6
А вот что нас с воронами – да и со всеми представителями мира природы – объединяет, так это одно общее правило: никогда не разговаривать с людьми.
Это для нашей же пользы. Во всяком случае, так принято считать.
Однако я частенько задаюсь вопросом: а так ли уж полезно это вечное молчание? Сколько раз мне хотелось заговорить, вмешаться, помочь людям!
Нарушалось ли когда-нибудь это правило? Конечно же промахи случались. В прошлом году мне рассказывали о лягушке, которая задремала в почтовом ящике. Когда его открыл почтальон, она заквакала как сумасшедшая и выпрыгнула наружу, напугав и себя, и его. Почтальон грохнулся в обморок. Лягушка запрыгнула ему на лоб и, когда он проснулся, рассыпалась в извинениях.
Вот вам явное нарушение правила «НЕ РАЗГОВАРИВАЙ С ЛЮДЬМИ!».
Но, как, кажется, всегда и бывает, об этом случае вскоре забыли. Ведь почтальон был совершенно уверен в том, что лягушки разговаривать не умеют. Он наверняка убедил себя: «Тебе просто послышалось!»
Примечательно, что вскоре после случая с лягушкой почтальон ушел на пенсию.
И все же, если представить себе, сколько на свете существует деревьев, лягушек, выдр и корольков, стрекоз и броненосцев, да и других живых существ, удивительно, что люди до сих пор еще не прознали про нашу маленькую тайну.
Что тут скажешь? Природа ловка. А люди… уж простите, но большинство из вас не слишком-то наблюдательны.
Возможно, тебе – если ты любопытен или недоверчив – интересно, как именно деревья могут общаться между собой. Быть может, тебе захочется осмотреть растущую неподалеку желтую сосну, или осину, или, скажем, ликвидамбар и попробовать разгадать эту загадку.
Люди говорят с помощью легких, горла, голосового аппарата, языка и губ, исполняющих сложную симфонию звука, дыхания и движения.
Но есть и множество других способов объясниться. Приподнятая бровь, подавленная усмешка, утертая слеза – все это тоже способы общения.
Для деревьев общение – столь же непростое и чудесное занятие, как и для людей. Мы устанавливаем связь с миром через мистический танец солнечного света, воды, ветра и почвы.
У лягушек – свой способ общения. И у собак тоже. И у тритонов, у пауков, у слонов и у орлов.
Как именно мы это делаем? Это – наше дело. Ваше дело – догадаться.
Природа, она тайны любит.
7
Между прочим, я не просто дерево. Я – дом. Целое сообщество живых существ.
На моих ветвях вьют гнезда. Меж корней роют подкопы. На моих листьях откладывают яйца.
А еще у меня есть дупло. Дупла на стволах или в ветвях встречаются довольно часто, особенно у таких деревьев, как я, которые уже немало пожили на свете.
Дупла могут быть маленькими – в самый раз для крошечных синичек-гаичек или для семейства белоногих хомячков. Бывают они и довольно вместительными, подходящими для медведя без предрассудков.
Конечно, я – дерево городское. Медведя тут встретишь не часто, разве только плюшевого. Но на своем веку я приютил несчетное количество енотов, лисиц, скунсов, опоссумов и мышей. Однажды во мне целый год жило семейство милых и чрезвычайно вежливых дикобразов.
Я даже укрывал у себя человека.
Это длинная история (таких у меня хоть отбавляй – я их собираю, как белки запасают на зиму желуди).
Дупла образуются по многим причинам. Дятлы. Обломившаяся ветвь. Молния. Болезнь. Грызущие кору насекомые.
У меня три дупла. Два средних продолбили дятлы. Самое большое образовалось, когда я был еще совсем молод. Под весом мокрого снега, нанесенного ураганом, у меня обломилась крупная ветвь.
Рана получилась большая, заживала медленно, и в тот год моя весенняя листва была редковатой, осенний цвет – до неприличия бледным.
Но со временем рана зажила, ее расширили насекомые, и теперь на уровне метров двух от земли на моем стволе красуется глубокое овальное дупло.
Дупла защищают от ненастья. В них можно безопасно переночевать и что-нибудь спрятать. Дупло – надежное место. Место, о котором можно только мечтать.
Дупло – это доказательство того, что плохое – при помощи времени, заботы и надежды – может превратиться во что-нибудь хорошее.
Давать приют другим подчас бывает непросто. Порой мне кажется, что я подобен многоквартирному дому, до отказа забитому жильцами. Жильцами, которые не всегда ладят друг с другом.
И все же мы уживаемся. Компромисс в природе – обычное дело.
Дятлы долбят по моему стволу, но ведь они поедают вредителей.
Черви грызут мои листья, но ведь они рыхлят и освежают почву, которая меня держит.
Трава отбирает у меня воду, но ведь она охлаждает землю.
Каждая весна приносит с собой новых жильцов и старых друзей, а также новые возможности для компромиссов. А уж этой весной у нас просто всплеск рождаемости!
Сейчас на мне живут совята, малыши-опоссумы и крошки-еноты. В гости регулярно заглядывают маленькие скунсы, поселившиеся под крыльцом синего дома, который стоит по соседству.
