— Я пожертвовала всем прочим, что имела, но с этим просто не смогла расстаться. Правда, они восхитительны?
Её лицо лучилось застенчивой гордостью.
Палец Элейн ткнулся в нежный побег.
— Что это?
С лица Миранды исчезла радость.
— Это отросток с маминой могилы — азалия, её любимый цветок.
Она почти прошептала это. Ральф неотрывно смотрел на Миранду, видя её такой, как в прошлом, и их взоры сплетались вместе, разделяя общие воспоминания. Эдна следила за ними с подозрением.
Внимание взрослых отвлеклось от Элейн, которая уткнулась лицом в корзину, трогая и обнюхивая растения. Росток переломился. Элейн испуганно отдёрнулась, но никто не заметил, поэтому она вдавила кончик побега в землю, чтобы скрыть повреждение. Девочка поднялась.
— Наверное, лучше я пойду. До свидания!
Эдна провожала сестру в мансарду.
— Теперь сюда. Вот мы и пришли. Держись за мою руку, пока я не найду выключатель. Вот! Теперь поднимемся по этой лестнице. Ты даже не представляешь, как по-настоящему удобно будет тут…
Они протиснулись в дверной проём. Эдна нажала ещё один выключатель. Маленькая комнатка наполовину выступила из тьмы при свете тусклой лампочки, вокруг которой кружились мотыльки.
— Я принесу ещё лампочку. Эта просто на время. Элейн пользовалась мансардой, как комнатой для игр и не было смысла попусту тратить свет, — заметила Эдна, зорко выискивая на лице Миранды признаки недовольства.
Розовые розы на обоях выцвели до ржаво-серых и Элейн по своему вкусу изрисовала карандашами отдельные участки стены.
— Это очень мило, Эдна, — отозвалась Миранда. — Ох, то самое одеяло! Помню, как помогала маме его сшивать. Она отдала одеяло тебе — когда же это было? Лет пятнадцать назад, и ты до сих пор им пользуешься.
— Ну, здесь нет ничего удивительного, — подтвердила Эдна, — но это всё-таки лучше, чем… ладно, думаю, тебе прекрасно сойдёт.
Миранда тронула пальцем пыльный подоконник.
— Может, поставить тут полочку для моих растений? Я просто не выношу, когда их нет рядом со мной — они словно старые друзья.
Она мягко улыбнулась, словно делясь приятным секретом.
— Какой восхитительный вид должен открываться из этого окна! Каждое утро, как только проснусь, я смогу выглядывать отсюда и смотреть на тот великолепный дуб.
Она обернулась и опустила тонкие руки Эдне на плечи.
— О, милая, спасибо за такую комнату!
Эдна настороженно покосилась на эти руки, потом небрежно пожала плечами, показывая, что благодарностей не требуется и стряхивая сентиментальное прикосновение Миранды. Напоследок она ещё раз окинула всё вокруг взглядом, довольно кивнула и посеменила к двери.
— Конечно, потом тут станет получше, — прибавила она. — Ральф собирается кое-что подправить. В последнее время он никак не улучит минутку на благоустройство дома.
Она замолчала, слегка вздёрнув уголки рта.
— Забавно! Как только Ральф услыхал, что ты и вправду собираешься приехать, то с головой увяз в делах своей ложи. Можно подумать, он старается не бывать дома! Надеюсь, это не потому, что он тебя недолюбливает.
Она с удовольствием провела языком по губам.
— Должна тебя предупредить, Рэнди, он довольно странноватый парень. Иногда я поражаюсь — зачем вообще за него вышла!
— Ох, но в машине он так любезно со мною обращался! — воскликнула Миранда, и злорадная елейность Эдны испарилась.
— По-моему, он такой же добрый и отзывчивый, как всегда!
— Хорошо… — Эдна изо всех сил лучилась дружелюбием, — надеюсь, что вы поладите. Если будет нужно, ты ведь найдёшь дорогу в ванную, правда?
Она направилась дальше.
— Сейчас мне нужно идти. Надо несколько писем набросать — у меня прямо завал! Даже на себя времени не остаётся!
Она притормозила у двери, словно только-только что-то вспомнила.
— Ох, вот ещё! Завтра я иду к Джуниору в школу на родительское собрание. Ты не могла бы здесь присмотреть, пока я отлучусь? Нужно будет отвечать на звонки, забрать почту и приглядеть, чтобы вообще был порядок. В мойке гора грязной посуды, но я перемою её сегодня вечером, если не очень устану…
— Нет! Позволь мне!
Руки Миранды трепетали от нетерпения.
— И, по-моему, лучше бы поставить эти твои растения на заднем крыльце. А то ещё воду разольёшь, когда станешь их поливать.
Миранда не возражала, но в её глазах стояла боль. Невзирая на это, она ласково и застенчиво простёрла руки к сестре.
— Не мой посуду, Эдна. Вот только переоденусь и займусь этим. Я совсем не против, действительно. Я хочу приносить пользу.
— Ну, если ты и правда этого хочешь… — проговорила Эдна, с трудом скрывая облегчение. — Спускайся осторожнее. Лестница крутая.
Пока она грузно топала вниз, Миранда обходила комнату, криво улыбаясь истёртому одеялу на поцарапанной кровати. Она потрогала ободранный комод и коснулась спинки кресла-качалки, которое скрипуче закачалось туда-сюда. Вдруг Миранда выключила свет и прильнула к окну.
Громадный дуб распростёрся внизу, будто спящий великан. Миранда облокотилась о подоконник и долго разглядывала дерево.
