Без денег нечего и думать создать себе новую личность…
Есть, конечно, возможность прятаться в этой глуши двадцать пять лет. Потом у них чистка файлов, и можно будет появиться в приличном обществе. Это ему будет под шестьдесят… какой бред!
И Катерина тоже будет с ним здесь четверть века комаров кормить?
"Что-то неслышно насекомых, — он покрутил головой, — или действует инсектицид, которым пропитана одежда"?
Отто попытался вывести на экран телефона содержимое ячейки "13". Ничего не получилось.
"Ещё бы, я же не Мичурин, к сожалению". Хотя ещё неизвестно, в каких приключениях геройствовал этот Мичурин. Вполне возможно, — брат по несчастью, брошенный Шефом за проступки в открытое море информации.
Пора было подводить итоги. Он посмотрел на далёкий горизонт и провёл ладонью по ножам на поясе. Топор?
Отто строго взглянул на пояс. Ах, да! Топор он выбросил, когда драпал от стрекоз.
"Кстати, — он даже нахмурился. — Я должен был его увидеть, когда шёл по своим следам"!
Он ощупал карманы. Телефон? Подавив сильное желание выбросить мобилу, Отто положил аппарат обратно. Пеналы с аварийным питанием и аптечкой на месте, два ножа, руки-ноги целы. Как будто всё в порядке. Бриллиантов нет? И не надо! Будем считать, что это плата за освобождение от опеки "Новых услуг". Дороговато, конечно, но история знает примеры, когда люди платили за свободу много дороже…
Жизнь, например.
Сорвавшийся ветер зарябил податливой травой, и опять напомнил, что где-то рядом разлагался труп большого животного.
"Спешить некуда, — решил Отто. — Экспедицию проще будет найти вечером, ближе к ночи. Они разожгут костёр, а я взберусь на валун повыше. Местность плоская, так что если пилот не ошибся с выброской, свет их костра будет хорошо виден".
Отто вдруг вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Чашка чая и пара бутербродов в самолёте не в счёт. Он встал на ноги, дождался очередного порыва ветра, и двинулся ему навстречу.
"А ведь с самолётом у них неувязочка вышла. — Отто нагнулся и сорвал длинный стебель травы: — Ишь, как вымахал! Шеф всегда пренебрегал деталями. Самолётик-то — древний Ан-24. Ему чтобы заправиться и прогреть двигатели что-то около часа нужно. А взлетели мы через сорок пять минут после взрыва. Выходит, Шеф точно знал, когда к дому клиента приедут "гости". Или ещё проще: надоело ему ждать, пока на Калиму выйдут, вот сам и навёл. А почему ему надоело ждать"?..
Неторопливый ход мысли вёл к очень неприятным выводам.
Отто остановился и прислушался. Ничего подозрительного, шорох травы, неподвижные кучки деревьев. У самых ног на тоненьких веточках гроздья оранжевых ягод.
"…потому что спонсоры экспедиции заволновались. Что же это за экспедиция, если из-за неё Шеф закладывает своего клиента? И вся суета из-за чего? Несколько суток нет связи. Мало ли почему: батарейки кончились, зарядное устройство вышло из строя, метеоусловия… "
Запах падали усилился. Отто достал оба ножа и, чуть согнувшись, двинулся на запах.
"Калима, Калима… красивая, умная. Богатая. Вот только полезла в дерьмо, которое мужчины между собой называют "политикой". Не успел заделаться продавцом, значит, стал товаром. Продали. Шеф и продал. А она-то, дурочка, о помощи просила…"
Теперь воняло невыносимо. Отто вернул нож из левой руки в ножны, достал из нагрудного кармана платок, присел на корточки и коротко, без замаха разрезал дёрн. Вверх взметнулись знакомые фонтанчики воды.
Оставив нож в траве, он тщательно намочил платок и, связав концы платка на затылке, полностью закрыл им нижнюю часть лица. Только после этого, выдернув из травы нож, выпрямился и внимательно осмотрелся в поисках источника зловония.
В шагах тридцати к западу, он разглядел тёмную тушу животного, мрачной, серой грудой возвышавшуюся примерно на метр над вечно колышущейся травой. Размеры у твари были внушительными, и у Отто резко обострилось чувство незащищённости.
"Как же этот слон тут двигался? — невесело подумал он, подходя ближе. — И как быть, если где-то неподалеку резвится отродье, которое этого слона завалило? А если их несколько?"
Он сделал ещё несколько шагов и остановился.
Это был не слон. Стоял яркий солнечный день, до изнывающей смрадом груды костей и мяса оставалось шагов пятнадцать, но он никак не мог узнать животного. Больше всего оно напоминало жерло потухшего вулкана: фиолетовые с зелёными пятнами склоны; коричневая, изрытая провалами ущелий вершина, за которой просматривается чёрное бездонное жерло.
Отто сделал ещё шаг, и у него подкосились ноги.
"Господи, Боже мой! — в ужасе прошептал он вслух под повязкой. — А вот и пропавшая экспедиция"!
С десяток мертвецов, опираясь друг о друга боками, казалось, мирно грелись на солнышке. От лиц мало что оставалось. Зеленоватые, с коричневыми вздутиями на месте губ и глаз, одинаковые маски.
Усилием воли Отто отвёл взгляд.