Ничего подобного еще не случалось. Никогда я не укрывал в себе столько детенышей. Такого просто не бывает! Ведь животные любят простор, собственную территорию. Вообще-то в такой ситуации жди раздора. Может быть, даже кражу гнезда или ночную драку.
И безусловно, размолвки возникали. Но я всем дал понять, что, пока я тут за главного, обижать соседей воспрещено.
А мне, несмотря на такую ораву гостей, совсем не тесно. Оберегать других – благородное занятие.
8
В нашем сообществе есть еще один член, хотя, пожалуй, Самар правильнее называть гостьей.
В январе она с родителями въехала в один из домов под сенью моих ветвей. Это малюсенький синий домишко с покосившимся крыльцом и опрятным садиком. На вид девчушке лет десять, у нее настороженный взгляд и застенчивая улыбка.
Самар похожа на человека, который повидал слишком много и хочет, чтобы мир вокруг стал спокойным.
Вскоре после переезда Самар стала украдкой выбираться из дому, когда родители ее уже спали. Она выходила даже в самые холодные ночи, натянув красные сапоги и зеленую куртку. Дыхание скрывало ее лицо, словно ледяная вуаль. Она разглядывала луну и меня, а иногда – соседний зеленый домик, где жил мальчик ее возраста.
Когда потеплело, Самар стала выходить в пижаме и сидела подо мной на старом покрывале, освещенная лунным светом. Ее молчание было столь полным, ее кротость столь очевидной, что мои жильцы вылезали из своих гнезд, свитых из репейника, веточек и пуха одуванчиков, и присоединялись к ней. Казалось, они приняли девочку как свою.
Больше всех Самар полюбилась Бонго. Ворона садилась к ней на плечо и удобно устраивалась там. Иногда она говорила «привет», точно подражая голосу девочки.
Нередко Бонго приносила Самар гостинцы, которые находила во время своих ежедневных странствий. Жетон из игрового автомата. Золотистую ленту для волос. Крышечку от бутылки корневого пива.
Вороны славятся тем, что делятся своими находками с людьми, которые им симпатичны. Бонго хранит в моем дупле запас безделушек (опоссумы любезно ей это разрешают). «Никогда не знаешь, кого придется подкупить», – приговаривает она.
Но подарки для Самар – это не взятки. С вороньей точки зрения, они означают: «Я рада, что мы друзья».
Если бы это была сказка, я бы добавил, что в Самар было что-то волшебное, что она завораживала зверей. Животные обычно неохотно вылезают из своих гнезд и укрытий. Они боятся людей, и не зря.
Но это не сказка, и колдовство тут ни при чем.
Животные сражаются за средства существования, в точности как люди. Они едят друг друга. Они бьются за господство. Они способны на плохие поступки.
Природа не всегда великодушна, справедлива или добра.
Но порой случаются неожиданности. И каждую весеннюю ночь Самар напоминала мне о том, что в молчании есть красота, а в смирении – грация.
9
Недавно Самар опять навестила меня. Было два часа ночи. Поздно, даже для нее.
Было видно, что она плакала. Щеки ее были влажными.
Она прислонилась ко мне, и ее слезы опалили мою кору, словно оставив на ней маленькие ожоги.
В руке она держала кусочек ткани. Розовой, в мелкую крапинку. На ней было что-то написано.
Желание! Первое за много месяцев.
Меня не удивило, что Самар знала об этой традиции. Как-никак, я – местная знаменитость.
Самар протянула руку, осторожно наклонила мою самую низкую ветвь и слабым узлом привязала к ней кусок материи. Она прошептала свое желание:
– Хочу, чтобы у меня был друг.
Девочка взглянула на зеленый дом. За занавеской на втором этаже шевельнулась чья-то тень.
И Самар вновь скрылась в своем синем домишке.
10
Если стоять без движения два века подряд, пока жизнь вихрем проносится мимо, много чего может произойти.
На мою долю выпало много хорошего. Под сенью моей листвы устраивались пикники и делались предложения руки и сердца. Под моими ветвями давались клятвы, исцелялись сердца. «Сони» спали, мечтатели грезили. Я наблюдал, как люди пробуют карабкаться по моим ветвям, как плетут друг другу под моей раскидистой листвой разные небылицы.
И смех! Всегда смех!
Но случалось и плохое. Я понял, что все, что можно сделать в таких случаях, это всегда оставаться на высоте и смотреть в глубину.
Меня рубили, резали, использовали в качестве мишени.
Меня морили жаждой, у меня спиливали ветки, сдували с меня пылинки, игнорировали и бросали на произвол судьбы. В меня била молния, по мне колотил град.
Мне угрожали топоры, пилы, болезни и насекомые.
Я сносил острые когти белок и мучительную долбежку дятлов. На меня залезали коты, меня помечали собаки.
Боль и страдания знакомы мне не хуже, чем всем остальным. В прошлом году на меня напали паразиты, которые сводили меня с ума. Пузырчатость листьев, плесневой налет, грибковое заражение, ожог листьев – все это я уже проходил.