— Угу, — опечалился Фокс. — Набьешь ему морду… Он вон какой лось здоровенный!
Часть 2Зима
1
— Может быть, вам помочь, сэр? — вежливо спросил незнакомый голос.
— Не надо, — пропыхтел Дуглас. — Это мы так, греемся.
— О да, — флегматично согласился незнакомец. — Холодно нынче. Зверски холодно.
Дуглас попробовал сбросить с себя противника, но не получилось.
— Ладно, — признал он. — Сдаюсь. Хватит. А то еще решат, что ты всерьез пытаешься меня задушить, и пристрелят.
Бивер разжал руки и отодвинулся.
— Нервные какие… — пробормотал он, поднимаясь на ноги и отряхивая шубу.
Дуглас сперва сел, потом подобрал меховую шапку и натянул ее на подмерзающие уши, а уже потом встал, отряхивая куртку от песка. Снега, увы, на берегу Арканзас-ривер не было, мороз упал на раскисшие от дождя луга и поля, и городок Ван-Бюрен выглядел жалко и печально из-за серого неба, замерзшей грязи и закутанных людей, которые выходили из натопленных домов разве что по самым неотложным делам.
Если порассудить, так и Дугласу с Бивером лучше было бы поджидать паром в тепле, но до гостиницы было далековато: можно не заметить вовремя, как паром придет и уйдет, а сегодня он больше возвращаться не будет, в этом все были уверены. В салун же с Бивером заходить не стоило. Бивер был слишком экстремален для обычного арканзасского салуна. Тут, правда, видывали индейцев-джентльменов и даже индейцев-офицеров и ко всему привыкли, однако магическая фраза «индейцам здесь не наливают» не оказывала на Бивера никакого влияния. Бивера в салунах всегда было слишком много, даже если ему и не наливали, хотя остальные помещения на него так не реагировали.
Незнакомец, предлагавший Дугласу помощь, стоял неподалеку и смотрел через реку.
— А вон и дилижанс! — сказал он. — Недолго нам осталось мерзнуть…
Арканзас-ривер казалась темной и негостеприимной. На мелководье в затишках образовывался лед, но там, где было течение, вода оставалась чистой, хотя и казалась густой, как ртуть. В этих краях и не знали, что такое скованная льдом река: морозы обычно были непродолжительными, и вода не успевала как следует промерзнуть, как снова наступала оттепель.
На противоположный берег выкатилась из-за кустарника карета, запряженная четверткой лошадей, постояла у воды, двинулась туда, двинулась сюда, а потом стало понятно, что дилижанс уже стоит на пароме и потихоньку приближается к Ван-Бюрену. На время переправы пассажиры предпочли остаться в карете, чтобы хоть как-то избежать ледяного ветра на середине реки.
— Когда ж уже потеплеет? — пробормотал незнакомец, зябко кутаясь в видавшую виды шинель.
— Завтра, — сказал Дуглас, нюхнув морозный воздух.
Незнакомец перевел взгляд на Бивера, его мнение о погоде казалось авторитетнее. Индеец же! У индейцев особое чутье.
— Я сегодня не смотрел на барометр, — заявил Бивер.
— Да вон туча же, — показал Дуглас куда-то на далекий горизонт. — К утру подойдет сюда, снегопад начнется, потеплеет.
— То есть завтра еще и снегу навалит? — уточнил незнакомец.
— По колено, — согласился Дуглас.
Паром приближался. Из недалекого салуна вывалилась группа людей и направилась к пристани. Дуглас с Бивером и незнакомец тоже покинули затишок у стены склада и спустились к реке.
Паром ткнулся в берег. Осторожно вывели лошадей, чтобы не поскользнулись на обледеневших досках да не перевернули дилижанс; потом на опустевший паром потянулись новые пассажиры. Паромщик встречал каждого протянутой ладонью, принимал монеты и смахивал их одеревеневшей рукой в жестяную коробку.
— Никого не ждем! — сипловато покрикивал он, но вряд ли его слова были слышны шагов за двадцать. — Сегодня другого рейса не будет!
— Да вряд ли кто соберется, — успокаивали его. — Скоро вон стемнеет…
Положим, темнело не столько от времени суток, сколько от облачности. В другой день паром мог сделать еще пару рейсов туда-сюда, но сегодня и желающих покинуть Ван-Бюрен было поменьше, чем в обычный день, и у паромщика не было желания гробить здоровье ради нескольких монет. Почтовый дилижанс он обязан был переправить, а остальное – как получится.
— В дилижансе офицер ехал, так он сказал, что сегодня ночью термометр опускался ниже нуля! — сообщал паромщик. Неизвестно, как он эти «ниже нуля» понимал, но звучало это внушительно.
— По Цельсиусу, — тихо пробурчал Бивер чисто из вредности, хотя любому мало-мальски образованному человеку было понятно, что мороз нынче стоял на Арканзас-ривер около нуля по Фаренгейту.
— Допрыгаешься, — пригрозил так же тихо Дуглас. — Искупают тебя в речке.
— Уж не ты ли?
— Да я-то просто стоять и смотреть буду, а желающие найдутся.
Бивер хмуро посмотрел на остальных пассажиров – да, эти могут. Поэтому он заткнулся и стал наблюдать, как паромщик с помощником перетягивают трос; известно же: на то, как другие работают, можно смотреть бесконечно.
