Офицер милиции, поняв, что это не тот, кого они с Амировым ищут, извинился и направился в следующую кабину. Там-то и оказался молодой мужчина, о котором говорила барменша.
Белобрысый мужчина с бесцветными и неподвижными глазами, как у мертвеца, спокойно вышел из кабины по первому же требованию работников правоохранительных органов и направился с ними к выходу.
Барменша утвердительно кивнула головой, когда Амиров вопросительно взглянул на нее, незаметно для окружающих коротким жестом руки показав на задержанного.
Уже на улице, на освещенной площади перед рестораном, задержанного окликнули трое здоровенных лбов, похожих на качков.
— Ба! Кочерыжкин! Здорово. — Вперед шагнул упитанный рыжеволосый парень. — Ты когда со мной поквитаешься? А то ведь счетчик-то включен пятнадцатого апреля.
Задержанный замялся и пробормотал что-то невнятное, но не остановился перед своим кредитором.
— Стой! Стой! «Хрыч», ты чего смываешься. А ну, козел, погоди. — Парень схватил задержанного за лацкан пиджака и с силой рванул на себя. Раздался треск материала.
Лейтенант Раисов, ранее служивший в спецназе, схватил нападавшего рыжего и рванул на себя, подставив тому подножку.
Рыжий растянулся на черном пыльном асфальте. Двое из его корешей бросились на милиционера.
«Хрыч», то бишь Кочерыжкин, мгновенно оценив ситуацию, рванулся к дороге, по которой то и дело на большой скорости проносились машины.
— Стой! Стрелять буду! — крикнул Амиров.
Наперерез беглецу бросился водитель милицейской машины. Но Кочерыжкин прыгнул, как заправский каратист, и ногой нанес удар шоферу в грудь, и тот опрокинулся навзничь. «Хрыч» бешено понесся к дороге. Там послышались голоса и Амиров не рискнул стрелять.
Тем временем лейтенант свалил одного из нападавших, а другой, не желая быть поверженным на землю, ретировался.
— Охраняйте их! — крикнул лейтенант, махнув рукой на лежавших бузотеров, и кинулся вдогонку за Кочерыжкиным. Уже через несколько мгновений он растворился в сером мраке ночи. Вскоре тишину ночи разорвало несколько выстрелов.
Кто стрелял и в кого?! Амиров занервничал и хотел было поспешить на звук выстрелов на подмогу лейтенанту. Но в это время один из распластавшихся типов встал и решительно зашагал к воротам ипподрома.
— Стой! — Амиров выстрелил вверх, видя, что задержанный не реагирует на его требование. — А ну, в машину! Быстро. Оба, — зампрокурора города, энергично размахивая пистолетом, загнал подозрительных типов в машину, в кабину которой только что тяжело плюхнулся шофер, получивший телесные повреждения. Он держал в руке носовой платок, который то и дело прикладывал к затылку. И, как бы оправдываясь за свою немощность перед беглецом, приговаривал: «Сущий дьявол, сущий бык будачий. Разве такого оседлаешь».
Амиров усадил задержанных на заднее сидение «Жигулей» и коротко проронил:
— Поехали, Ефимыч. Давай поближе к стрельбе.
Уже на дороге, когда они проехали с полкилометра, они увидели лейтенанта, сидящего у обочины.
— Ушел, гад! — с досадой выпалил оперативник, усаживаясь в машину. — Ну ничего, сейчас нам скажут про «Хрыча» наши буйные дружки, если, конечно, они не хотят капитально сесть на нары с казенным харчем. Где клопики кусачие всю ночь дежурят: кровушку горячую попивают.
Задержанные угрюмо молчали.
В салоне машины на несколько минут воцарилась тишина. Двигатель был неслышен, только тугой поток воздуха шумел в приспущенных стеклах.
Тишину нарушил Амиров, который словно про себя, тихо, бесстрастно произнес:
— Люди думают по велению собственных желаний, говорят исходя из собственных интересов, а поступают под диктатом реальных обстоятельств.
— Вот-вот, — подхватил оперативник, — ежели эти субчики не понимают собственных интересов, им надо создать суровые обстоятельства. Под их диктатом они как надо и поступят. — И лейтенант милиции попросил остановить машину. — Сейчас я создам одному из них соответствующие обстоятельства.
Когда машина остановилась, лейтенант предложил одному из задержанных, который требовал у ресторана должок с Кочерыжкина, выйти с ним на «душевный разговор».
Через несколько минут они вернулись, и как только дверца машины захлопнулась, лейтенант скомандовал:
— Давай, Ефимыч, газу до отказу и все скорости сразу. На улицу «Красная позиция». Там в доме, что напротив одного из университетских общежитий, наш родимый Кочерыжкин под кличкой «Хрыч» обитает.
Довольный оперативник перевел взгляд на Амирова и спросил:
— Строгое начальство не против такой поездки?
Амиров лишь махнул рукой, что означало согласие. Зампрокурора Амиров частенько брал на себя роль следователя, что, в общем-то, предусматривалось законом. Вот и сегодня выехал на место происшествия, хотя в «Тулпар» мог и не ездить.
Кафиль Амиров включил приемник. В эфире какой-то мерзавец, политик-демагог из либерально-демократической партии распинался насчет того, что пора отправляться нашей армии в завоевательский поход аж до самого Индийского океана и обещал при этом народу райские блаженства в ближайшие месяцы, если народ возложит на его партию ответственность по управлению страной.
