Мимоходом взглянул на часы. Девять вечера. До прихода старших — ещё целый час. Они появятся только к десяти, а пока… нужно просканировать зал и выцепить хоть какие-то стоящие связи среди ровесников.
"Хм… никто не бросается в глаза".
В прошлой жизни не слишком заморачивался на дружбе с коллегами. Все силы уходили на то, чтобы впечатлить начальство. А потом — резкий переход в хедж-фонд, и связи внутри Голдмана растворились, как дым. В этот раз не собираюсь повторять ту ошибку.
— Одно нефильтрованное пиво, — сказал бармену.
Глоток. Освежающая горечь пронзила горло, газировка слегка защекотала нос. Я прижал смартфон к уху и, делая вид, что говорю по важному делу, двинулся по залу. Даже лицо сделал соответствующее: сосредоточенное, чуть напряжённое, будто вот-вот решу судьбу миллиардов.
"Сначала разведка. Потом атака".
Уолл-стрит — это джунгли. Здесь свои хищники и падальщики, травоядные и паразиты. Без информации ходить по этой саванне — чистое самоубийство. Нужно вычислить самых перспективных игроков и зайти к ним с правильной стороны.
— Чувак, этот экзамен был убийственным! — доносится откуда-то слева.
— Я три часа как приклеенный сидел!
— И зачем нам всё это вообще знать?..
В углу на мягких диванах сидит группа ребят, оживлённо переговариваются. Торговцы, ясно сразу. Они не стремятся знакомиться, просто переваривают стресс.
"Окей, к ним пока не лезу. Симпатичные ребята, но, если начну слишком напирать — будут косо смотреть".
Плавно ухожу дальше, скользя между людей, как по волнам.
— Вы из штаба, да? Я Джефферсон.
— Харви, приятно познакомиться.
Рукопожатия, улыбки, чоканье бокалами. Никто не тушуется: здесь важно не терять времени даром. Сеть контактов на Уолл-стрит — как система кровеносных сосудов. Остановился — и бизнес умирает.
— Откуда ты?
— Кембридж.
— Гарвард?
— Ага, а ты?
— Пенсильвания.
И так по кругу: имена, фамилии, университеты. Всё чинно, без лишней драмы. Никого не удивляют громкие названия — Лига плюща здесь почти норма. Более восьмидесяти процентов новобранцев «Голдмана» вышли оттуда.
"Так, этого парня вычёркиваем".
Иногда встречаются типы, которые сияют от гордости, стоит им произнести: "Гарвард". Для них диплом — вершина карьеры. А значит, в остальном у них вряд ли есть что-то выдающееся.
— Мой брат тоже из Гарварда. Ты его знаешь? Брэд, специализация — прикладная экономика.
— Ха-ха, в Гарварде Брэдов больше, чем Starbucks на Манхэттене! В каком братстве он был?
Вот это уже другой уровень. Они не хвастаются дипломами — они проверяют пересечение связей. Настоящая игра: не просто знакомство, а укрепление цепочек влияния.
Круг сделан, первичный отбор проведён. Следующий шаг….
"Теперь — аристократы".
На Уолл-стрит своя феодальная система. Те же три сословия, что в Средневековье: дворяне, духовенство и простой люд. Только названия слегка обновились. Здесь это:
Фронт-офис, мидл-офис и бэк-офис.
Что самое важное на Уолл-стрит?
Деньги.
Все крутится вокруг них. И именно они определяют местную иерархию. Чем больше ты умеешь зарабатывать, тем выше твоё место на этой лестнице.
Наверху — фронт-офис.
Это элита, настоящие аристократы финансового мира. Они не прячутся в тени, они на виду. Это люди, которые общаются с клиентами лицом к лицу, ведут переговоры, заключают сделки и снимают с этого свой процент. Клиенты инвестиционных банков — корпорации. А это значит, что источник денег почти бесконечен. Когда дела идут хорошо, они шепчут компаниям о слияниях и поглощениях, обещая рост и расширение. Когда времена тяжёлые — советуют выпуск акций, чтобы подлатать капитал.
Чуть ниже в этой кастовой системе — мидл-офис.
Эти ребята — словно опора для знати, пока те раздают приказы направо и налево. В их ряды входят целые подразделения: управление рисками, отдел этики, клиентский сервис, юридический департамент.
Стоп, юристы? В среднем звене? Звучит странно, правда? Да, снаружи к ним относятся с почтением. Но на Уолл-стрит даже юристы — всего лишь часть огромного механизма. У них есть честь, статус, но оружия в руках нет. Они похожи на священнослужителей: почитаемы, но далеки от полей сражений.
А на самом дне пирамиды — бэк-офис.
Эти люди — просто люди, без титулов и блеска. IT-шники, администраторы, HR — труженики, благодаря которым всё вертится. Их участь предрешена при входе: подняться вверх почти невозможно. Барон может жениться на герцогине — редчайшее исключение. А вот дочь пекаря выйти за барона? Да никогда.
"Хм… стоит ли мне уже прекратить сбор информации?"
Картина иерархии прояснилась. Но теперь настало время действовать.
Так что пока завершил фальшивый звонок, вздохнул и направился к стойке:
— Один скотч. Безо льда.
Взял бокал — ничем не примечательный реквизит, но идеально подходящий для маскировки, — и вернулся обратно в джунгли. Первую цель я вычислил быстро. Встретились взглядами, обменялись именами, и вот он — ожидаемый вопрос:
— Откуда ты?
— Балтимор.