На середине реки было ветрено, и пассажиры жались друг к другу, насколько позволяли приличия. Толку от этого было мало, и все обрадовались, когда паром добрался до берега. Паромщик с помощником тут же исчезли куда-то, не иначе греться, а пассажиры с тоской смотрели в сторону Форт-Смита и уговаривали негра, подрабатывающего при переправе извозчиком, довезти их до города. Негру удаляться от теплой печки не очень хотелось, но двойной тариф был весьма убедителен. Негр запряг в фургон пару древних коняг, и этот импровизированный «омнибус» поплелся в город с черепашьей скоростью. Парусина фургона давала иллюзию защищенности от мороза и ветра, но все пассажиры с радостью «омнибус» покидали, чтобы поскорее оказаться в теплых домах.
От форта негр хотел повернуть свое транспортное средство в обратный путь, но Дуглас с Бивером с помощью еще одной монетки уговорили его навестить Пото-авеню, так что вскоре они стояли перед дверью телеграфной конторы.
— Странно, — заметил Дуглас, дернув за дверную ручку. — Раньше они дверь не запирали, — он постучал.
— Может быть, дверь плотно не закрывается, — предположил Бивер. — Открывается сама собой.
— Раньше не открывалась.
За дверью послышались шаги, чья-то рука отодвинула засов и дверь приоткрылась.
— Э-э… — Дуглас не ожидал увидеть в этом доме молодую женщину. — Добрый день, мэм. Могу я видеть мистера Ирвинга или мистера Миллера?
Девушка внимательно рассмотрела его лицо.
— Мистер Маклауд, если я не ошибаюсь? — спросила она.
— Совершенно верно, — подтвердил Дуглас.
Девушка глянула на Бивера и распахнула дверь шире:
— Заходите быстрее, не выстуживайте дом.
В большой комнате мало что изменилось: куда-то унесли один из столов и стулья, но зато чертежные доски стояли на местах, прикрытые от пыли упаковочной бумагой, на одной стене висела большая карта Северной Америки, на другой – карта поменьше, на которой была Индейская территория.
— Я видела ваше лицо на снимке, мистер Маклауд, — сказала девушка, показав на фотографию, висевшую над столом начальника. — Меня зовут мисс Мелори, я оператор.
— А это мой друг майор Бивер, он будет заниматься инженерными работами где-то на землях чикасо.
— Очарован… — неловко пробормотал Бивер.
— Насколько я понимаю, мистера Ирвинга и мистера Миллера сейчас нет?
— Они сейчас тоже где-то на землях чикасо, — объяснила девушка.
— Как жаль, — сказал Дуглас. — Мы хотели напроситься на постой, но раз так получилось, пойдем к Келли.
— Не стоит, — возразила мисс Мелори. — Мистер Келли сильно простужен, его старший племянник тоже болеет, не надо доставлять им лишнее беспокойство. Я знаю, что вы обычно останавливаетесь в этом доме, но боюсь, на втором этаже сейчас ненамного теплее, чем на улице. Если вас устроит ночлег здесь, в зале…
— Устроит, — поспешно сказал Бивер, которому не хотелось тащиться в такой мороз до города и там еще искать ночлег.
— …тогда вам стоит снова растопить печь, потому что здесь тоже не жарко, — закончила мисс Мелори. — А мы пока накроем стол к обеду.
— Мы?
— В этом доме сейчас еще живет моя подруга миссис Уильямс и миссис де Туар с малолетним племянником. Сейчас я вас представлю.
Миссис де Туар приехала из Техаса, чтобы разыскать свою дочь, миссис Шарлотту Мур. Муж миссис Мур высказывал юнионистские взгляды, из-за чего семья была вынуждена покинуть родные края. Они планировали добраться до Каира, где у мистера Мура была родня, но, как позже выяснилось, этого не получилось: до миссис де Туар доходили слухи, что ее дочь в совершенно бедственном состоянии находится в Форт-Смите. После окончания войны миссис де Туар, хоть и имела весьма ограниченные средства, двинулась на розыски дочери и внуков. В Форт-Смите оказалось, что Шарлотта умерла, а ее дети в числе других сирот были эвакуированы на Север. Зато в семье шапочно знакомых людей старая дама обнаружила внука своего брата, тоже сироту. Мальчика она забрала себе, но дальнейшие поиски собственных внуков пришлось вести главным образом перепиской – средств оставалось очень мало, с ними не будешь разъезжать из города в город по следу большой группы эвакуированных. Даже снимать угол в Форт-Смите было трудновато, поэтому она с большой благодарностью переселилась на Пото-авеню, чтобы стать чем-то вроде дуэньи для молодых телеграфисток. Сейчас все три дамы пребывали в глубочайшей тревоге: вот-вот вернется начальник, мистер Ирвинг, и как он отнесется к тому, что в доме лишние жильцы, а его комната стала спальней операторов?
— Он вас не съест, — заверил дам Дуглас. — Норман Ирвинг – добрейшей души человек и настоящий джентльмен.
Обед проходил в комнате, которую Дуглас помнил сильно захламленной. Сейчас здесь, наоборот, лишних вещей не было, обстановка казалась убогой и скудной. На застеленную казенным одеялом складную кровать положили стопки одежды, сверху стояла рабочая шкатулка с нитками и иголками. Постель для внука старой дамы устроили на продолговатом ящике с армейской маркировкой. Вещи были разложены в ящиках из-под фруктов или повешены на гвоздиках. Посреди комнаты стоял стол без скатерти и стулья. Сервировка тоже не блистала богатством, хотя сам обед не был таким уж скудным: миссис Макферсон углядела в окно прибытие гостей и прислала еды с запасом.