‒ Я попробую, но не обещаю! ‒ сдался суровый прокурор под натиском девочки.
‒ Давай тогда Толю возьмём? Вы мне младшего братика обещали, пусть будет старший! ‒ изумила всех мелкая егоза.
От такой простоты засмеялись все, даже Копцев. А я на мгновение даже помечтал о такой мамочке, как Машкина. Ей-богу я б согласился, но, боюсь, прокурор пристрелит.
‒ У Толи свои мама с папой есть. Они не отдадут! ‒ привёл аргумент умный дядька.
‒ Э-э-эх! ‒ во вздохе Машеньки была такая вселенская грусть, что моя, стариковская уже, душа не выдержала.
‒ Но пирожные в «Ласточке» с меня! ‒ пообещал я.
А что делать? Машка всё-таки выдавила обещание накормить её эклерами ещё когда мы шли в милицию перед тренировкой.
‒ Ах ты попрошайка! ‒ мама девочки присела и кавайно прижала ручки к своим щечкам.
‒ Анатолий, спасибо, что от зверя оберегли и дочку, и других граждан. Я должен буду. Вот моя визитка, звони, если что! ‒ серьёзно пообещал Валентин Георгиевич. ‒ Вы долго еще тут? В гости бы пригласить друга дочки хотел.
Этот вопрос он задал уже Копцеву. И они пошли по коридору, негромко беседуя. А следом за ними ушли Маша с мамой, оставив после себя запах хороших духов и липкий леденец, тайком сунутый Машкой мне в руку в качестве подарка. Да, поюзанный уже петушок на палочке, думаю, изделие кооператоров, но я не из брезгливых.
В душевой был подвергнут допросу Витьки и Кости насчет гостей. Да и другие парни интересовались, в основном гостьей, той, что постарше. Я довольный стоял под душем с леденцом во рту и наслаждался вниманием. Тщеславный такой стал, самому стыдно. А ведь ещё коммунист! Кстати, газету местную надо купить будет завтра, экземпляров двадцать, ну, и фотки у девочек-журналисток получить как-то. Телефона у них нет, но есть номер комнаты в общаге, где они живут. Да они и сами обещали навестить меня.
Утром я проснулся знаменитым. Наше фото с подполом и история героического спасения то ли людей от кота, то ли этого мурлыки от людей была довольно литературно описана в газетке. Причем на первой странице! Но это явно не из-за меня, а дань уважения крупному милицейскому начальнику. Меня там в газете, правда, назвали комсомольцем, но имя и фамилию не переврали. Весь день ждал, что меня найдут журналисточки, ведь и место тренировок, и место проживания я им сдал. Но нет! А жаль, они мне понравились. Сходить поискать их в общаге? Стоп! А ведь можно потребовать опровержения! Как в своё время сделал Остап Бендер. Мол, я не комсомолец, а коммунист! Решено ‒ завтра в обед иду в редакцию!
Глава 5
Глава 5
А вот так просто попасть в издательство не получилось. На пути у меня случился вооружённый кроссвордом дедок-вахтер, и плевать он хотел на все мои регалии. Я, дурак, когда заявился сюда, думал, что мне все двери открыты.
‒ Пропуск заказывай, ‒ проскрипел дедок, не поднимая глаз.
‒ А у кого? ‒ решил не спорить я.
‒ А я знаю к кому ты и по какому делу? ‒ так же, не глядя в мою сторону, спросил старик.
‒ К главному редактору, по личному, ‒ улыбнулся как можно приветливее я.
‒ Второй понедельник у него по личному, ‒ дед, наконец, поднял на меня глаза. ‒ Так пацан! Если думаешь, что надел костюм, и я тебя пущу, то зря!
Пацан? Слово за слово и мы с дедом разругались. Собственно, а чего мне у главреда делать? Девочек позавчерашних я и так найду! Напротив редакции есть точка общепита ‒ пельменная, куда на моих глазах, выйдя из редакции, устремилась уже парочка парней. Наверняка, таких красоток, как мои знакомые, немного. Надо взять «языка» и разузнать!