— Что, правда? Хопкинс? Неожиданно….
— Выпускник медфака.
Парень дёрнулся, услышав это. Джон Хопкинс — не "целевая школа" для Уолл-стрит, но достаточно престижная, чтобы он уважительно кивнул. Хотя на деле это мало что значит. Здесь диплом — как удостоверение личности: необходимый минимум, но не пропуск к богатству. Теперь самый важный момент — проверка звания.
— Я из промышленной группы. А вы?
— Отдел развивающихся рынков.
— Это к какой категории?
— Управление активами.
На лице собеседника проступило недоумение.
Он явно не понимает, как меня классифицировать. Wealth Management — это тонкая грань: если ты управляешь деньгами, значит, ты из мидл-офиса, а если инвестируешь — фронт.
Так кто я? Дворянин или всё же духовенство? Честно — не знаю. В любом случае мне скоро придётся перевестись. И мой титул будет зависеть от того, куда меня определят. Одно ясно точно: пока не благородный.
Парень нахмурился, с оттенком сожаления:
— Непросто. Думаю, у вашего отдела сейчас небольшой поток.
— Верно. Особенно теперь, когда разговоры об ужесточении.
Его глаза выражали жалость, но губы изогнулись в довольной ухмылке. Настоящий дворянин так бы поступил? Вряд ли.
— Ну что ж…
Я оборвал разговор и пошёл дальше. Цель за целью, одно и то же — взгляд, имя, вопрос, проверка. И вот наконец я наткнулся на того, кто искренне удивился моей двусмысленной позиции:
— Невезение. Но разве в таком случае тебя не перевели бы в другой отдел?
Вот они — настоящие аристократы. Те, кто может позволить себе сочувствие. Не потому, что у них доброе сердце. Просто у них такое преимущество, что они могут щедро раздавать милость неудачникам вроде меня.
Я продолжал фильтровать информацию, и тут — хлоп! Чья-то ладонь легла мне на плечо. Без приглашения.
Сразу узнал этого типа. В прошлой жизни мы уже пересекались. Какой у него характер? Он — нищий граф. Лжеаристократ, которому спокойно только тогда, когда есть на ком потоптаться.
— Ну надо же! Ранее ты блестяще сдал тест! Я — Кент Харвест. А ты? Он протянул руку, изображая дружелюбие, но глаза — острые, цепкие. Как и ожидалось: он нападает первым.
С этим парнем нужно быть осторожным. Имя для него — оружие. Как бы наивно это ни звучало, его главное умение — лепить клички. На старте, когда новичков много, прозвища приживаются быстрее имён. Он играет на этом, развешивая ярлыки, чтобы испортить репутацию конкурентов. Помню это хорошо: уже был его жертвой в прошлой жизни.
Меня зовут Сергей Платонов.
Блондин даже не пытался выговорить моё имя правильно. Видел хорошо, как его язык делает неловкие кульбиты, а потом он, довольно ухмыльнувшись, выпалил:
— Шэм! Сиамский, если по-русски
Но, видимо, ему этого показалось мало. Он добавил:
— Кот.
И всё. Прозвище приклеилось намертво, как жвачка к подошве. Виной тому быо мой взгляд — кошачий так сказать, словно у "кота в сапогах" из Шрека.
"Сиамский кот" быстро сократился до "Китти".
Звучит по-детски, правда? Миленько так. Вот только на Уолл-стрит с детскими прозвищами далеко не уедешь. Кто доверит серьёзный проект человеку по имени Китти? Ну вот и я о том же.
Но Уолл-стрит — это террариум, полный ядовитых змей и мелких гадюк. Тут все играют в свои детсадовские игры. И был далеко не единственным, кто стал жертвой таких "шуток".
В моей прошлой жизни коллеги щеголяли кличками похлеще: Вдова, Сладкая Щёчка, Пузыри, Канитель, Чика… и даже Грязный Санчес. Красота, да?
Но знаешь, в чём он ошибся? Меня не дразнили, потому что я хороший парень. Нет. В прошлый раз просто не ожидал, что тридцатилетний мужик может действовать так по-детски. А зря.
Теперь-то уже гораздо умнее.
— Зовите меня Шон, — говорю совершенно спокойно.
— Шон? Это типа английское имя? А настоящее какое? — тянет он, явно не унимаясь.
— Сложно произнести.
— Сложно? А не обидно родительское имя на ветер пускать?
Ах, родители…. Вот это ты зря зацепил.
Я опустил взгляд, прикрыл глаза и изобразил всю скорбь мира на своём лице:
— Мои родители… умерли.
Тишина. Даже музыка будто стихла на пару секунд.
— Понятно… Шон, — выдавил он, и на мгновение его самодовольная ухмылка исчезла.
Молодец, парень. Продолжил бы — получил бы кличку «Бессмысленный придурок».
Но он, похоже, решил сменить тактику:
— Я слышал, ты учился на медицине? Ты что, доктор?
— Ага, — отвечаю без лишних эмоций.
— Да ну! Это неожиданно! — он даже повысил голос так, чтобы слышали все вокруг. — Доктор на Уолл-стрит, народ!
И вот тут начинается проблема. На первый взгляд звучит вроде круто, но на самом деле — ловушка. Люди мысленно рисуют образ скучного, чопорного, упрямого типа, который по вечерам читает анатомические атласы.
— Так зачем доктору понадобилась Уолл-стрит? Здесь не больница, — ухмыляется он, обнажая зубы так, будто я уже у него на крючке.