Политиков роднит с влюбленными одно общее: всегда обещают сделать больше, чем могут, но если первые — сознательно блефуют, то вторые — верят в реальность своей фантазии. Думая об этом, Амиров вспомнил, какими коварными приемами пользуются подобные демагоги-бандиты для достижения власти.
«В смутные времена популизм становится универсальной телегой, на коей авантюристы, политические проходимцы и кровавые монстры с грохотом въезжают на олимп власти, а тягловая сила их — четыре загнанные лошади: резкая критика властей, умение выразить в своих выступлениях чаяния народа, безудержное обещание всем сказочных благ, посулы мгновенного претворения в жизнь всего обещанного при приходе к власти», — писал один мыслитель.
Чтобы отогнать мысли о политике, Амиров выключил приемник и закрыл глаза, пытаясь вздремнуть.
А лейтенант Раисов тем временем размышлял о своем. Вот, гоняюсь за всякой нечистью уж несколько лет, а кроме ругани и критики со стороны начальства — ничего. Даже на мотоцикл не сумел наскрести. А вон Вильдан, однокашник, перешел в прошлом году в коммерческую контору охранять директора, уже на своей тачке гоняет.
Поистине, служение государству приносит больше морального капитала, нежели материальных благ, служение отдельной личности дает больше материальных благ, нежели морального капитала.
Машина тем временем остановилась напротив кирпичного жилого дома на улице «Красная позиция». Лейтенант открыл дверь и твердо потребовал:
— А ну, рыжий, вылезай.
Задержанный по имени Хосни нехотя вылез из машины, посмотрел по сторонам, вглядываясь в темноту, и уверенно показал рукой на кирпичную пятиэтажку:
— Здесь, на третьем этаже он обитает. В девятой квартире. Там озорная Альфиюшка живет. Дюже здоровущих кобелей любит. Часто их меняет. Муж-то пока на курорте перевоспитывается в ИТК[4] строгого режима где-то на Колыме. Пару лет из шести отбу́хал на рудниках.
— Ты, Хосни, видно, тоже в ее ногах валялся, — полуутвердительно осведомился лейтенант, разглядывая его крепкую фигуру.
Рыжий ухмыльнулся:
— Сейчас ты увидишь ее и тоже слюни распустишь. Очень аппетитная телка-буренка. Сразу захочешь…
Оперативник подтолкнул его:
— Хватит. — И уже ледяным тоном: — Побежишь — кокну. Понял, да?!
Машину отогнали во двор университетского общежития. И на третий этаж поднялись втроем: Амиров, лейтенант, а впереди них — Рыжий. Хосни позвонил в дверь. Лейтенант и Амиров встали по сторонам. Ждали долго, пока Хосни не стал отпускать пальца с кнопки звонка, который издавал резкие неприятные звуки, схожие с пожарной сигнализацией.
Дверь приоткрылась на длину дверной цепочки. Недовольный женский голос разразился бранью:
— Ты, козлина, я же тебе сказала, ублюдок, чтобы ты своими рогами здесь больше не стучал. У меня теперь другой друг, падера. Не чета тебе, альфонс хренов. Вали отсюда.
Разъяренная хозяйка хотела было захлопнуть дверь, но лейтенант сунул в дверную щель носок ботинка.
— Ах, так! — вскричала шумливая женщина, — да я сейчас позову пахана Гришку, он как раз приехал ко мне после освобождения. Весточку, привет привез от моего мужа. Он те глаз на задницу натянет.
— Что за шум? — рыкнул грубый мужской голос, будто медведь, которого выкуривают из берлоги.
Дверь распахнулась, и в полутемном квадратном проеме стоял огромный полуголый детина, заросший, как обезьяна, черными волосами. На плечах его болтался маленький женский халат, и все его мужские достоинства были на виду.
— Чо, фраера, тянете? — уже более мягким голосом осведомился пахан, видимо, догадываясь, что перед ним — милиция.
Красивая обнаженная женщина поспешила в комнату.
Лейтенант показал мужчине свое удостоверение и перешагнул порог квартиры, наготове держа пистолет. Раисов быстро обследовал однокомнатную квартиру, но кроме хозяйки и ее хахаля никого там не было. Не спуская глаз с пахана Гришки, он позвонил участковому милиционеру. И вскоре тот прибыл.
— Ну, а теперь, Гришенька, ксиву свою на стол.
Тот предъявил справку об освобождении из мест заключения и пояснил, что паспорт еще не выправил. «Заехал вот к жене кореша, чтоб немного ее подбодрить, да привет передать. Альтаф просил, ее муж».
Лейтенант попросил участкового отвезти Гришку-пахана в отделение милиции и разобраться с ним. Когда дверь за ними захлопнулась, Раисов спросил хозяйку:
— Где Кочерыжкин?
— Не знаю такого.
— Как это не знаешь? — вмешался в разговор Рыжий. — Разве ты меня выгнала не из-за него?!
— Дерьмо. — Хозяйка квартиры (уже одевшись) презрительно глянула на Хосни. — Не знаю такого… где он сегодня шарится. Ни вчера, ни сегодня у меня его не было. А я не терплю таких пауз. Даю сразу раз и навсегда отставку.