‒ Просто так даже синичка не чирикает, ‒ поведал мне уже лысеющий молодой представитель еврейского народа с глазами полными вековой мудрости.
‒ Ты знаешь, сколько у нас девок? Хотя, погодь, ты, говоришь, они в общаге живут? ‒ уточнил второй ‒ лопоухий молодец с натуральным румянцем на лице.
Кровь с молоком про таких говорят.
‒ Да что там непонятного? Лен у нас штук пять, и все оторви да выбрось, а Марго нет ни одной, зато есть фотограф ‒ Маринка, такая же оторва. Ох, не связывался бы ты ними, парень. Прожуют и не заметят, ‒ пугает первый, поняв, что ничего ни им, ни синичкам не обломится.
‒ Я сам с зубами! ‒ скалюсь я.
‒ Маринка сейчас на выезде, в зверосовхоз с Остриковым поехала, а Ленку Кузнецову, её подругу и соседку по общаге, зам редактора драла за что-то у себя в кабинете. Ор такой был, все этажи слышали. Она сейчас на обед пойдёт. Ленка, не зам главреда. Можешь поймать её на входе. Но Кузнецова точно не в духе будет.
Собираюсь уйти, но замечаю бабульку, которая зашла в точку общепита. На вид той лет восемьдесят, не меньше, но выглядит опрятно ‒ от жары прикрыта шляпкой, одежда неновая, но видно, что хорошая.
‒ Милая! Деньги дома забыла, налейте компотику, ‒ устало просит у продавщицы на раздаче она.
‒ Может ещё и пельменей подать? ‒ язвит толстеющая женщина лет тридцати.
‒ Ой, как хорошо! Я бы и поела! ‒ не поняла подколки бабушка.
‒ Вот, возьмите за бабушку, ‒ незаметно сую трёшку фее торговли.
Порыв души. А чего бабке не дал? Да побоялся обидеть, старики с понятиями, а вот торгашка возьмет ‒ сто процентов.
‒ Я ведь в театре служила раньше, да вот памяти никакой не стало ‒ сумочку дома оставила. А вы, наверное, узнали меня? ‒ радуется бабуля и пельменям, и компоту.
Продавщица лишь фыркнула под моим взглядом, но ответила, очевидно, чтобы не отдавать мне сдачу:
‒ Я все роли ваши помню. Спасибо вам!
У бабульки глаза на мокром месте, а мне приятно ‒ одно доброе дело за три рубля уже сделал!
‒ Эй, парень, вон Ленка вышла, беги, а то упустишь, ‒ крикнул лысеющий доброжелатель.
Торопливо покидаю пельменную, чтобы с трудом заметить повернувшую за угол знакомую. Платье на ней другое, но туфельки те же, и прическа та же. Точно она. Иду быстрым шагом, но всё равно не успеваю ‒ девушка уже общается с мужичком лет тридцати, который на неё смотрит, как ребенок на эскимо.
‒ Лен, да не огорчайся. Дура она, это все знают, но я своё обещание сдержу! Джинсы сегодня занесу, те, что ты выбрала, ‒ утешает он мою знакомую.
‒ Привет! ‒ не стал я ждать, пока они уйдут вместе. ‒ Спасибо за статью! И хотел ещё фото у Марины выпросить.
Ленка хороша, и конкурент меня не пугает.
‒ О, Толя! Ром, спасибо, я дома после семи буду, приходи! ‒ девушка вежливо дает понять мужичку, что он здесь лишний. ‒ А Марго ещё на выезде, но фото у нас в редакции. Пойдём, вынесу.
Меня мягко берут под руку и ведут назад к злому вахтеру. Причем того, что моя знакомая недовольна чем-то незаметно.
