Теперь я в старости (если доживу до нее) смогу говорить своим внукам (если они будут): «Ах, детки, видели бы вы, как он меня нес… Перебросив через крутое плечо, бегом, прыжками, как пушинку… Ах, какой был мужчина!»
– Опыт – само собой, хотя его нам еще только предстоит оценить, – соглашается Лара и отгибает угол подстилки, – но вообще-то я имела в виду этот прекрасный двухслойный коврик из полушерстяной шотландки на фольгированной основе. Занятно, я как раз хотела купить такой для наших летних пикников, сравнивала цены в разных магазинах. Он почти три тысячи стоит, представляешь? И кто-то нам его подарил! А ну, не стой на нем ногами в обуви.
Она сгоняет меня с подстилки и аккуратно складывает ее. Просторный прямоугольник превращается в подобие небольшого матерчатого портфельчика, Лара вешает его на локоть, поправляет свою сумку на плече и командует:
– Шагом марш!
– Просто так возьмем и уйдем? – Я озираюсь.
Мне не нравится это место, но очень хотелось бы понять, что это, черт возьми, было?!
– Возьмем коврик и уйдем домой, – разворачивает фразу Лара. – А уже дома будем думать, что это, черт возьми, было!
Я тихо радуюсь, что мы так совпадаем.
Не только у дураков мысли сходятся, у лучших подруг тоже.
Еще не очень поздно – около десяти вечера, общественный транспорт кое-как ходит, и мы благополучно добираемся домой. Бабки-лавочницы уже разошлись по домам, и некому с пристрастием поинтересоваться тем, как прошел наш субботний день.
Мы сами обсуждаем эту тему, сидя за столом в моей маленькой уютной кухне. Я сварила кашу – не пропадать же молоку, которое Лара утром прокипятила так основательно, что оно не скисло за целый день, хотя стояло не в холодильнике, а сентябрь нынче теплый.
– Итак, давай оценим ситуацию в первом приближении. У меня украли прекрасное новое дорогое белье, – говорит подруга, с аппетитом съев пшенку и отодвинув пустую тарелку.
– А у меня украли меня, – напоминаю чуточку обиженно.
Я, может, и не такая прекрасная, как то гаремное белье, и не очень новая (уже двадцать шесть), но тоже чего-то стою.
– А ведь верно! – соглашается подруга таким тоном, словно до сих пор это не приходило ей в голову. – Причем тебя ведь украли даже раньше, чем мой пакет!
– Сначала меня, – я загибаю пальцы, – потом пакет, а потом тебя?
В моем голосе сомнение. Я затрудняюсь представить мужика, который легко, как пушинку, бегом-прыжками унес бы на плече Лару. Разве что в глуховский ТЦ заглянул порезвиться Халк.
– Давай восстановим хронологию событий, – предлагаю я.
– Давай. – Лара вскакивает, наливает нам чаю, ставит на стол кружки и вазочку с баранками, опять садится и, закусив румяное лаковое колечко, поднимает глаза к потолку, вспоминая. – Я выхожу из хр-хр-газина с паке-хр-хр-том и ви-хр-хр-жу…
– Прожуй сначала, – морщусь я.
Эти ее «хр-хр» огорчительно снижают драматизм повествования.
Я излагаю сама:
– Какой-то мужик перепутал меня со своей дочкой и утащил из магазина…
– Это было о-хр-хр-чень смешно! – прыскает Лара. – Но ты путаешь две истории: забавную и пугающую. Вторая началась с другого: какой-то мужик, уже не тот, а другой, закинул тебя на плечо и уволок за уголок. Ты разглядела его лицо?
– Как бы я могла? Я же видела только спину.
– Вот и я наблюдала его только с тыла, – с сожалением говорит подруга. – А жаль, похоже, там было на что посмотреть. Мужик высокий, плечи широкие, ноги длинные…
– Атлетического телосложения, – киваю я, переводя ее восторженные охи-ахи на сухой язык полицейского протокола.
– В джинсах и черном худи с поднятым капюшоном, – договаривает Лара и разводит руками. – Это все, что я видела.
– Но ты побежала за нами, – догадываюсь я.
Это несложно. Чтобы Лара – да осталась в стороне в такой ситуации, когда какой-то интересный мужик позарился не на нее, а на меня? К тому же она ведь в итоге оказалась на одной клетчатой подстилке со мной, значит, как-то влезла в сюжет.
– Конечно, я побежала за вами, – подтверждает подруга. – На лестнице не догнала – он скакал очень быстро, а я на каблуках, – но увидела вас уже на парковке. Мужик как раз грузил тебя в машину.
– Надеюсь, ты запомнила номер?
– Не успела. Меня укололи, я выронила пакет и отрубилась. – Лара спускает с плеча халат и показывает красную точечку.
Я задираю рукав футболки и демонстрирую точно такую же.
– Фигасе, – уважительно молвит Лара. – А похищение-то было серьезно подготовлено! – Она закусывает губу, а потом неуверенно говорит: – И все это ради скидочного белорусского комплекта с бюстиком на пятый номер?
– Четвертый, – поправляю я, чтобы она не преувеличивала. Куда еще! – Комплект, мне кажется, ни при чем. Украсть хотели меня, а тебя увезли заодно, чтобы ты не подняла шум.
– Но зачем тебя красть? На органы, что ли? Какому-то богатому карлику понадобилось здоровое сердце небольшого размера? – вслух рассуждает Лара. Вдруг тревожится: – Как здоровье Питера Динклэйджа, не в курсе? Ну, артиста, который был Тирионом Ланнистером в «Игре престолов»?
