о вроде факела – намотал на палку тряпку и смочил ее бензином. При необходимости ее легко было зажечь даже под дождем.
К середине ночи распогодилось: уже не моросило, небо понемногу расчищалось, сквозь прорехи в тучах проглядывали звезды и краешек луны.
– Идемте, идемте! – торопил Илья Викторович. – Он уже может быть километра за три отсюда… Наше единственное преимущество – мы налегке, а у него ноша, причем тяжелая, килограммов на десять.
– Ничего себе, сколько сокровищ вы у деда надыбали! – изумился Хряк. – Это не пенсионер, а граф Монте-Кристо какой-то…
– Так и есть. Вернее, было. Человек сам не осознавал, на каких богатствах сидит. Но сейчас все они могут достаться негодяю.
– Как же так получилось, что сотрудник музея оказался вором? – допытывалась Анка, когда они вышли из усадьбы и направились к влипшей в грязь легковушке.
– Я его на работу не принимал, – недовольно проворчал Илья Викторович. – Все вопросы к руководству и кадровикам. Не знаю, где они находят такие экземпляры… Лично мне он всегда казался подозрительным, себе на уме. Только о деньгах и говорил… Уверен, он и в эту командировку напросился, чтобы под шумок что-нибудь присвоить. А тут такой случай! Считайте, банк сорвал, как выражаются у них на Западе…
Машина собирателей древностей послужила отправной точкой для начала марш-броска за расхитителем. Мигель прошел по цепочке следов Романа Николаевича вплоть до того места, где она обрывалась, и распорядился:
– Расходимся в четыре стороны. Анка с Шурой идут по обочине, это на случай, если он нас с толку сбить захочет и снова выйдет на дорогу. Хряк – налево, вы, – это относилось к Илье Викторовичу, – направо, а я прямо.
– Дельно! – одобрил брезентовый музейщик. – Только, с вашего позволения, я бы с товарищем… гм… Хряком поменялся диспозицией. Слева берег реки, я эти места немного знаю, мы уже не впервые по деревням ездим. А человек несведущий, чего доброго, с обрыва в воду соскользнет. Сами видите, какая каша под ногами…
Поправку приняли единогласно. Еще условились: если кто набредет на беглеца с рюкзаком, лезть на рожон не будет, а постарается проследить за ним. Илья Викторович полагал, что вор к утру либо дойдет до какого-нибудь поселка, либо выйдет на трассу с относительно оживленным движением и попробует поймать попутку. Вот там уже можно будет поднять шум.
– Действуем осторожно! – предупредил напоследок Мигель. – Цацки цацками, но жизни дороже. Кто знает, какие тараканы в котелке у этого Романа Николаевича…
Через минуту Анка с Шурой остались возле машины одни. Хряк, Мигель и Илья Викторович углубились в лес. Некоторое время были слышны их шаги, потом все затихло.
– Пошли и мы? – сказала Анка. – Нам проще, не заблудимся.
– Да, сейчас…
Шура занимался осмотром машины, кругляш света от фонарика скакал по ее бортам, крыше, колесам. Это был «Комби» Ижевского автозавода – нечто среднее между седаном и универсалом. Его начали выпускать лет пять назад, но народ так и не привык к футуристической конструкции с обрубленной кормой и открывающимися вверх задними дверцами. Знатоки, однако, утверждали, что машина прочная, ее охотно брали деревенские для поездок по пересеченной местности.
– Что ты там нашел? – не выдержала Анка, видя, что Шура не торопится.
– Да вот… – Он посветил фонариком вниз. – Посмотри на покрышки.
– И что?
– Нам сказали, что машина завязла, но это не так. На ней хоть сейчас можно уехать.
Он говорил вполголоса, соблюдая конспирацию. Анке сделалось не по себе.
– Мне кажется, нас кто-то подслушивает… Там, в кустах.
Шура передал ей фонарик и, взяв монтировку в правую руку, сделал шаг в сторону леса. Он занес оружие над головой и готов был уже опустить его на черневший впереди кустарник, как вдруг оттуда, из колючек, вылез Хряк с кочергой и засопел:
– Убери железяку, дубина! Мне и так сегодня перепало…
– Хряк? – ахнула Анка. – Откуда ты?
– От верблюда! Говорите потише, разорались на всю ивановскую…
– Мы думали, ты где-то там… – Шура махнул монтировкой вправо.
– Что мне там делать? Я не теленок, меня не облапошишь… А вы тоже просекли?
– Насчет машины? Да…
– Машина – фигня. Эти двое нас за нос водят. Они жулики.
– Почему ты так решил?
– Сами прикиньте. Если бы один хотел с рюкзаком сбежать, то стал бы он ждать, пока свидетели появятся? Они ехали вдвоем по пустой дороге, ночью… Да он бы уже давно от того, второго, избавился и с побрякушками усвистал куда-нибудь. И незачем было в глухомань забираться, проще возле села сбежать, чтобы сразу на автобус сесть или автостопом подальше слинять…
– Но зачем тогда весь этот спектакль? – Шура ничего не понимал. – Чего они добиваются? И машину бросили…
– Проверить бы, исправная или нет. Ты можешь ее без ключа завести?
– Попробую…
Шура слыл автомобильным экспертом и, кроме того, искусным слесарем. Он раздобыл где-то проволочку, выудил из ящика с инструментами, лежавшего в багажнике «Комби», отвертку (а музейщики врали, что нет у них ничего!), поковырялся в приборной панели, и двигатель завелся. Работал он ровно, без перебоев.
