Мне была нужна девчонка. Белая девчонка. Чтобы попробовать. Чтоб узнать наверняка.
Мной овладело нетерпение.
— Эй, вы, там, пошевеливайтесь, — крикнул я мастеру. — У меня свидание с Бетти Хаттон.
— Я дам вам с собой немного льда, чтобы вы с ней не перегрелись, — подыграл мне еврей. — Миг — и готово. Не пораньте Бетти. Складка у вас будет острее бритвы.
— Тогда я сам сяду к ней на колени.
— Сзади складка тоже острая, — заметил мастер.
Я промолчал. Этот парень был прямой противоположностью бармену, но пережимал. Я же не мог думать ни о чем — ни о чем, кроме белой девчонки.
Я уже знал, где я ее найду. Здесь поблизости жила одна из танцовщиц Ника. По меньшей мере раз в неделю я провожал ее домой. Такая девчонка — настоящее богатство. Нику повезло. Но пять минут, чтобы почистить ботинки, я все же потратил.
9
Она открыла мне заспанная, протирая глаза.
— Привет, — сказал я. — Ты одна?
— За кого ты меня принимаешь?
— За свою приятельницу. Можно войти?
— Конечно.
— Я тебе не помешаю?
— Если я могу одеться при тебе — тогда нет.
— О, с этим торопиться не надо.
Она посмотрела на меня прищурившись и поправила прядь волос, упавшую на глаза.
— Что тебе вдруг приспичило? — спросила она. — Ты никогда не приходил ко мне в такую рань.
— Соскучился.
Я положил шляпу и сел перед ней на стол.
— А ты ничего, — сказал я.
— Ты прекрасно знаешь, какая я. Ничего нового не появилось.
— Тоже хорошо.
— Дэн, ты сегодня какой-то странный.
— Тебе не нравится?
— Что не нравится?
— Что я зашел…
— Хотелось бы знать, почему ты вдруг зашел…
— А то ты не догадываешься.
Она была рядом, и я притянул ее к себе. Она и не подумала вырываться, даже не запахнула халатик.
— Странный ты тип, Дэн.
— Почему?
— Никто о тебе ничего не знает…
— А что надо знать?
Она думала, что бы ответить, а я тем временем расстегивал на ней лифчик. Ей было лет девятнадцать, не больше. Самая молоденькая у Ника.
— Откуда ты родом?
— Оттуда, — ответил я неопределенно.
— Из Чикаго?
— Угу.
— Забавно, — тихо сказала она. — Они все там напиваются, прежде чем пойти к девочкам. Словно трезвыми боятся.
— И вы их обдираете как липку.
— Если кто понравится — никогда, — сказала она с вызовом и шагнула ко мне.
Я все еще сидел на столе, и мне было очень удобно целовать ее. Так прошло минут пять. Она стояла с закрытыми глазами, все сильнее прижимая грудь к моим губам. Я приготовился сорвать с нее оставшуюся одежду, но она меня опередила. Под халатиком золотилась нежная, без единого волоска кожа.
— Какой же ты странный, — повторила она, отстранившись. — Ты что, так и будешь сидеть на столе?
— Кстати, а ты из каких краев? — спросил я в свою очередь.
— Из Бруклина, — она рассмеялась и взяла меня за руки, пытаясь заставить встать. — Ну, я не буду тебе лапшу вешать, что я родилась в самом шикарном доме в южной части Сентрал Парк.
— И не надо. Скажи лучше, как у тебя настроение.
Она потянулась.
— Я не прочь.
Я сбросил пиджак, она тем временем растянулась на кровати. Я скинул ботинки и все, что еще на мне оставалось. Она зажгла сигарету и спокойно курила, искоса на меня поглядывая. Я уже хотел пристроиться рядом, когда она меня вдруг остановила:
— Виски на кухне.
— Я его не пью, — ответил я. — По крайней мере не часто.
Во рту у меня до сих пор оставался привкус виски, которое я выпил часом раньше.
— По-моему, сейчас тебе как раз надо выпить, — улыбнулась она.
Я прекрасно понимал, что она имела в виду.
— Не беспокойся, — заверил я, — когда нужно, мотор заведется.
— А я уже решила, что в баке не хватает горючего, — рассмеялась она.
— Баки полны.
— Ну, тогда иди сюда…
Свесив руку, она загасила сигарету в стоящей у кровати пепельнице. Я подошел, лег. Несколько минут я гладил ее ноги. Она молча смотрела мимо меня.
Что же со мной случилось? Я попробовал еще один способ. Обычно он хорошо действовал, даже если я был уставшим. Я стал целовать ее тело.
Никакого эффекта.
Я продолжал, хотя знал, что моя медлительность уже начинает ее смущать. Ее живот был теплым и упругим, похожим на позолоченный солнцем апельсин.
Внезапно я отпрянул. От нее явственно пахло мылом.
К черту! Как будто легв постель со стиральной машиной.
Я встал. Она лежала, закинув руки за голову. В легкой улыбке губы ее слегка приоткрылись, видны были белоснежные зубы, а на сжатых в кулачки пальцах нестерпимо ярко горели ногти цвета бычьей крови. Грудь ее часто вздымалась.
Она поняла, что я собираюсь уходить, рывком села на кровати.
— Дэн! Что случилось?
— Ничего.
— Не уходи.
— Нет.
— Но почему? Дэн… Ну пожалуйста.
— Ты была права. Я не могу. Твоей вины в этом нет. Я просто хотел в этом убедиться. И, к несчастью, убедился.
