Детектив на свидании
Елена ЛогуноваПринц на велоконе
Парадно-выходное платье было красивое, но тесное.
Все-таки есть одну кашу с хлебом — не вариант. Что сэкономишь на еде, потратишь на новый гардероб. «Эмка» уже отчетливо маловата, надо «эльку» покупать. А потом «икс-эльку», «два-икс-эльку», «три-икс-эльку»…
Устрашенная перспективой, Маша содрогнулась, больно стукнулась локтем о стену и выругалась:
— Вот же гадство!
— В Санкт-Петербурге надо говорить не «гадство», а «прискорбные обстоятельства», — хрустнув яблоком, наставительно сказала Инга, быстро почавкала и пропищала, манерно грассируя: — Мари изволили посетовать на прискорбные обстоятельства.
— Посетуешь тут. — Маша оставила попытки одеться в подобии узкой ниши между стеной и открытой дверцей шкафа и вышла на середину комнаты.
— Мину-у-уточку! — Инга подняла на лоб очки. — Что я вижу, новый комплектик «Виктория Сикрет»? У кого-то наполеоновские планы? Мари, колитесь! Куда это вы изволили намылиться?
— Я разве не сказала? — Маша влезла в платье и повернулась спиной. — Застегни молнию.
— На колени! — повелела Инга и хлопнула опустившуюся на коврик Машу свернутыми в трубку листами с текстом. — Посвящаю вас в рыцари… А, нет. Лучше ты меня посвяти: что задумала?
— Молнию застегни, — повторила Маша, удерживая скрученные волосы на макушке, чтобы они не попали в замок. — У тебя склероз, ваша светлость? Я же говорила: иду на свиданку.
— С Гаврилой? — Даже не видя лица подруги, Маша поняла, что Инга скривилась.
— Он Георгий.
Свистнула молния.
— Встаньте, сэр… То есть мэм. Маня, а ты не слишком торопишься? Вы с Гаврилой знакомы всего ничего, а ты уже готовишься снять с себя «Викторию Сикрет». — Инга заговорила укоризненно.
— Петрова, заканчивай. — Маша встала и прошла к трюмо, чтобы поправить прическу. — Роль заботливой матушки тебе неорганична. Кто позавчера пришел домой под утро, дыша духами, туманами и пасхальным кагором?
— У нас был двойной прогон! Коломойцев устроил генеральную репетицию в стиле «Телепузиков» — заставил отыграть спектакль два раза подряд!
— Винище жрать тебя тоже злой дядя режиссер заставил?
— Бакунина, и ты заканчивай! — Инга психанула и запустила в подругу распечаткой с ролью. Листы разлетелись по всей комнате. — Не все из нас смирились с прискорбными обстоятельствами! Я хотя бы лежу в направлении мечты! Изо всех сил надеюсь на лучшее!
— А я — на Георгия, — Маша обернулась, не глядя вдевая в ухо серьгу. — Знаю, тебе он не нравится, но у него своя жилплощадь!
— Твой Гаврила, — Инга выпятила губу и выделила имя, — живет с мамой!
— Да. В одной квартире. А вторую сдает!
— Серьезно, у него две квартиры в Питере? — Та перестала гримасничать. — Ого, Гаврила сильно вырос в моих глазах. Аж сразу до Георгия! Послушайте, Мари…
— Все, мне некогда. — Маша вздернула на плечо сумочку и пошла к двери. — До утра не жди.
— Мань, так, может, он сдаст свою вторую квартиру нам с тобой? — Инга спрыгнула с дивана и побежала за подругой в прихожую, в коридоре на бегу раскланиваясь с соседями по коммуналке: — Здрасьте, дорогая Вера Михална, добрый вечер, любезный Андрей Афанасьевич… Да постой ты. — Она ухватила Машу за ремень сумочки уже в дверях. — Серьезно, пусть Гав… оргий! Сдаст свою хату нам по пониженной стоимости. Ему ж самому хорошо будет: вы станете там встречаться, а я — клянусь! — мешать не буду, готова на время ваших свиданок уходить из дома…
— Инга! — Маша выдернула сумочку из рук подруги. — Не гони коней! — и вышла из квартиры.
Тяжелая старая дверь гулко бухнула, закрывясь, и из-за нее донеслось нарочито басовитое:
— Ямщи-и-ик, не гони лошадей! Мне не-е-е-екуда больше спешить. Мне не-екого больше лю…
— Хорош голосить, на часы посмотри, горлодерка! — оборвал раздольное пение злобный крысиный писк старухи-соседки.
«Дорогая Вера Михална», ага. Ведьма старая, чума ходячая. А еще такую благостную фамилию носит — Милосердова.
Маша показала язык табличке с надписью «Милосердовы — 3 звонка», с сомнением покосилась на ржавую клеть лифта и заспешила вниз, ловко перебирая ногами стертые ступени из серого ноздреватого камня с красивым названием «путиловский известняк». Выскочила из парадной, отошла подальше от дома и только тогда позвонила Гавр… ой, да Георгию, конечно!
— Ну наконец-то. Мария, я жду уже двадцать минут! — печально молвил мужской голос в трубке. — Если ты планировала задержаться, следовало предупредить меня…
— Я не планировала, так сложились обстоятельства.
— Какие?
— Прискорбные!
— Мне следует об этом знать? — усомнился ее собеседник.
— Не надо тебе знать. Надо ждать! Я буду через десять минут.
— Значит, через полчаса, — все так же печально, но смиренно сказал Георгий и первым завершил разговор.
