И так далее, и тому подобное.
Из офиса Самсона Сапожков вышел с жуткой головной болью и решил на работу не возвращаться. После такого надо расслабиться сначала в спортзале, а потом с банкой пива на диване.
Кудельников меж тем тщательно опрашивал всех, кто в тот вечер работал в ресторане. Сам устал, и от него устали, но ухватиться хоть за какой-то факт – даже кусочек факта – не удавалось.
Но когда Кудельников уже решил заканчивать эту канитель, ему вдруг подфартило, да так, что он сам не поверил в этакое счастье.
Администраторша в разговоре упомянула, что хозяин заведения появляется здесь нечасто и всегда в компании. Капитан стал уточнять, что за компания, и между прочими услышал фамилию Сойл.
У Кудельникова аж в зобу дыханье сперло. Так вот где собака порылась! Милена в друзьях у хозяина ресторана, а для друга чего только не сделаешь. Например, отравишь того, кто этому самому другу крепко насолил!
Призвать владельца заведения к ответу немедленно не удалось: тот наслаждался отдыхом на Маврикии, куда вылетел лишь два дня назад.
Услышав это, Кудельников сразу понял, что этот торопливый отъезд не случаен. Наверняка Миленин дружок – пока реальна опасность быть обвинённым в соучастии – решил отсидеться в бунгало у теплого моря, а в худшем случае – не возвращаться вообще.
Поскольку объявлять его в розыск было рановато, Кудельников решил давить на Милену. Хорошо бы, призналась во всем сама.
Для того чтобы девушка стала сговорчивей, начальник дал разрешение на задержание. Сорок восемь часов в камере – хороший стимул для чистосердечного раскаяния.
На предъявленное обвинение Милена среагировала, как и положено избалованной истеричной особе: орала, визжала, грозилась, требовала адвоката, однако от сотрудничества со следствием отказалась и очень даже решительно.
Была уверена, что улик все равно не найдут?
С уликами в самом деле было туго. Следов на одежде, поверхности кожи, сумочке, да и во всей квартире Сойл во время обыска не обнаружили. Непонятно, как она вообще могла достать жидкость, которую использовали в промышленности.
Не легче было и с Пономаревым. Как ни искали, не могли найти следов украденных денег. Никаких вкладов на предъявителя, никаких транзакций, никаких вмурованных в стену сейфов и даже тайников под кустом сирени на даче тещи Пономарева обнаружить не получилось.
Это было не просто плохо. Это было очень плохо. Кудельников с Сапожковым уже не знали, что еще придумать и куда кинуться. Начальник рвал и метал, а оба подозреваемых обзавелись адвокатами, которые развили такую бурную деятельность, что дело стало рассыпаться на глазах.
Наверное, тем бы все и закончилось, если бы в одной из больниц города не обнаружился пациент с химическим ожогом конечностей, а именно обеих рук. Пациент принадлежал к славному племени бомжей, жил в старом сарае, кормился на помойках. В одной из них он и нашел пузырёчек с непонятной жидкостью. По виду пузырек напоминал флакон для духов, вот бомж недолго думая и решил использовать его по прямому назначению: плеснул содержимое себе на руку и начал растирать в ладонях. Тут, как говорится, сказке пришел конец, а бедолагу еле успели спасти. В полицию информация попала случайно. У одного из Управления в той больнице с термическим ожогом – кипятком случайно обварился – лежал отец, он и рассказал сыну о придурке, который льет на себя невесть какую гадость, когда тот пришел навестить родителя. До Кудельникова информация дошла через три дня. Он, сам не зная почему, вдруг заволновался и поехал выяснять подробности.
Оказалось, что помойка, на которой все случилось, находится как раз возле квартиры Милены Сойл, где шел ремонт. Пузырек искали долго. Бомж не мог сказать, куда он делся: от боли себя не помнил. Однако Сапожков, который ничего не боялся и был готов ради благого дела и премии пожертвовать собой, просидел в помойке два дня – мусор, к его большому счастью, в выходные не вывозили – и пузырек все же нашел. На поверхности никаких следов обнаружить не удалось. Расплескавшаяся ядовитая жидкость уничтожила даже ДНК, но сам факт, что место обнаружения улики находилось рядом с жилищем главной подозреваемой, придал расследованию новый импульс. Немало тому способствовало и то обстоятельство, что владелец ресторана в назначенное время в городе не появился.
«Раз удрал, значит, виноват», – решили следователи.
Милену Сойл арестовали и предъявили обвинение в преднамеренном убийстве.
А вот проныру Пономарева уличить не удалось и пришлось отпустить восвояси.
«До следующего раза», – решили Кудельников и Сапожков, не сомневаясь, что рано или поздно денежки всплывут где-нибудь в офшорах.
В суде дело об убийстве Станислава Кучерова чуть не развалили ушлые адвокаты. Упирали на недостаточность улик и на то, что Милену могли подставить. Правда, кому это могло понадобиться, сказать не смогли, поэтому Милена все же получила срок.
О том, когда и где похоронили Стаса, Лиза узнала в полиции. Ее на похороны никто не позвал. Родители Стаса так и не узнали о ее существовании.
Лиза рыдала всю ночь, но изменить уже ничего было нельзя.
