Продолжая обход расположения своего подразделения, Шабалин осмотрел все видеокамеры наблюдения, установленные в казарме (нововведение, которое, по мнению Министра Обороны, должно было сократить случаи казарменного хулиганства и нарушений дисциплины) и зашел в канцелярию роты. Здесь два матроса последнего периода службы колдовали над компьютером, набирая планы мероприятий, отчеты по боевой подготовке и результаты недавно проведенных стрельб, которые в обязательном порядке предоставлялись военным контрразведчикам, имевшим особые поручения в отношении контроля людей, обучающихся снайперскому ремеслу.
— Так, — ротный положил руку на плечо одного из матросов. — Когда я увижу готовый отчет?
— Товарищ командир, — матрос нагло посмотрел на ротного: — Не мешайте! Скоро сделаем!
— Чего?
Шабалин сложил было ладонь ракушкой, намереваясь хлопнуть зарвавшегося матроса по уху, но передумал — видеокамеры работают — и повернулся к своему железному шкафу, в котором хранилось наиболее ценное войсковое имущество. Давно здесь не наводился порядок! Несколько мгновений Паша смотрел на творящийся там военно-имущественный бардак, но потом всё же решительно захлопнул дверцы — приближалось время занятий по тактико-специальной подготовке.
В углу казармы на стульях, поставленных рядами, сидели все восемнадцать матросов, призванных на флот осенью, и после завершения учёбы в учебном отряде, отобранные лично Шабалиным для службы в стрелковой роте снайперов бригады морской пехоты. Половина матросов была значительно старше первого призывного возраста и представляла собой в основном людей, закончивших различные ВУЗы и в этой связи, по обоснованным ожиданиям ротного, должны были иметь высокую степень обучаемости. Вторая половина была представлена добровольцами, проявившими желание служить в снайперской роте и имевшие для этого все необходимые медицинские и физические показатели. Еще двое, на кого ротный меньше всего возлагал надежд, являлись родственниками высшего командования военного округа, которое решило пристроить своих чад в элитное подразделение. Все они уже приняли военную присягу и пару раз побывали на полигоне, выполнив ознакомительные стрельбы из СВДС, за редким исключением не понимая еще правил работы с оптическими прицелами, не зная порядка подготовки данных для стрельбы и в глаза не видя таблицу превышения траекторий — стрельбу они вели по наитию, по собственному разумению. Снайперскую науку им еще предстояло познать и усвоить — так, чтобы потом можно было применить на практике там, где прикажет Родина.
На стене казармы висели плакаты, изображающие образцы снайперского вооружения, правила баллистики и таблицы стрельбы. Над плакатами в деревянных рамках висели портреты снайперов периода Великой Отечественной войны, распечатанные на обычном принтере — Сурков, Павлюченко, Молдагулова, Сидоренко и Зайцев.
Паша, подходя к молодежи, уже знал, с чего начнёт учить юную поросль.
— Смирно! — крикнул старшина роты, и юная поросль подскочила со стульев, замерев и остановив дыхание.
— Вольно, — кивнул Шабалин. — Садись.
Матросы морской пехоты шумно сели.
— Кто такой Василий Зайцев? — спросил Шабалин, окидывая взглядом своих подчиненных.
На миг он даже подумал, что матросы примут его вопрос за поиск среди них какого-то военнослужащего, и тогда бы у Паши натурально опустились бы руки, но бодрый ответ не заставил себя долго ждать — к великой радости ротного, пацаны были «в теме» — даже с учетом того, что портреты снайперов, висящие перед глазами, не были подписаны.
— Снайпер в Сталинграде! — ответило несколько голосов, и один, наиболее осведомленный, добавил: — Он был из Владивостока, с ТОФа!
— Меня радует, что вы это знаете, — сказал ротный. — Сейчас я коротко расскажу вам об истории снайперского движения в нашей стране. А потом перейдём к техническим вопросам. Итак…
Шабалин взял стул, развернул его спинкой вперед и сел, как на коня. Еще учась в военном училище, он увлёкся военной историей, постоянно занимал призовые места на различных исторических олимпиадах, чем немало радовал свое командование. Теперь, став офицером, в полной мере использовал свои знания в процессе воспитания и обучения личного состава. Паша говорил тихим, спокойным голосом…
— Снайперское движение в СССР зародилось в тридцатых годах, буквально перед войной. В то время в нашей стране существовала система ГТО, которая помимо прочего включала в себя и стрельбу из винтовки. Тому, кто показывал лучший результат, выдавался специальный знак «Ворошиловский стрелок». В то время была всеобщая система допризывной подготовки, и худо-бедно, но практически вся молодежь страны прошла через такое обучение. Сейчас ничего подобного у нас в России нет, и не предвидится, даже с учетом новоявленного комплекса ГТО, который является лишь жалким подобием былого формата и не имеет прежней массовости. Тогда же, перед войной, на вооружении Красной Армии появились винтовки с оптическими прицелами, которые позволяли вести точную стрельбу на дальностях порядка одного километра. Винтовки Мосина с ручной перезарядкой предназначались для точного одиночного выстрела, а самозарядные винтовки СВТ-40 и АВС-36 использовались для прицельного накрытия одиночных или групповых целей высоким темпом стрельбы. Значение снайпера на поле боя было ярко продемонстрировано нам во время войны с Финляндией, когда финские «кукушки» могли безнаказанно уничтожать целые подразделения. Наиболее успешным был Симо Хяюхя. За три месяца своего пребывания на фронте, он убил порядка пятисот наших бойцов и командиров. Кстати, стрелял он без оптического прицела. Остановил его работу русский снайпер, имя которого история не сохранила — точным выстрелом он снёс финну половину лица, и хоть и не убил, но навсегда вывел его из строя. Когда началась Великая Отечественная война, опыт применения снайперов был тщательно изучен и проанализирован — и тогда же были сделаны соответствующие выводы, вылившиеся в целый ряд организационных решений и методических рекомендаций. На уровне стрелковых полков и дивизий снайперов стали сводить в отделения и взвода, давая, таким образом, им хорошую возможность не только делиться опытом, но и организовать лучший полевой быт, нежели тот, который был у обычных солдат. Наиболее же квалифицированных снайперов, еще в период битвы за Сталинград, в армиях стали сводить в отдельные истребительные отряды, задачи которым ставил непосредственно штаб армии. Такие снайперские пары в основном вели контрснайперскую работу на участках фронта, где отмечалась повышенная работа немецких снайперов.