‒ Проблемы какие? ‒ решил всё же проявить участие я.
‒ Да мама-Ира отругала, начальница моя. Я тут в статье упомянула мастерскую кооперативную, вон того дяди, которого ты сейчас видел. Причем скользом так, без акцента упомянула ‒ мол, «парень в джинсах от нашего Хабаровского кооператива „Огонек“ смотрелся не хуже, чем иностранный гость». Дословно в статье так было... А придралась, коза! Говорит, ты специально про этот кооператив в каждой статье пишешь, мол, сунули тебе! А я всего в третий раз упомянула, и ничего не сунули ... ещё. Вечером, может ..., ‒ недовольно ответила Лена. ‒ Я вообще на новостях работаю, редко статьи дают вставить!
‒ «Джинса», значит, в заметках твоих. А что, я не осуждаю! ‒ серьёзно подбодрил я.
‒ Джинсы! Ну, дадут мне джинсы и что? Кому хуже? ‒ не поняла термина журналистка.
‒ «Джинса» — это «заказуха», то есть скрытая реклама, ‒ пояснил я. ‒ Термин такой... московский.
‒ Так это не я придумала так делать? ‒ удивилась Лена.
‒ Это старо как мир, на западе сплошь и рядом. Вот та статья, что про нас с подполковником, тоже могла быть «джинсой», если бы ты сказала что-то вроде ‒ «в замечательном парке, очень любимом горожанами», это была бы «джинса» парка. Или вот «джинса» клетки ‒ «клетка из зоомагазина „Кот и пес“ надежно закрыла путь на волю дикому зверю». Но и это не главное, парк или зоомагазин должны заплатить тебе за позитивное упоминание, то есть рекламу! ‒ пояснил, как смог, я термин «джинса», до которой ушлая местная журналисточка дошла сама.
‒ Ещё пример! ‒ потребовала Ленка.
‒ Могу показать. Видишь, пельменная? ‒ показываю рукой. ‒ Идём!
‒ Это... меня там не любят, я когда устроилась, плохо написала про них ‒ мол сметаны мало, порции урезают. Сейчас и не захожу туда, ‒ со вздохом призналась Ленка.
‒ Вот и повод будет наладить отношения!
Заходим в заведение, и я сразу веду знакомую к уже отобедавшей халявными пельменями старушке.
‒ Вот, Лен, это известная актриса. Простите, как ваше имя-отчество?...
‒ Жаль, нет Марго (раз её подруга так называет, то никаких Маринок ‒ пусть будет Марго), со снимком лучше было бы, ‒ сетую я, уже выходя из пельменной.
‒ Нет, Толь, это же новости почти одной строкой, тут без фото надо, я уже и текст придумала.
И Кузнецова зачитала статью, в которой говорилось о добрых и неравнодушных людях, работающих в пельменной «Амур». «Узнав известную актрису, которая уже давно на пенсии и случайно забыла кошелек, накормили ее бесплатно. Спасибо за это продавщице Зое Дойниковой». Слово в слова записала Ленка рассказ старушки, выкинув рассуждения о современной режиссуре и какой-то Руфине, которая увела у неё мужа.
‒ Только я не поняла, а мой гонорар где будет? Мне к заведующей идти?
‒ Гонорар бывает разный, может деньги, может джинсы, а может то, что тебя там не отравят в другой раз, ‒ мудро вещаю я.
‒ Ну, новость прокатит, тем более, наша зам главреда ‒ заядлая театралка и эту бабку точно знать должна. Она же старая. Не бабка, а мам-Ира наша. Ей уже за сорок! Бабка тоже старая, впрочем. Ладно, жди, я за фото!
‒ Хорошее фото, спасибо. Сколько должен? ‒ разглядываю снимки я.
‒ Всё бесплатно, из чистой симпатии. Ты мне понравился, а это трудно, поверь. Год у меня никого не было!
‒ Это предложение? ‒ спошлил я.