сказывала, что это маловероятно. Я покосилась на траву под ногами и даже потрогала ее руками, добралась до почвы. С виду все так же… И вдруг земля задрожала, едва ощутимо. А через минуту я услышала ржание лошадей.
Со стороны деревни скакали всадники, около десятка. Когда они приблизились, я смогла рассмотреть их черные одеяния. Бог мой, кожаные доспехи что ли? Присмотрелась — ну точно. Мне сразу стало понятно, что если я и на Земле, то в психушке. Почему-то стало смешно. А что, это уже весело и интересно. Я встала и пошла к ним навстречу, улыбаясь. Потом вспомнила, что должно быть выгляжу как растрепанная курица и смутилась. Не хотелось предстать в неприглядном виде перед такой бравой кавалерией. Я наспех пригладила рыжие волосы и вытащила из них пару чахлых листочков. Сойдет, должны же они понимать, что дама оказалась в беде.
Однако вскоре мой позитивный настрой как ветром сдуло. Эти «красавцы» вихрем налетели на меня, едва не затоптав копытами своих коней. Спешились, и с криками вяжи ведьму заломали мне руки. Связали так, что и вздохнуть не могла, не то, что пошевелиться. И прервали мои отчаянные попытки объясниться, запихав кляп в рот.
Самый мелкий из них, но, видать, самый главный, перекинул меня через седло. И по дороге еще и злорадствовал, мол, попалась ведьма, теперь-то ты за все ответишь. Мне реально стало обидно, что ничего наведьмачить еще не успела. Я с трудом выдержала дальнейший путь. Вас когда-нибудь перекидывали через седло? Нет? То еще удовольствие скажу я вам. Это больно всю дорогу, а на каждой кочке еще больнее. Держу пари, к вечеру буду вся в синяках. Но, судя по всему, это не та проблема, о которой стоит беспокоиться.
Слава богу, мы не ехали весь день. Уже через час показался город. И я поняла из разговоров моих пленителей, что именно туда мы и направлялись. Дорхад, так они его называли. Тот факт, что я понимаю их язык, еще больше уверил в том, что выжила из ума, и все это не больше, чем плод больного разума. Но какими же реальными были ощущения. С трудом приподнимая голову, я рассматривала новый для меня мир. Шея жутко болела, но любопытство оказалось сильнее. Перед нами подняли громадные ворота, и мы ступили в Дорхад — большой и шумный, но совершенно не похожий на наши города. Какой-то средневековый, но при этом очень ухоженный. С чистыми мощеными улочками, клумбами и фонтанами, маленькими аккуратными домиками. Люди расступались перед моими похитителями. Видно, они не последние здесь ребята. Знать бы, за что они взъелись на меня. Я искренне желала помириться. Не люблю конфликты. От них у меня муторно на душе, даже если это все глюки.
Вскоре перед нами предстал впечатляющий готический замок. Настолько огромный, что я не сумела из своего положения — вниз мордой через коня — рассмотреть и половины всего великолепия. Так, ладно, если это мечта о сказке, созданная моим мозгом, то где сила, волшебство, прынц и полцарства в придачу? И вообще, я должна быть, как минимум, самой мегакрутой чародейкой и делать тут всех одним левым мизинцем. Я совершила титаническое усилие воли, стараясь переписать сюжет, но не тут-то было.
Меня скинули с лошади, лишь слегка придержав, чтобы чего-нибудь не сломала. Развязали ноги и грубо поставили на землю. Мелкий белобрысый приказал отвести меня в темницу. Меня схватили под локти и поволокли, совершенно не обращая внимания на нечленораздельный вопль:
— Не надо в темницу. Я не при делах.
— Заткнись, ведьма, — встряхнул меня конвоир справа. — Не то лишишься зубов.
Я послушно заткнулась. Такая сказка мне не нравилась.
Замок остался позади, а меня повели к мрачному приземистому зданию с решетками на окнах. Массивная дверь в нем распахнулась, и оттуда вышел высокий широкоплечий мужчина. Он беглым взглядом скользнул по моим соглядатаям и направился к нам. По мягкой походке, сходной с движениями хищника, я поняла, что этот человек опасен. Стало не по себе от его тяжелого пронизывающего взгляда, сосредоточенного исключительно на мне. Если это мой палач, то я обречена. Признаюсь в том, что ведьма через тридцать секунд после того, как нас оставят наедине. А выдержу ли я тридцать секунд? Усомнилась я, когда он подошел вплотную и остановил нашу маленькую группу, просто встав на пути. Он приподнял мой подбородок и спросил у конвоиров:
— Кто это такая? Куда вы ее ведете?
— Ведьма, сэр. Она тянула магию из нашего мира. Ее будут судить, — ответил мой пленитель, тот, что постарше.
Незнакомец убрал руку от моего лица, и я вспомнила, что надо дышать. Ничего не сказав, он обогнул нас и удалился.
— Какого харда ты перед ним отчитываешься? Кто это ваще такой? — возмутился второй страж.
— С ума сошел? Это саттор. Таких людей надо знать в лицо, — почему-то переходя на шепот, ответил ему напарник.
— Понял.
И они потащили меня внутрь здания. Передали толстому лысому тюремщику, встретившему их у входа:
— Принимай ведьму. Командир приказал ее в темницу, да понадежнее.