— Блин, вот же ты… Гаврила! — в стиле соседки Милосердовой злобно прошипела Маша загудевшей трубке.
Через тридцать пять минут она была в кафе, где ее ждали кавалер и легкий ужин. А через час они вместе ехали на метро в тот спальный район, где Георгий с маменькой сдавали свою вторую квартиру. В данный момент она была свободна, что определило как маршрут, так и дальнейшую программу. Предполагалась ночь более-менее бурной любви, о чем, впрочем, не было сказано ни слова. «Хочешь посмотреть мою однушку в Мурино?» — нарочито безразлично спросил Георгий. «Давай», — равнодушно согласилась Маша.
А что тут обсуждать? Все же ясно и ей, и ему. Взрослые люди — одному двадцать три, другой девятнадцать. Маша очень надеялась, что Георгию предстоящее не внове и все пройдет без сучка, без задоринки.
Напрасно.
Первый афронт приключился на подходе к чугунному забору жилого комплекса. Оказалось, что у Георгия нет ключа-таблетки от калитки. Пришлось дожидаться появления мамаши с коляской, чтобы попасть во двор, а потом подкарауливать желающих войти в подъезд, чтоб увязаться вслед за ними.
— На калитку и на подъезд одна таблетка, — чуточку смущенно объяснил Георгий, когда они уже ехали в лифте на нужный им седьмой этаж. — А она приложена к ключу, а тот выдается квартирантам, а те, когда съезжают, оставляют его в локере. Сейчас заберем.
Локером, оказывается, называлась маленькая стальная коробочка с кодовым замком. Она помещалась справа от двери квартиры, внимания не привлекала и на мимолетный взгляд могла сойти за квадратный электрический звонок.
— Видишь, как хорошо все продумано, — похвастался Георгий, желая реабилитироваться в глазах Маши за конфуз с калиткой и подъездом. — Нам даже не нужно встречаться с квартирантами. Мы просто сообщаем им шифр, они достают ключ из локера, а после возвращают его туда же.
— А если не вернут? — спросила Маша.
Не потому, что ее живо интересовал процесс. Просто из вредности: чтобы немного понервировать Георгия. Она-то, между прочим, переживала, когда они не сразу попали во двор и в подъезд! Подумала — все, накрылась эта ночь более-менее бурной любви медным тазом! А когда та квартирка будет свободна в следующий раз — еще неизвестно, может, к тому времени Георгий захочет прийти сюда с какой-нибудь другой подругой.
Иногородних красавиц, желающих зацепиться в Питере, много. А коренной петербуржец со своим жильем — мужчина интересный. С парой квартир — интересный вдвойне!
— А если не вернет, мы это узнаем, — успокоил ее он. — В локере специальный датчик, он посигналит, если ключ не положат на место.
— Кому посигналит? — не поняла Маша.
— Считай, компьютеру, а тот — мне, — хохотнул Георгий. — У меня на смартфоне специальная программа. Хочешь, покажу?
— Лучше покажи мне квартиру. — Маша напомнила официальную цель визита.
Стоять на коврике под дверью ей уже надоело.
— Момент!
Георгий ввел код, открыл придверную коробочку-локер, взял из нее ключ, сунул в замок, три раза провернул — и вуаля! Дверь рая распахнулась.
Ну, может, не рая, но очень симпатичной, хоть и маленькой, квартиры-студии.
Будь у нее такая, Маша была бы счастлива. Какое-то время. Потом бы ей, конечно, захотелось жилье побольше, поближе к центру…
— Правда, уборка за последним жильцом тут еще не делалась, он только сегодня съехал, но жил всего двое суток, надеюсь, насвинячить не успел. — Георгий первым прошел в квартиру, оставив Машу с курточкой, в ожидании галантной помощи спущенной на локти, в прихожей.
— Вроде чисто, — согласилась она и сама аккуратно повесила нарядную белую курточку на крючок.
— Ага… А это что?!
— Что? — Маша вдвинулась в комнату, огляделась и ничего такого, что могло бы объяснить удивление в голосе Георгия, не увидела.
Комната как комната. В кухонной нише мойка, плита и шкафчики, стол со стульями, в зоне гостиной диван, рядом велотренажер, напротив тумба с телевизором.
Хотя велотренажер и ее удивил: в стандартную комплектацию съемных квартир спортивные снаряды не входят. Впрочем, у них в коммуналке есть допотопная шведская стенка с перекладинами, до блеска отполированными ладонями многих поколений жильцов. Теперь-то на ней никто не занимается, бабка Милосердова на деревянных палках свои постирушки развешивает, но стенка стоит, как вкопанная. Любезный Андрей Афанасьевич говорит: демонтировать ее слишком дорого, очень уж крепкая и тяжелая конструкция. Как будто еще древними викингами сооруженная из особо прочного природного материала типа «сосна вековая».
— Это же телевизор! — воскликнул Георгий тоном, каким уместнее было бы вскричать: «Это же адронный коллайдер!».
— Ну да, это телик, — подтвердила Маша. — А что?
Ее кавалер уже прилепил к уху смартфон.
— Ма-ам, ты купила телевизор? — услышала Маша. Голос Георгия был полон обиды. — Мы же договорились на это не тратиться, сначала обновить мне компьютер!
Маше стало неприятно. Взрослый человек, дважды интересный мужчина, а ведет себя, как избалованный мальчик! Она отвернулась и стала рассматривать велотренажер.