– Все в порядке, – оценил Шура. – И бензина достаточно.
Он сел за руль, машина послушно тронулась с места, проехала с десяток метров.
– Можем смыться. Надо только Мигелю знак подать.
– За Мигеля не беспокойся. – Хряк почесал кочергой спину. – Этим двоим он без надобности. Они что-то другое задумали.
– Украсть ценности и разделить их между собой? Странный способ.
– Да уж дебильнее не придумаешь…
Они умолкли, и тут заговорила Анка – решительно, тоном, не терпящим возражений:
– Шура, езжай один. Не собьешься, дорога тебя прямо к станции выведет.
– И что я там буду делать?
– На станции всегда есть дежурные. Попроси… нет, потребуй, чтобы соединили с милицией. В общем, придумай что-нибудь.
– А вы?
– А мы, – вкрутился Хряк, – поищем этих гавриков. Знаем, куда ухромал Илья… или как его там… за ним и пойдем. Думается мне, что и корефан его недалеко ушел. Может, Мигеля подхватим. Трое – уже сила! Ты, главное, не задерживайся.
Не очень улыбалось Шуре бросать друзей в неизвестности и опасности, но Анка сумела его уговорить. Он дал по газам, и «Комби» с чавканьем поплыл по топкой дороге.
– Как бы и вправду не застрял… – пробормотал Хряк, провожая его взглядом. – Вытянуть уже некому будет.
Оставалось уповать на водительское умение Шуры и его смекалку.
– Он доберется, – заверила Анка и себя, и Хряка. – А мы должны идти.
И они пошли туда, где перед тем слился с лесным массивом Илья Викторович.
Фонарик Анка выключила, дабы не превращать себя в удобную мишень, если вдруг преступникам вздумается напасть исподтишка. Шура, уезжая, оставил ей свою монтировку. Штуковина увесистая, вкупе с кочергой Хряка – не самое слабое вооружение.
Небо окончательно расчистилось, луна теперь светила ярко, и это помогало ориентироваться. Илья Викторович, видимо, не рассчитывал, что за ним устроят слежку, поэтому двигался через лес напролом, оставляя приметы, которые несложно было узреть даже неопытному глазу. Примерно через четверть часа быстрой ходьбы по мшанику Анка с Хряком вышли на речной берег. За ним на противоположном склоне виднелись покосившиеся кресты и надгробные памятники. Они как будто сползали в реку, грозя обрушиться в нее вместе с человеческими останками. Зрелище было, мягко говоря, жутковатое.
– Это и есть шведское кладбище, – шепнула Анка. – Неужели он там?
– Нет. – Хряк показал кочергой на обломки досок и бревен. – Мост обвалился, видишь? На тот берег не перейти.
– Где же он тогда? Назад в усадьбу подался?
– Пойдем, глянем. Не зря он меня в другую сторону сплавил. Жук колорадский… Сейчас узнаем, что он задумал!
Боевой дух в Хряке с каждой минутой распалялся. У него еще болела голова от полученной затрещины, вдобавок ему надоело ходить по мокрым дебрям, где ветки хлестали по лицу и осыпали градом ледяных брызг. Он хотел в тепло, выпить и закусить, но злоключения этой ночи никак не желали заканчиваться.
К усадьбе приближались, стараясь издавать как можно меньше звуков. Анка первой почувствовала запах дыма, а чуть погодя увидела наползший на луну колеблющийся шлейф и вылетавшие из трубы над домом колкие искры. Камин в имении снова топился, хотя брошенная в него Шурой труха давно должна была прогореть и погаснуть.
Ступая еще тише, они подошли к заднему двору. Века назад его окружала сплошная кирпичная ограда, теперь же она обветшала, в ней зияли проломы, через которые Анка с Хряком беспрепятственно проникли в то, что некогда являлось садом.
Топорщились одичавшие яблони, под ногами лежали упавшие с них никому не нужные размякшие плоды. Погружая подметки в гниль, Анка брезгливо кривилась и думала, как бы не поскользнуться. А Хряк ничего, пер, как танк, все ему было нипочем.
Они миновали развалины хлева и приблизились к башне, возвышавшейся над сооружением, похожим на руины амбара. Перед ними чернела невидимая с дороги обратная сторона дома, в которой Хряк углядел дверь, выходившую к хозяйственным постройкам.
– Вот тут и пройдем! – просипел он.
Дверь висела на одной петле и пошатывалась на ветру. Хряк приоткрыл ее и прошмыгнул внутрь, Анка нырнула за ним.
Они не знали планировки, а усадьба была настолько огромна, что немудрено в ней заплутать. Продвигаясь длинными коридорами по выбоинам пола, они очень скоро перестали понимать, куда надо идти. Анка включила фонарик, накинула на отражатель носовой платок, чтобы приглушить свет.
Вот и гостиная. Хряк, как цапля, высоко поднимал ноги, чтобы за что-нибудь не запнуться. Анка пропустила его вперед, и он первым ввалился в овальный проем.
У камина на корточках сидел Роман Николаевич, – или как там его звали на самом деле, – и подбрасывал в огонь мебельный прах. Топка была уже хорошо раскалена и пожирала без разбора все, что в нее совали. Под стеной лежал зеленый походный рюкзак – вероятно, тот самый, что исчез из автомобиля.