— Выходит все-таки, Сайфихан Хабибуллович, мы впустую потратили время, — обескураженно проговорил лейтенант Раисов.
— Что вы, ребятки, вы добыли важные сведения. Теперь с уверенностью можно посылать наряд милиции за Ковалевым. Одним словом, молодцы.
Затем Амиров вкратце доложил своему начальству основные перипетии сегодняшнего вечера.
— Значит, у Ковалева есть родственники в Костроме? — задумчиво переспросил Нафиев своего заместителя. Надо узнать их адреса. На всякий случай. Вдруг этот Ковалев бросится в бега и из Татарстана…
Засада, которую организовали на квартире Ковалева, просидела двое суток, но хозяин квартиры словно канул в воду. Ни машины, ни самого Ковалева не обнаружили и в гараже. Побывали и на садовом участке, принадлежавшем родителям подозреваемого. Не появился он и на работе. Родители тоже ничего не знали о нем.
— А может, его прикончили сообщники, чтобы замести следы? — выразил предположение Амиров. — За тем, что происходит вокруг здания узла спецсвязи, мог наблюдать еще кто-то. И поскольку машина Ковалева вызвала подозрение у следствия (ее осматривали у места происшествия), то, видимо, они решили, что их подельник засветился…
Телефонный звонок прервал диалог Нафиева и его зама. То был дежурный по городу:
— Товарищ прокурор! В Казанке обнаружили «Жигули», шестерку. А на берегу — закопанные в песке отрубленные руки, принадлежащие мужчине лет 25–30. Кисть левой руки прострелена: обнаружили одно пулевое отверстие.
— Узнайте у родителей Ковалева: не левша ли их сын? И срочно мне перезвоните.
Вскоре из милиции города поступило сообщение: подозреваемый Ковалев, двадцати пяти лет от роду, — левша!
Глава IIIКого схватят отрубленные руки
Безнравственный человек насколько умен, настолько коварен и опасен.
Родители Ковалева, подозреваемого в соучастии массового убийства в Республиканском узле спецсвязи, на вопрос о местонахождении сына заявили: не знаем. Их допрос не прояснил и о родственниках в Костроме. Обыск в доме подозреваемого на Измайловской улице породил некоторые надежды: обнаружили фотографию, на которой были изображены Ковалев с неким Маратом Гирзавовым, осужденным в свое время за убийство. Двое этих мужчин красовались на фоне гигантского памятника Ленину в центральном парке Костромы. Огромный гранитный постамент был воздвигнут для памятника императору Николаю II к 300–летию (1913 г.) дома Романовых. Но большевики взгромоздили на светловатый постамент черную массивную фигуру идейного диктатора, вылитого из бетона. Указующий перст его был направлен куда-то на Восток, в сторону Казани. Глядя на эту фотографию, на этот памятник, прокурор Сайфихан Нафиев погрузился в раздумье.
Самый долговечный памятник государственному деятелю не тот, что ставят ему при жизни, будь он даже золотой (как некогда поставил себе в древней Греции правитель Деметрий, или как греки соорудили проститутке Фрине в Дельфах золотую статую на очень высокой колонне), и не тот памятник, что сооружают соратники-современники после его смерти «по горячим следам», а тот, который воздвигают государственному деятелю грядущие поколения.
Памятники при жизни — привилегия диктаторов и самодержцев. Но поскольку они возводятся во славу лишь положения верховенства, освященного диким самомнением и болезнью «исторической вечности», а не за благодеяния своему народу, то памятники, как тени, исчезают с лица земли вместе с правителями.
Памятники, которые воздвигаются государственным деятелям тотчас после их смерти на волне эмоций, благодарности соратников за свое выдвижение, возвышение или в силу утвердившихся традиций в обществе, — с исторической точки зрения, несколько долговечны, чем первые. Лишь времени, как могучему светилу, по силам высветить из тьмы веков подлинное величие свершений государственного деятеля, поэтому и памятники, воздвигаемые им грядущими поколениями, — вечны.
Когда Нафиев взглянул через лупу на лица, изображенные на этой фотографии, все философские мысли мгновенно исчезли.
— Не может быть! — вслух вырвалось его изумление.
На фотографии один из изображенных мужчин — убийца, которого Нафиев вычислил в свое время в Костроме, когда он был командирован туда по линии прокуратуры Российской Федерации. То было более десяти лет тому назад. Тогда Гирзавова приговорили к высшей мере наказания. И вот теперь на фотографии прошлого года он — убийца Гирзавов. И с кем?! С подозреваемым, разыскиваемым ныне Ковалевым!
И что настораживает — и там, в том уголовном деле, и здесь, в Казани, фигурируют отрубленные руки. Но если костромское дело расследовано и виновный Гирзавов изобличен, то кто совершил злодеяние подобного рода здесь, в Казани? Связаны ли эти события между собой? И каким образом убийца избежал расстрела? Что объединяет молодого Ковалева и великовозрастного Гирзавова?
«Придется вернуться к делу Гирзавова по убийству Преминовой и Канагина»,— подумал прокурор Нафиев.
