ивет-существует, и какой человек плохой, а какой хороший.
Вот у него самого четыре ходки в казенный дом было, не много, но и не мало, семьи никогда не имел, вору не положено, одежду хорошую не носил, на чистом не ел, не спал. Но он, Митька Судин, в законе, и людишки его боятся, а кто не боится, тот либо Митьку не знает, либо просто дурак.
К пятидесяти годам Митька понял, что воровской закон, по которому фраера живут, сплошной обман. Старые молодым голову дурят, заповедей своих не соблюдают, каждый гребет к себе, сколько может, и о ближнем никогда не думает. Митька в мыслях своих совсем до края дошел, начал милостыню подавать. А когда один вор увидел и спросил, ты, мол, вор или монах, Митька его костылем огрел.
А когда на толковище вопрос подняли, Митька прямо сказал: "Человек должен жить, как выглядит. У тебя, - он ткнул в Хазара, - совсем дикая харя. Ты бандит и живешь, как бандит, вся округа и ментовка о том знают. Митька - тихий мастеровой, должен соответствовать и может пятерку старухе дать, иначе шустрые оперы его посетителями заинтересуются. Ты, недоумок, хочешь ко мне спуститься, а подняться уже с "хвостом"?" Люди одобрили Митькины слова и больше о том не говорили.
Сегодня у него была работа пустяшная: сделать копию с серийного ключа, в сущности, делать нечего, таких ключей в ящике дополна, подобрать да зачистить, чтобы новым смотрелся.
Митька поднялся на асфальт, встал в проеме двери, опираясь на костыль, оглядел базар. Подползла старая мухоморка, хотя сигаретами торговала, окурочек у ноги Митьки подняла. Он знал, за ларек зайдет, выбросит, но надобно засветиться перед барином, может, и перепадет. Бабке повезло, он сунул ей полтинник, старушенция была сродни иллюзионисту: купюра у нее в руках мгновенно пропала.
Подлетел пацан по кличке Блоха, больно мал был, непрестанно прыгал, уши больше головы и красные.
- Командир, дело, - прошептал он.
- У каждого дело, излагай, - Митька начал заряжать папиросу смесью табака и анаши.
Чуть в стороне стоял Станислав, решал, заходить к "пахану" или не стоит.
- Слушаю, - Митька зажег самопал, затянулся, мальчонка извернулся и проскочил в мастерскую.
Митька знал, такое Блоха мог себе позволить только в случае пожара, пыхнув сигаретой, мастер тяжело вздохнул и спустился.
- Коли зря, так убью, - спокойно обронил он. Блоха быстро выпалил:
- Серегу Черта видел.
- Врешь, убью точно, - но ленивая гримаса исчезла с лица Митьки. - Где? Когда? Блоха повалился на колени.
- С полчаса, на Калининском, он прошел переходом, по Гоголевскому, тащил пьяную девку.
- Не ошибся?
- Я Серегу не знаю? Одет необычно, будто из помойки выбрался.
- Куда же он с Гоголевского девался?
- В дом вошел, на второй или третий этаж.
Станислав нарушил все существующие законы и подошел к стоявшему палаткой Нестеренко.
- Мы прослушали разговор в подвале. Мальчишки нашли Бестаева. Видел пацана, что в подвал спустился? Появится, как хочешь, отнеси его в отделение. И никаких контактов с посторонними.
Нестеренко кивнул.
Крячко пробежал квартал, снял телефонную трубку, услышал голос Кати, сказал:
- Ты чего выделываешь? Красивый парень, так вас убьют обоих. Неужели ты думаешь, его убьют, тебя оставят?
Катерина всхлипнула.
- Тут не только твоя и его жизни, здесь много чего. Слушай внимательно, уходите немедленно, вещей минимум, двигаете к Пироговке и по ней до Садового, думаю, я вас там перехвачу. Двигай.
Он тут же набрал номер машины Гурова, услышал ответ, сразу спросил:
- Ты где находишься?
- На Пресне.
- Значит, ты ближе. По Пироговке идут Бестаев и Катерина, думаю, их уже преследуют, собирай людей.
Но Екатерина была женщина, рассуждала иначе. Конечно, попасть в руки ментов значительно лучше, чем оказаться в лапах воров. Стас умный, а дурак, им с Сергеем не пройти Гоголевский, тем более не свернуть на Пироговку, в лучшем случае пристрелят, а то и захватят. Дура она, дура, чего тянула, на что рассчитывала?
- Я пытаюсь тебя спасти. Не знаю почему, и не спрашивай, - она положила в сумку хлеб, закуску и водку, опрокинула стул, сдернула со стола скатерть. - Если ты мне веришь, идем со мной. Иначе одна уйду, мне ваши дела неинтересны.
После небольшой паузы Сергей спросил:
- Чем здесь плохо? Куда пойдем?
- Идешь? - Катерина открыла дверь.
- Сдать ты меня могла давно, - рассудил Сергей и вышел за Катериной.
Она не пошла на улицу, начала подниматься по лестнице. На следующем этаже ключом открыла дверь, пропустила Сергея, вошла следом, сказала громко:
- Олег Иванович, это Катя, поесть принесла.
Квартира была двухкомнатная, точно такой же планировки, как и та, из которой они ушли.