— Дэн!… Ну пожалуйста… Ты меня довел до такого состояния…
— Да-да, конечно. Ложись, я сейчас.
Она снова легла, я сел рядом и старался изо всех сил. Гордиться было нечем, но, в конце концов, бывает работенка и похуже этой. Во всяком случае, грязнее. Вскоре я почувствовал, как ее тело напряглось, послушное мне, ладони ее то сжимались, то снова разжимались, и вот наконец она замерла, вытянувшись на спине.
— Дэн, — прошептала она, — милый.
— Ну как?
— Дэн… Мне так хорошо, так хорошо.
— Я рад за тебя.
— А тебе было неприятно, Дэн?
— О-о, это как на скачках играть…
— Ты скотина, Дэн… но, может, повторим?
— Не вижу в этом необходимости. Результат, на мой взгляд, плачевный.
— По-моему, наоборот, — заявила она. — А как ты это делаешь, мне плевать.
— Я рассуждаю точно так же. Я пришел к тебе, чтоб узнать, могу или нет. Вот доказательство: не могу.
— Ты мне и таким нравишься.
— Благодарствую. Ты не пробовала заняться этим с девчонками? У меня такое впечатление, что это как раз то, что тебе нужно.
— Да?… А мне уже хочется попробовать. Ты думаешь, это будет то же самое?
— Для меня — абсолютно то же самое.
— Не сходи с ума, Дэн. Есть же специальные лекарства.
— Ерунда. Ты понимаешь… в мои-то годы?
Я заметил, что тон нашей беседы был гораздо более дружеским, чем я мог бы себе представить. Умора да и только. Женщинам, видимо, нравятся импотенты. Настоящий мужик всегда внушает им какой-то страх. Они боятся, что он причинит им боль. А импотент — это что-то вроде приятельницы.
— Так со многими случается, — продолжала она. — Я знаю, мне за это платят.
— А ты вспомни, что девять из десяти твоих клиентов на ногах не держатся. Куда уж им.
— Верно, конечно, — согласилась она. — Но ты-то не напиваешься. Ты просто пресытился. А тебе не приходила в голову мысль попробовать с мужиком?
Она рассмеялась, увидев мою насупленную физиономию.
— Иди ты… Уж лучше с лошадью!
— По крайней мере она не обидится… — рассмеялась она.
И это тоже было сказано тоном доброй приятельницы. Я ничего не ответил.
— Можно попробовать по-другому, — продолжала она. — С двумя женщинами, с тремя…
— А лучше забраться в женский пансион.
— Или с негритянкой. Говорят, что они…
— Заткнись!
На этот раз я разозлился по-настоящему. Я просто взбесился.
Она смотрела на меня в замешательстве. К счастью для нее, больше она не произнесла ни слова. Иначе я бы ее ударил.
Я отвернулся и молча стал одеваться. Она робко зашевелилась на кровати. Мой гнев улетучивался.
— Дэн, — сказала она шепотом, — мне так жаль…
В конце концов, она мне ничего плохого не сделала.
— Ладно-ладно, — ответил я. — Все в порядке.
— Не надо так волноваться, Дэн… я… правда… Спасибо тебе, Дэн…
Черт возьми, она меня будто за живое задела. Что же все-таки у них за душа, у этих шлюх?
Что заставляет их произносить такие слова?
Она встала, мелкими шажками прошла по комнате и взяла с кресла свой халатик.
— Хочешь кофе, Дэн?
Я застегивал брюки.
— Очень хочу.
Я поймал ее, когда она проходила мимо. Она вздрогнула и со страхом посмотрела на меня. Я обнял ее за плечи и поцеловал.
— Спасибо, сестричка.
Овладев собой, она ткнулась мне в щеку и затем проскользнула в крохотную кухоньку. Слышно было, как она звенела там посудой и напевала какую-то модную песенку.
Я плюхнулся в кресло. Все, мои козыры вышли. Меня можно списывать.
10
Вскоре она вернулась в комнату, неся на подносе завтрак. Пока она расставляла тарелки и чашки на маленьком складном столике, я попытался у нее кое-что выяснить:
— Слушай, а тебе действительно понравилось больше, чем раньше?
— Когда раньше? Не так уж часто ты сюда являлся…
— Значит, это не произвело на тебя особого впечатления?
— О Господи, — сказала она. — Ты же знаешь, что у меня тут много разных бывает. Но то, что ты сделал со мной сегодня…
Она покраснела.
— Я не люблю говорить об этом, Дэн… Я, в общем, конечно, не невинный младенец и все такое прочее… но я не люблю говорить об этом. Когда я делаю это ради денег, это совсем другое.
— А у тебя нет постоянного дружка?
— Нет, — призналась она. — Был у меня приятель, он-то меня и определил на панель, Дэн, но он грязный тип. Он с меня просто деньги тянул. Я-то думала, что он меня любит, была на все готова ради него, а он надо мной просто посмеялся. Я его больше не видела. У него были еще девочки, и он потом уехал из Нью-Йорка, у него вышла какая-то история с парнями Лючиано.
— Почему же ты не бросила это занятие?
— Нельзя же вечно подыхать с голоду, Дэн. К тому же это не самая плохая работа. Вот ты почему держишься за Ника?
— У меня жена и малыш. И я их люблю. А потом, как ты сказала, это не самая плохая работа.
— Везет тебе. Хотя нет, знаешь, в глубине души я предпочитаю быть одна.