— Товарищ командир, — с места встал матрос Сидоренко. — Разрешите вопрос?
— Задавай.
— А почему именно парами? Одному же легче спрятаться.
— Вопрос справедливый и своевременный. Отвечаю: требование действовать вдвоём, было наработано практикой, неоправданно пролитой кровью и длительными размышлениями наиболее толковых снайперов в холодных землянках во время ночных затиший. Кстати, именно в развалинах Сталинграда, фактически зародилась отечественная снайперская школа — основа которой как раз и состояла в действиях парой. В таком случае один из снайперов выступал в роли наблюдателя и в дополнение прикрывал тылы, а второй действовал в качестве снайпера-истребителя, который занимался непосредственно уничтожением живой силы врага. У снайпера-наблюдателя помимо винтовки могли быть с собой бинокль, стереотруба, перископ разведчика, а так же, в качестве оружия ближнего боя, автомат ППШ или ППС. После войны на какое-то время в организационном смысле это требование — действовать парой — было забыто, но сейчас всё вернулось на круги своя. Ответил достаточно?
— Так точно, — кивнул Сидоренко.
— Садитесь! — разрешил Паша и продолжил: — В начале войны появилась Школа отличных стрелков снайперской подготовки, в 1942 году в Подмосковье открылась Школа инструкторов-снайперов высшей квалификации, а в 1943 году появилась Центральная школа снайперов, в которой курсантов обучали от трех месяцев до полугода. При ней же, кстати, была открыта Центральная женская школа снайперской подготовки, которая подготовила 1885 снайперов-девушек, до конца войны уничтоживших три вражеские дивизии. Во всех тыловых военных округах, на всех фронтах действовали курсы по подготовке снайперов, а гражданских, без отрыва от производства, обучали снайперской стрельбе органы «Всевобуча». В НКВД существовала практика «боевых стажировок», когда из частей, расположенных в тыловых районах страны, в действующую армию на несколько недель выезжали группы снайперов — там они «подтверждали квалификацию» и уезжали обратно с неплохими цифрами личного счета. В итоге НКВД, практически без потерь, получал вполне квалифицированных специалистов снайперского искусства. В итоге с точки зрения снайперского мастерства СССР ушел далеко вперед от всех остальных участников Великой Отечественной войны. Одна простая цифра — 428 335. Это столько отличных стрелков было подготовлено на различных курсах снайперской подготовки за весь период Великой Отечественной войны. И еще одна цифра — 9534. Такое количество снайперов за этот период получили высшую снайперскую квалификацию. Не удивительно, что рейтинг советских снайперов кратно превосходил результаты работы снайперов противника и антигитлеровской коалиции. 36 советских снайперов за годы войны уничтожили более чем по двести солдат и офицеров противника, 25 снайперов поразили более чем по 300 живых целей, 17 снайперов имели «настрел» в более чем по четыреста врагов, восемь снайперов настреляли по полтыще и более. Подобного мастерства не удалось достичь ни одной армии мира. 87 снайперов стали Героями Советского Союза, 39 стали полными кавалерами ордена Славы, а Николай Галушкин и Максим Пассар были удостоен звания Героя России. Кроме того, существующая в Красной Армии система учета боевой работы снайперов строилась на перекрестном подтверждении факта попадания, что во многих случаях сильно занижало действительный «настрел» — ведь не всегда офицер на переднем крае мог видеть результат выстрела, действующей на его участке снайперской пары. Неподтвержденные попадания нашим снайперам в зачёт не шли. В то же самое время в Германской и Финской армиях строгие подтверждения для снайперов не требовались, и фактически они могли записывать себе любой результат. Что очень легко потом было опровергнуто после войны, когда удалось сопоставить боевые донесения сторон на конкретных участках фронта. Во время Великой Отечественной войны были и уникальные выстрелы. В разное время снайперы Семён Номоконов и Евгений Николаев смогли на переднем крае ликвидировать фашистских генералов, прибывших в передовые окопы на рекогносцировочные работы. В обоих случаях это приводило к пе