С кухни раздался шум, что-то упало, раздался мужской голос, но слов было не разобрать. Катя пробежала коридорчик, в кухне лежал седой мужчина в военной, блеклой от стирки форме, при орденах и костылях, мертво смотрел на вошедших.
- Серега, а ну, разом, перенесем его в комнату, на диван.
Сергей подхватил мужчину под мышки, Катя под коленки, напряглись, но тело почти ничего не весило, как у ребенка. Они уложили хозяина на диван, Сергей нашел шейную вену, человек был еще живой.
- Что же ты забыла, - шепотом сказал хозяин, - один пятнадцать один.
- А тетя Нина? - оправдываясь, произнесла Катя.
- Она спуститься может в гастроном, а назад - уже дух вышел. Тюрю сделай, коли есть сахар... - пробормотал хозяин, закрыл глаза.
Подогрели воду, растолкли хлеб и сахар, начали бурую массу вливать с ложки старику в рот.
А в Москве в этот момент многие пацаны и подростки словно враз договорились играть в непонятную войну. И первое, что они сделали, это приобрели хладнокровный, безразличный вид. Парни постарше смазывали "стволы", вели себя тихо, бесшумно исчезали из дома и с работы. Настал самый подходящий момент пересчитать, сколько сегодня в Москве вооруженных преступников.
Поняв, что раньше Гурова на Пироговку не успеть, Станислав позвонил дежурному, сказал, что, по агентурным данным, на Гоголевском сейчас начнется бандитская разборка.
- Я уважаю тебя, Станислав, но в центре дня, в таком узком месте, где полно людей... Сам подумай.
- Подумал, что знал, сообщил, твой аппарат мое сообщение записал...
Снял трубку и бизнесмен Илья Туров, абонент, не представившись, сказал:
- Интересующий вас человек находится на Гоголевском бульваре, по моим сведениям, о данном факте знает половина Москвы.
- Так данного человека убьют.
- Может быть. Так как делом занимается полковник Гуров, я ни в чем не уверен.
Тур положил трубку и не в первый раз подумал, что совершенно напрасно поссорился с сыщиком.
Поездка на машине по центру Москвы в дневное время - занятие утомительное и рискованное. И хотя дорога у Гурова была простой и короткой, а машина быстрой и маневренной, сыщик пробивался к Пироговке, как заядлый фанат на футбольный матч, но не сегодня, а в 50 - 60-е годы. Вместо того, чтобы думать о деле, к примеру, поинтересоваться, не ведет ли кто его, он решал совершенно никчемную задачу. Каким образом Сергей соединился с Катериной и каким образом они оказались в самом центре Москвы?
Хозяин ожил, пергаментная кожа двинулась, даже сложилась в улыбку.
- Опоздала кривая, не так просто меня взять, - такая длинная речь опрокинула его на подушку.
Катя напряженно прислушивалась, решая, кто явится раньше и как это определить.
К дому подлетели два джипа, в которых сидели, как мы сегодня выражаемся, лица кавказской национальности, они громко разговаривали между собой, не осознавая ясно, какой им дом нужен. Беглецы же находились в доме на параллельной улице, ведь Блоха их засек при входе в проходное парадное. Вид у кавказцев был воинственный и растерянный одновременно. Они не знали, что остановились не у того дома, не знали, в какую квартиру идти.
В переулок вкатился милицейский "УАЗ" с двумя молоденькими сержантами. Увидев джипы, милиционеры замерли метрах в двадцати. Картина получалась довольно комичная, открывались и мгновенно закрывались окна, словно стекло и занавески могут прикрыть от пуль.
Сержанты совещались между собой.
- Чего теперь делать? - спросил один.
- Сказано, проверить документы, доставить в отделение, - ответил его товарищ.
- Кто будет проверять? - спросил сержант, на груди которого висел "Калашников". - Ты проверь, а я тебя прикрою.
- Со спины? Я же буду стоять между вами. Ты меня прямо между лопаток прикроешь. - Водитель включил рацию: - "Второй", я "Седьмой", прибыли на место. Два джипа, восемь черножопых, оружие не торчит, но вооружены точно.
- Раскорячились, мать вашу так, окружить следовало...
- Совсем уже, капитан... - сержант выругался. - Живы будем, научишь, как вдвоем восьмерых окружают.
- Ты как со старшим по званию базаришь, салага?
Вся история глупостью бы и кончилась, нервы у одного из кавказцев не выдержали, и он выпустил длинную очередь в воздух.
Сержанты мигом выпрыгнули из машины и начали стрелять по джипам из "Калашникова" и "Макарова". Бандиты ответили несколькими очередями. Машины стояли плотно, кто-то из милиционеров попал, со стороны джипов раздался истошный крик. Известно, движение по бульвару одностороннее, достаточно узкое. Идущая со стороны проспекта машина остановилась, следом стала другая.
Крячко ехал навстречу движению, это ему помогло, может быть, спасло, его "Мерседес" оказался позади милицейского "уазика".
- Сержанты, говорит полковник, слушать команду! - рявкнул он не своим голосом. - Вы молодцы, прекрасную пробку устроили. Плохо, что айзики будут пробиваться сквозь нас, так как с обратной стороны их закупорили к едрене-фене.