Не приближаясь к покойникам, непослушными ногами он обошёл кошмарную "ромашку" по дуге, вышел на наветренную сторону, прошёл ещё шагов тридцать, и мешком осел на траву.
"Там русский дух, там Русью пахнет…"
Когда он пришёл в себя, в окружающем мире ничего не изменилось. Небо не упало на землю, и облака, как и вчера, как и тысячу лет назад, неторопливо плыли в вышине, покорные воле ветра.
"Но это невозможно. Этого не может быть"!
Хотя солнце изо всех сил старалось успеть выполнить свою дневную работу, в глазах Отто стояла ночь.
"Что-то многовато для одного дня, ты не находишь, Господи"?
Он стащил с головы платок и вытер им лицо.
Ему надо было отдышаться. Надо было собраться с духом. Надо было собрать всё своё мужество, чтобы вернуться туда. К ним. К тем, кто теперь вечно будет смотреть ему в затылок.
В конце концов, это могла быть другая экспедиция. Или всё-таки экспедиция та самая, но погибли не все, кто-то же должен уцелеть.
Всегда находится кто-то самый осторожный, кто всегда начеку, кто успевает первым почувствовать опасность, убежать, забиться в какую-нибудь щель и там, в этом неприметном, затянутом паутиной укрытии отсидеться и спасти свою жизнь.
Катерина была очень осторожной.
Ведь она должна была спасти не одну жизнь, а две.
Отто с судорожным всхлипом втянул в себя воздух. Он разрезал перед собой дёрн, достал новый платок и старательно смочил его водой.
"Ну что ж, — подумал он. — Пришло время мёртвым хоронить своих мертвецов".
III
Яркая полная луна назойливо лезла в глаза, затмевая своим светом пламя костра. Было большой неблагодарностью попрекать её за это. Была бы ночь хоть чуточку темней, я бы ни за что не нашёл этот "оазис". А находка, скажу я вам, весьма удачна: камни прилегают друг к другу столь плотно, что в естественной впадине их нагромождения без труда удалось развести огонь.
Из широкой полосы коры, срезанной с ближайшего дерева, я изготовил вполне приличную посудину. У подножия валунов почти на ощупь разыскал с десяток тяжёлых окатышей, с кулак величиной, и, раскалив их в костре, сумел довести воду в своей импровизированной кастрюле до кипения. Услышав бормотание кипящей воды, бросил в "кастрюлю" две таблетки спецпитания, и долго, не спеша, помешивал варево. Но в перемешивании не было необходимости. Они бы и так растворились…
Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок! А кто сказал, что этой дорогой могут ходить только женщины? Каждый генерал любой армии мира понимает: для того, чтобы от солдата однажды утром потребовать геройской смерти, его необходимо накануне вечером накормить. И не "как-нибудь": солдат должен получить вкусную здоровую пищу с соответствующим запахом и видом. Потому-то при всех армиях и существуют гастрономические институты, занятые, казалось бы, незатейливыми задачками: как бы в нечеловеческих, абсолютно невыносимых условиях в простой и понятной форме, во-первых, напомнить солдату, что когда-то он был человеком, что, надо заметить, является истиной.
Во-вторых, намекнуть, что он человеком является до сих пор. Не чудо. Крайне редко, но случается.
И, в-третьих, успокоить, что по завершении всех его мытарств, связанных с исполнением приказа, солдат когда-нибудь вернётся к нормальной человеческой жизни…
А вот это уже дудки. Такого не бывает.
Но все в это верят, надеются. Ничего другого не остаётся. Всем известно, человеком умирать всего приятнее. И если у вас нет знакомого покойника, у которого можно было бы справиться по этому вопросу, можете поверить мне на слово.
Двумя веточками достаю из варева "остывший" камень, беру кастрюлю в руки, зажмуриваюсь и делаю первый глоток. Вкусно. Немного отдаёт болотом и горчит деревом, но по вкусу чувствуется многое: и куриное мясо, и морковь, и грибы, и лавровый лист, и даже перец. Чёрный. Молотый…
И всё-таки чего-то не хватает.
Прижимаюсь спиной к тёплому после солнечного дня валуну и делаю ещё один глоток, побольше. Кипяток, обжигая горло, курьерским поездом мчится к желудку. Сразу потеплело. И вдруг становится понятным, чего не хватает местному воздуху. Нет пыли. Потому-то и не пахнет степью.
В зарослях, слева от меня, зашуршало.
Наблюдение за собой почувствовал, едва начало темнеть. Я как раз наполовину закончил свою кошмарную работу: выворачивал карманы, искал документы, имена на браслетах. Ничего. Никаких личных вещей. Никаких браслетов. Только швейцарские часы "ТISSOT". Будь настроение получше, можно было бы разбогатеть на мародёрстве. Двенадцать наручных часов известной фирмы… было бы чем рассчитываться с милицией, при попытке выбраться отсюда. Похоже, экипировала нас одна контора. У всех одинаковая походная форма, копия моей, одинаковые комплекты НЗ в нагрудных карманах, одинаковые аптечки первой помощи и противомоскитные сетки. Салфетки в карманах брюк — и те одинаковые. И никаких документов.
Трофеи складывал в кучу, а покойников отправлял в чёрную воду. Это, как раз, было несложно: два коротких разреза дёрна накрест у изголовья, толкаешь за ноги задубевшее тело вперёд, и чер