Самолет вырулил на взлетную полосу и стал набирать скорость. Лиза откинулась в кресле и закрыла глаза.
Это случилось месяца три назад. Стасу зачем-то понадобилось заехать к старому приятелю Гоше Гольцу, и Лиза попросила взять ее с собой. Она нравилась Гоше и не хотела упускать возможность лишний раз перед ним покрасоваться. Это было совершенно безопасно, но доставляло немало удовольствия.
Гоша слыл подающим надежды художником, много рисовал и жил прямо в мастерской – огромном помещении, переоборудованном из склада.
Пока Стас с Гошей разговаривали, она отправилась бродить по мастерской. Заодно забежала в туалет в конце длинного коридора.
Возвращаясь, Лиза услышала, как Стас произнес ее имя, и ей стало любопытно, что он говорит о ней в ее отсутствие. Сняв туфли, Лиза на цыпочках подкралась поближе, встала за углом и затаила дыхание.
– У австрийского психиатра Виктора Франкла есть определение хористки. Это безликая женщина, с которой не надо брать никаких обязательств, женщина, которую мужчина может иметь, а, следовательно, любить ее нет необходимости. У нее нет индивидуальности, поэтому нет и личной ценности. Любить можно только личность. Безликость типа хористки любить нельзя. С ней не встает вопрос верности, ее легко заменить на такую же массовую девушку.
– А почему хористка, Стас?
– Она – часть хорового строя, – рассмеявшись, ответил ее любовник.
– Но однажды она для тебя может стать единственной и неповторимой.
– Никогда. Она – часть механизма, поэтому не может выйти за рамки.
– Я думал, ты любишь Лизу.
– Конечно. Я люблю Лизу. Она – мой идеал, потому что типичная хористка. С ней мне не грозят ни страдания, ни любовные муки, потому что она легко заменима. Я не боюсь ее потерять, вот в чем фокус, дружище. Поэтому мне всегда хорошо.
– А ей?
– Ну перестань изображать из себя зануду, Гоша. Ты что, не видишь? Лиза просто на вершине блаженства. Она имеет все, что захочет, и даже больше.
– А если она тебя любит?
– Разумеется, она меня любит. Вернее, я люблю ее и делаю это регулярно. В отношениях с хористками качество счастья компенсируется количеством сексуального удовольствия. Почитай Франкла, кстати. Хорошо пишет. Книга называется «Человек в поисках смысла».
– Лучше коньяку налей, – засмеялся Гоша.
Забулькал коньяк, мужчины чокнулись, выпили и включили телевизор. Начинался матч, который Стас обязательно хотел посмотреть, да вот – засиделся в гостях.
– Хотя бы первый период. В перерыве успею добраться до дома, – сказал Стас, устраиваясь на диване поудобнее.
Никто из них не слышал удаляющиеся шаги за углом. Отойдя подальше, Лиза надела туфли и вернулась, громко цокая каблуками по цементном полу мастерской.
– Нам не пора? – нежно улыбаясь, поинтересовалась она, глядя на Стаса и краем глаза замечая, каким плотоядным взглядом окинул ее Гоша.
На следующий день после того, как Стас на два дня отправился по делам фирмы в Москву, Лиза поехала в свой маленький поселок на краю области и вечером пошла на берег озера. В дупле склонившейся над водой старой ивы она с детства привыкла прятать свои немудреные «сокровища». Сейчас ей был нужен пузырек с бесцветной жидкостью, которой на лесопилке, где работал отец, обрабатывали древесину. Химикат Лиза стащила давно, еще в девятом классе. Никого травить она не собиралась, но это было так волнующе – хранить у себя смертельную опасность! Папка говорил, что яд сильный – для человека хватит всего пары капель.
С тех давних пор пузырек лежал в дупле и вот пригодился. Жидкость пахла, но не слишком сильно. Кроме того, у Стаса хронический насморк, который обострялся весной, так что почуять яд он все равно не сможет.
О существовании Милены она знала. Как-то подслушала разговор, в котором Стас ее упомянул, – с пренебрежением в голосе, что было приятно, – а потом нашла Сойл в соцсетях. Месяц назад они со Стасом побывали на показе модного дома, и Лиза своими глазами увидела его бывшую. Та держалась надменно, глядела на всех с презрительным прищуром, и Лиза решила, что жалеть ее не стоит. Сразу видно – стерва и гадина. Ведет себя так, словно сошла с трона, а не с подиума. Ну и что, если у нее богатые родители и училась она в Англии! Ну и что, если владеет тремя языками и ездит на шопинг в Милан! Да, у Лизы ничего этого не было, но будет, обязательно будет!
Впрочем, придумывать, как подставить Милену, не пришлось. Высокомерная сучка подставилась сама. Зачем-то позвонила Стасу на работу и предложила встретиться. Об этом Лиза узнала все тем же проверенным способом: подслушала разговор Стаса с Гошей. Кучеров признался, что Милена еще тогда надоела ему до чертиков и возобновлять с ней отношения он не планирует: потом не отвяжешься.
Написать сообщение Милене с телефона Стаса накануне вечером труда не составило. А потом еще одно в ресторане. Она незаметно вытащила его сотовый из кармана пиджака, висевшего рядом на стуле, и, вернувшись из туалетной комнаты, так же легко опустила телефон обратно.