— У меня все надежные, — буркнул толстяк и повернулся спиной. — Идемте.
Мы долго спускались вниз по лестнице. У них несколько подземных этажей, так можно тут и сгнить. Без суда и следствия. Поучить их демократии и гуманизму мне все еще мешал кляп во рту. Может, оно и к лучшему. Для меня. А то я умею наговорить лишнего. Особенно в пылу праведного гнева. А я уже начинала злиться. Несправедливые обвинения не самая приятная вещь. Да будь у меня магия, разве болталась бы сейчас беспомощной куклой?
На втором подземном этаже меня втолкнули в грязную вонючую камеру, но зато развязали. Предварительно защелкнув на запястьях тонкие блестящие браслеты из какого-то металла.
— Послушайте, это какое-то недоразумение. Я никакая не ведьма и никакую магию у вас не воровала, — начала было я, едва избавившись от кляпа.
— Ага, конечно, — заржал лысый тюремщик. — А я добрый, молодой и красавчик.
Он грубо оттолкнул меня и захлопнул тяжелую дверь.
Следующие сутки тянулись бесконечно долго. В темноте и одиночестве, в чужом мире. Или в плену собственной больной иллюзии. Этот вариант я все еще не могла полностью исключить, хотя он уже не казался правдоподобным. Глюки не бывают такими стройными, выдержанными в одном сюжете и долгими. Проблески и нестыковки должны бы быть. Но их не было. По всему выходило, что сквозь проклятый туман я каким-то образом попала в чужой мир. И нет бы встретить меня по-доброму, наладить отношения с представительницей другой цивилизации. Так нет же, сразу ведьма, обвинения и… Нюхом чую, что оправдаться мне тут никто не даст и адвоката, хоть бы и бесплатного, не назначат. Мама дорогая, что ж делать-то?
В камере ничего не было, кроме старого матраса и ведра в углу. Тусклый свет едва пробивался через маленькое зарешеченное оконце в двери. Через несколько часов, наверное, ближе к вечеру, кто-то из тюремщиков передал мне кружку с водой. Я жадно выпила все до капли, а снаружи уже нетерпеливо стучали по решетке, требуя отдать тару. Вот уж никогда не думала, что окажусь в тюрьме. Поговорка — от тюрьмы и от сумы не зарекайся — стала казаться мне намного более убедительной. Преодолевая отвращение, я прилегла на матрас. И долго боялась, что какие-нибудь заразные клещи выползут из него и покусают. Но, в конце концов, мне все-таки удалось уснуть.
Когда проснулась, окончательно потеряла счет времени. Не понимала утро сейчас или ночь. Да и не было это сейчас важно. Важно то, когда они собираются меня судить. Может, продержат тут недели или даже месяцы. От этой мысли мне стало так страшно, что я разревелась. Однако быстро заставила себя успокоиться. Пользы от слез никакой, зато они начисто лишают сил. А силы мне сейчас могут очень пригодиться.
Наконец, дверь с лязгом отворилась. Внутрь ввалились два тюремщика, грубо выволокли меня в узкий коридор и потащили… Нет, не наверх, к свету, как я надеялась. А вглубь этого долбаного подземелья. Втолкнули в большой зал и усадили на единственный стул перед большим прямоугольным столом. За столом сидели трое мужчин в бело-синих мантиях. Судьи что ли?
— Ты обвиняешься в ведьмовстве, а в частности в незаконном вытягивании магии из нашего мира — Лаеруна. Можешь заявить что-либо в свою защиту? — скучающим тоном пробубнил мужик посередине.
— Конечно могу, — с готовностью начала я. — Я ни в чем не виновата…
Судья слева усмехнулся, отчего я запнулась на мгновение, но тут же продолжила:
— Я понятия не имею, как здесь оказалась и где вообще нахожусь. Мне страшно и мне нужна помощь. Я не ведьма и никогда ею не была. И во мне нет ни капли магии.
— В тебе полно магии нашего мира, это было зафиксировано при задержании. Собственно поэтому нам и удалось тебя задержать, лживая тупая ведьма, — со злобой выплюнул третий судья. — Ты разговариваешь на нашем языке. Неужто успела выучить за пару часов? Ты пользуешься нашей магией, исчадие, даже в браслетах!
— Но я не знаю ничего о магии… — возразила я.
— Не знать, не значит не воровать, — отрезал центральный судья. — Есть у тебя какие-нибудь доказательства своей невиновности?
— А какие доказательства вы бы приняли? Я же не знаю ваших законов? — запаниковала я.
— Ясно, доказательств нет. Ты приговариваешься к сожжению на костре завтра в полдень.
Центральный судья подписал какую-то бумажку, обмакнув перо в чернильницу, и они все поднялись.
— Что⁈ К какому к черту сожжению⁈ Вы тут совсем озверели что ли? — закричала я, тоже вскакивая.
Меня тут же схватили охранники, что стояли позади.
— Я не использовала вашу магию! Я не умею ее использовать!
Судьи молча покинули комнату, не обращая на меня больше никакого внимания. А стражники отвели меня обратно в камеру. Сердце колотилось как бешеное, а в голове набатом стучала одна только мысль: ты приговариваешься к сожжению на костре завтра в полдень. Она крутилась по кругу, как заезженная пластинка. Билась пульсом в висках. И кроме нее я долго ничего не могла сообразить.