Ночью Эдне не спалось. Она лежала на кровати, беспокойно ворочалась и прислушивалась к храпению Ральфа, доносящемуся из открытой двери его комнаты. С шумом далёкого прибоя на дом налетал ветер, скрипя стенами, а снаружи хлестал ветвями старый дуб, трепещущие листья сухо шелестели, будто целая уйма скомканной папиросной бумаги. Утяжелённый шнурок жалюзи от сквозняка то и дело стучался о стекло.
В конце концов Эдна потянулась к прикроватному столику, включила маленькую разукрашенную лампу, взяла со столика книгу и принялась искать загнутый уголок, обозначающий место, на котором остановилась. Свет из щели в абажуре падал на страницу косо, поэтому, тыкая указательным пальцем, Эдна поворачивала абажур, пока щель не перестала мешать.
Читая, она запустила руку в открытую конфетную коробку на столике и зашарила среди пустых фантиков. Ничего не найдя, Эдна подняла коробку, заглянула в неё, встряхнула для очистки совести и поставила назад. Её глаза сузились.
— Чёртова Элейн! — пробурчала она.
Эдна вернулась к чтению, снова машинально полезла в коробку и осознала, что делает. Она облизала губы и попыталась читать дальше, но голод одолел её. Эдна отложила книгу, прикинула, потом свесила рыхлые ноги с края кровати и обулась в тапочки. Не потрудившись накинуть халат, она прошаркала в коридор и спустилась по лестнице.
У кухонной двери она застыла на месте, от испуга прикрыв рукой рот. Кто-то ходил по заднему крыльцу! Кто бы там ни был, он открывает заднюю дверь и входит! Она попятилась и съёжилась, обмякнув от ужаса. Затем неизвестный прошёл перед голубеющим прямоугольником окна. Это оказалась Миранда.
Эдна включила свет; обе женщины заморгали.
— Что ты здесь делаешь? — кислым тоном поинтересовалась Эдна. — Ты меня чуть ли не до смерти перепугала!
— Я боялась, что ветер сдует мои растения с перил крыльца, — ответила Миранда.
— Ох уж эти растения! Ты с ними так носишься — можно подумать, они живые!
— Но они живые, — кротко подтвердила Миранда.
— Я говорила не про это, — фыркнула Эдна.
— Нет, — согласилась Миранда. — Я поняла.
Обе женщины смотрели друг на друга: Эдна с сомнением, Миранда с робостью. Эдна насупилась и поплелась к холодильнику. Она открыла дверцу и склонилась, уставившись на еду и растянув губы в улыбке алчного предвкушения.
Сумерки легли на мир голубой дымкой. Ральфа на крылечных качелях пробудил от спячки включённый в гостиной свет, когда жёлтые лучи упали на него через окно. Он зевнул и поднялся, заметил что-то бледное и неясное на соседнем участке, под дубом и напряжённо сощурился. Непонятная вещь пошевелилась. Заинтересовавшись, Ральф спустился с крыльца и пересёк подстриженный газон.
Под дубом сидела Миранда, привалившись к шершавой коре, опустив руки на змееподобные корни. Она запрокинула лицо вверх, как будто рассматривала звёзды, но, заслышав шорох ральфовых шагов по траве, опустила голову.
— О, так это ты, — сказал он. — Мне показалось, тут кто-то есть. Не против, если я сяду рядом?
— Ральф! — изумилась она. — Да… да, садись, если хочешь…
Он осторожно опустился на землю и хрюкнул от смеха.
— Я малость закостенел — уже не так юн, как прежде. Да и ты тоже, Рэнди.
Миранда молчала. Он скорее ощутил, чем заметил, что она его разглядывает. В конце концов она согласилась:
— Да.
— Тебе хорошо тут, Рэнди? — тон Ральфа был печален. — Думаю, Эдна слишком нагрузила тебя обязанностями. Я не хочу, чтобы тебя всё время навьючивали работой. Ты отказалась от всего, чтобы ухаживать за матерью…
Он прокашлялся и склонился к Миранде.
— Зачем ты продолжала за ней ходить, если знала, что мне тебя так не хватает?
— Кому-то нужно было, — пробормотала Миранда. — Я понимала, что Эдна для этого чересчур ветреная.
— Ты же знаешь, я не хотел жениться на Эдне. Мне нужна была ты.
В воздухе между ними застыло молчание.
— Но ты женился на Эдне. — произнесла Миранда.
— Я был одинок. Я женился бы на ком угодно! Но любил я тебя. Миранда…
Он притронулся к руке Миранды; его пальцы тряслись.
— Я всё ещё люблю тебя… и никогда не переставал…
На сей раз она говорила жёстче.
— Ральф, я тоже тебя люблю. Но уже слишком поздно. Ты поклялся Эдне в верности… у вас дети…
Он разжал свои пальцы, отпуская её.
— Да, — глухо сказал Ральф, — я знаю.
Он вздохнул. Темнота густела. Они едва-едва видели друг друга, словно превратились просто в два голоса.
— Миранда, мне плевать! Я до сих пор тебя люблю. Я объяснюсь с Эдной…
Теперь её рука притронулась к нему.
— Нет! Я запрещаю!
— Но, когда ты рядом, я вспоминаю всё, что мы прежде чувствовали друг к другу…
Её голос прозвучал очень тихо.
— Я уйду.
Ральф переполошился.
— Нет! Куда тебе идти? Ты не можешь! Ты не должна!