взглядом гостей. Те смотрели на него с ожиданием, но вопросов не задавали.
Осторожно и неторопливо Роден начал совещание, перечислив все поражения и неудачи ОАС, которые она потерпела от рук Секретной Службы за последние несколько месяцев. Заместители молча слушали, хмуро разглядывая свои стаканы.
- Обратимся к фактам. За последние четыре месяца нам было нанесено три жестоких удара. Неудачная попытка освободить Францию от диктатора в Военной Академии является последней в длинном списке таких покушений, каждое из которых провалилось, еще не успев начаться. Лишь в двух случаях нашим людям удалось хотя бы приблизиться к Президенту, но и эти попытки потерпели неудачу из-за ошибок в планировании и исполнении. Впрочем, не буду вдаваться в подробности, вы знаете их не хуже меня.
Похищение Антуана Арго лишило нашу организацию одного из самых проницательных лидеров и, независимо от того, предстанет он перед судом или нет, применяемые к нему современные методы допроса, включающие, может быть, даже использование наркотических средств, бесспорно, ставят под угрозу всю нашу организацию. Антуану известно все, что вообще можно знать, поэтому сейчас нам придется начинать борьбу с самого начала. Именно поэтому мы и сидим сегодня в этом мрачном отеле, а не в Управлении в Мюнхене.
Но и в том, чтобы начать все сначала, не было бы ничего страшного, если бы это было хотя бы год назад. Тогда мы могли бы найти тысячи добровольцев, полных энтузиазма и патриотизма. Теперь это не так-то легко. Даже казнь Жан- Мари Бастьен-Тери не ставит нас в более выгодное положение. И я ни в чем не могу обвинить тех, кто перестает симпатизировать нам. Мы обещали им конкретные результаты, но их до сих пор нет. А они имеют право ждать от нас конкретных результатов, а не просто пустую болтовню.
- Хорошо, хорошо. Но к чему ты все это говоришь? - спросил Монклер.
Оба заместителя понимали, что Роден прав. Монклер лучше кого бы то ни было знал, что фонды, накопленные после ограбления алжирских банков, были потрачены на то, чтобы помочь скрыться членам организации, да и пожертвования правых промышленников тоже начинали иссякать. Еще недавно такой подход к делу был бы встречен с нескрываемым презрением. Но сейчас Кассон видел, что его связь с французским подпольем ослабевает с каждой неделей, на конспиративных квартирах постоянно проводятся облавы, а после того, как был схвачен Арго, на многих из них ему было вообще отказано в поддержке. И казнь Бастъен-Терн может только ускорить этот процесс. Резюме, подведенное Роденом, бесспорно, соответствовало действительности, но какая радость обсуждать все это?
Сделав вид, что не услышал замечания, Роден продолжал:
- Мы поставлены сейчас в такое положение, что нашу главную задачу по освобождению Франции, а именно, избавление ее от нынешнего Президента, задачу, без решения которой мы просто не сможем осуществить наши дальнейшие планы, сейчас нельзя выполнить обычными, традиционными способами. Что касается меня, господа, то сегодня я просто опасаюсь вводить в курс дела новых молодых патриотов, чтобы оставить нашим планам хоть небольшой шанс не быть через несколько дней разоблаченными французским гестапо. Кратко это звучит так: слишком много доносчиков, слишком много предателей, слишком много анархистов.
Пользуясь этим, Тайная Полиция так глубоко проникла в наше движение, что, несмотря на всю осторожность и осмотрительность, ей становятся известными не только все наши планы, но даже обсуждения, проходящие в высшем руководстве организации. Они знают все: наши намерения, замыслы, сроки и даже, наверное, личный состав. Я, конечно, понимаю, что оказаться в такой ситуации не очень приятно, но лучше прямо смотреть правде в глаза, чем продолжать видеть все в розовом свете.