А события там происходили следующие…
Над Волгой нехотя, словно боясь грязной темной воды, спускались сумерки. Солнце затерялось в дымчатых облаках еще в полдень и теперь проглядывало в промоинах образовавшихся туч серебристо-матовым светом. Этот свет ложился на поверхность воды зеркальными пятнами, будто пытаясь высветить глубину широкой реки. И вдруг в одном из таких световых пятен появились белые, как гипс, отрубленные по плечи руки. Они были обращены ладонями кверху, словно взывали о помощи и милосердии. Плавающие руки находились в большом целлофановом мешке. Стоявшие у перил дебаркадера в ожидании парохода женщины отпрянули в страхе назад. Молодая мама, резко подхватив на руки мальчонку, ошалело глянула по сторонам и понеслась в зал ожидания, громко причитая:
— Ужас! Какой ужас! Милицию!
Вскоре прибыла оперативная группа и вместе с ней следователь прокуратуры Сайфихан Нафиев. Целлофановый мешок со страшным содержимым выловили, тщательно осмотрели и в присутствии понятых составили протокол. Расчлененные части тела и целлофановый мешок отправили на экспертизу.
Потом водолазы в поисках остальных частей тела долго обшаривали прилегающее дно реки, но ничего не обнаружили.
Судебно-медицинская экспертиза заключила: руки принадлежат женщине 30–35 лет. Время пребывания в воде — около трех суток. Руки были толстые, белые и безжизненные, как бивни мамонта.
Нафиев раздобыл пару чурбаков и передал их гидрологам, чтобы те определили скорость течения реки в середине и у берега, неподалеку от Ипатьевского монастыря. В этом месте суша значительно подвинула воду песчаным клином. И следователь не исключал того, что преступник с этой косы бросил целлофановый мешок с содержимым в воду. Правда, этот выступ в фарватере реки находился от пристани километрах в четырех, не меньше. Иначе говоря, Нафиева интересовало, могли ли руки доплыть за трое суток от выступа да пристани. Если да, то в этом случае становилась под сомнение версия, что преступник пользовался плавсредствами, в том числе, конечно, и пароходом.
Пока гидрологи занимались своим делом, следователь изучил расписание ночных рейсов, он был уверен: днем убийца не рискнет сбрасывать с парохода свой страшный груз. Ведь летом большинство пассажиров время проводят на палубах. Ночью три дня тому назад проходили четыре теплохода. Два из них — туристические. Он их тоже всерьез не брал. Во-первых, убийца не будет расчленять труп в каюте. К тому же исчезновение человека посреди маршрута, когда люди плавают целыми неделями, не остается незамеченным. Правда, убийца мог подсесть на судно, но это маловероятно: туристические теплоходы летом набиты битком, значит, преступнику надо ехать хотя бы одну остановку на палубе. А это очень заметно. Опасно. Он ведь хорошо понимает: любой мало-мальски думающий следователь обязательно будет шарить и по теплоходам, коль обнаружится в реке убитый человек. Конечно, если предположить, что преступник, предварительно расчленив свою жертву, сел на проходящий пассажирский теплоход, чтобы разбросать. утопить части тела, то надо полагать, что он обязательно вышел бы на следующей же пристани. Опять-таки не захочет примелькаться ни попутчикам, ни тем более обслуживающему персоналу.
Гидрологи внесли некоторую ясность: течение реки — 20 метров в час в середине фарватера. А у берега и того меньше. Нафиев помножил эту скорость на 72 часа (трое суток пребывания целлофанового мешка в воде) и пришел к выводу: руки никак не могли преодолеть четырехкилометровое расстояние от песчаной косы до места их обнаружения. Вот и выходило, как ни крути: мешок был выброшен с судна. Следователь записал: в ночь с 23 на 24 июля с остановками в Костроме проследовали два пассажирских теплохода — «Габдулла Тукай» и «Уфа». Итак, двое суток они идут до Москвы. День стоят там. А потом — обратно. Значит, завтра к вечеру они будут снова в Костроме. Вот и придется поговорить вдоволь с командой. Нафиев решил проверить и туристические теплоходы. Подсчитав, когда эти суда будут в тех городах, куда поспеют по времени его отдельные поручения, он отправил их в прокуратуры Углича и Казани. «Пусть-ка на всякий случай допросят членов команд и пассажиров, не исчезал ли кто-нибудь из туристов в Ярославле и Плесе». Правда, он не любил писать эти задания для других прокуратур: могут ведь отнестись к чужому делу формально, тяп-ляп. Он уже с этим сталкивался. И не раз. Но ведь преступник может воспользоваться не только теплоходом…
Нафиев позвонил в химическую лабораторию: результатов по целлофановому мешку еще не было.
— Я на лодочную станцию, — предупредил он секретаршу прокурора.
На лодочной станции он ничего интересного не установил. Лодочник, позевывая, пояснил, что станцию, как курятник, закрывают рано, чуть, как говорится, проклюнутся сумерки.
Потом Нафиев побывал в отделе милиции. Попросил оперуполномоченного Валентина Волкова, прикрепленного к его делу, выяснить у частников за Волгой, не угнали ли у кого-нибудь лодку ночью 23 июля. А сам он направился на Черную речку, впадавшую в Волгу неподалеку от маслозавода. Там весь залив пестрел разноцветными моторными лодками, баркасами, яхтами. К множеству деревянных площадок лепилось сразу по нескольку суденышек. Сайфихан начал спрашивать, не пропадала ли у кого лодка или катер. Нет, пропаж не было. Следователь до позднего вечера вел опрос, и никаких