Я не отвечаю. И про Питера этого ничего не знаю, и вообще онемела.
Подруга допивает свой чай, встает из-за стола и объявляет:
– Ничего дельного в голову не приходит, туплю я. Пойду спать и тебе советую ложиться, завтра все обмозгуем. Утро вечера мудренее.
Она уходит к себе, а я запираю дверь на все замки и тоже иду спать.
Но сначала – в ванную. Надо как следует рассмотреть себя: вдруг я и вправду чего-то лишилась.
Хотя это было бы сущим свинством: отрезать что-то у девушки, которая и так весит всего сорок пять кило.
Глава 3. Мы встаем на тропу войны
Воскресное утро для меня начинается с дежавю: я опять просыпаюсь от звуков решительного штурма. В мою дверь снова неистово бьется вчерашний паникер с клаустрофобией – то бишь крайне взволнованная Лара.
– Ты это видела?! – Вежливое приветствие она опускает: не до него.
Взволнованная Лара в очередном гаремном неглиже – зрелище незаурядное, и я не сразу понимаю, что «это» – всего лишь экран смартфона.
На нем уже открыта шокирующая новость. Вчера из кинотеатра в торговом центре бесследно пропала девочка – голубоглазая шатенка со стрижкой каре, в джинсах и голубом джемпере.
– Как они узнали? – Я поднимаю на Лару свои голубые глаза. Мое лицо, обрамленное каштановыми волосами, подстриженными под каре, вытягивается.
– Да не про тебя это, Рита! Ты дальше читай!
Лара лезет в шкафчик, брякает на плиту турку, зажигает под ней конфорку.
– Воду налить не забудь, – ворчу я. – Следи, чтобы и кофе не убежал, как вчера молоко.
Сама я не отрываю взгляда от ровных строчек на экране.
Пропавшей голубоглазой шатенке в джинсах и голубом джемпере одиннадцать лет, и зовут ее вовсе не Ритой – Машей. Маша Голубева она.
Маша пропала во втором часу пополудни. Точное время неизвестно: папа, который был в торговом центре вместе с дочкой, смотрел не на часы, а на большой экран. Они с Машей сидели в кинотеатре, когда девочка выскочила в туалет – и в зал уже не вернулась.
– Тебе с сахаром? – спрашивает Лара. Она немного успокоилась и благополучно сварила кофе.
– Да, не помешает подсластить, – бормочу я и ожесточенно чешу голову, лишая четкости линий свое каре. – Это что же получается? Папа, на глазах у которого похитили меня, так похожую на его родную Машу, не придал этому факту никакого значения и пошел себе дальше гулять с дочуркой по ТЦ?
– Именно так. Тебя похитили где-то в одиннадцать, а Машу – часа два спустя. Голубевы успели пообедать на фуд-корте и засесть в кинозале. – Подруга ставит передо мной чашку с кофе по-турецки и стакан с водой.
Я жадно пью воду.
– То есть кто-то все-таки видел, как меня похитили?
Неприятно было думать, что этого никто даже не заметил.
– Должно быть, так: и видел, и рассказал, – кивает Лара. – А может, папа Голубев заставил администрацию ТЦ просмотреть записи со всех камер, и где-то вы с твоим похитителем засветились. Иначе речь шла бы о единичном случае, а не о серии.
– Но это значит… Это значит… – Я напряженно думаю. – Лара! Мы должны немедленно пойти в полицию! Возможно, наши показания помогут найти похитителя!
– Во-первых, не похитителя, а похитителей: тот мужик, который уволок тебя, действовал не один, – напоминает подруга. – Был еще кто-то со шприцем. Во-вторых, в полицию идти нельзя. Вдруг это классический киднеппинг – похищение ребенка ради выкупа? А мы же сто раз уже видели такое в кино: преступники строго-настрого запрещают родственникам похищенных обращаться в полицию, в наказание могут даже отрезать жертве палец или ухо, а то и вовсе убить.
– Но полиция ведь наверняка уже завела дело об исчезновении Маши?
– Но не о похищении же! Пока не потребовали выкуп, киднеппинг можно только предполагать.
– Киднеппинг? Да нет, ведь меня-то отпустили без всякого выкупа, – неуверенно возражаю я.
– Рита, какой за тебя выкуп? И с кого его требовать? – Лара демонстративно озирается, даже приподнимает занавеску на окне и заглядывает под стол, давая понять, что я трагически одинока. – А вот у Маши есть богатый папа. Ты разве не слышала про Игоря Николаевича Голубева?
– Так это тот самый?! – Я подпрыгиваю на стуле. – Голубев, у которого строительный холдинг?
– Да-а-а! – Лара выкатывает глаза.
– Конечно, я слышала про этого Голубева, – подтверждаю я. – Главным образом, от его бывшей жены Натальи. Ее и Игоря Николаевича младший ребенок, сын Ванечка, как раз ходит в мою группу!
– Да ла-а-адно?! – Теперь уже Лара подпрыгивает. – А это не тот ли твой Ванечка, с которым я второй месяц занимаюсь?
– Ты молодец, с твоей помощью он уже меньше заикается, – хвалю я подругу.
Мы смотрим друг на друга, и, видимо, наши мысли опять совпадают.
Оказывается, пропавшая Маша Голубева нам не чужая. Она родная сестра нашего милого Ванечки, так можем ли мы остаться в стороне?