Алекс, конечно, рассказчик от Бога. Но тоже чуть не в себеСидит, глаза прикрывает, лоб морщит, чешет подбородок.
Сегодня — про кастовость и клановость.
— Вот скажи мне, — завёл я, — почему всё ещё так держатся за эти ваши догмы и традиции? Почему все так послушно идут воевать, рискуя жизнью? Мир же большой — можно сбежать, спрятаться, отпор дать...
Алекс усмехнулся:
— Куда сбежать? От чего? Бежать просто. А оставить родителей, друзей, дом — очень сложно.И, поверь, для подростка — поход это мечта. Это билет во взрослую жизнь. Это как у вас — армия. Только без цирка.
Если уж кто и сбежал — значит, он не воин. Он может предать. Поэтому удов не ищут. Не предадут. Если найдут — бросят сюда.Но лагерь — не преграда для уда. Он отсюда уйдёт, когда захочет.
— А ты? — удивился я. — Почему ты не ушёл?
— Сейчас — сил нет. Тогда — не знал куда. Да и зачем? Что за жизнь я проживу у вас?
— Ну, хоть охранником устроился бы... — неуверенно сказал я.
Алекс поворошил угли.
— Ты думаешь, я не смогу устроиться в вашем мире? Я знаю пять языков. Просто… ваша жизнь мне неинтересна.У вас всё крутится вокруг денег, экрана и понтов. И вы на это тратите всё: молодость, здоровье, любовь. А потом — приключение у вас это "съездить за границу".
Вы живёте, как во сне. Родились, выросли, умерли — и всё на одном месте. Как будто у вас ещё одна жизнь в запасе.
Он откинулся назад.
— А теперь к клановости. Антропологи давно доказали: самые крепкие связи — семейные, клановые и кастовые. Но именно клановые — самые устойчивые.
Клан — это не родители, которые всегда пожалеют.Клан может наказать — так, что тюрьма покажется раем.Но и защитит, как никто другой. Это не абстрактное государство. Это конкретные люди. Свои. Законы жёсткие — но понятные.
— Пример. Лет двадцать назад в австрийском клане Гордов пропал парень. Объявили: пять миллионов за информацию. Через пять лет один полицейский слил инфу — албанцы. Заплатили. Потом вырезали всех. Тихо. Без шума. Но больше от туда шумане было
Знаешь зачем?Чтобы все знали — мёртвые могут отомстить.Чтобы у каждого бойца была уверенность: если он погибнет, его дети получат не пенсию в 300 евро, а всё, что есть у клана. Их усыновят. Им дадут всё. Это — честь.
Некоторые государства закрывают глаза на кланы. Хотя знают, что это конкуренты. Но сдерживать — выгоднее, чем бороться.
— А кастовость? — перебил я.
Алекс кивнул:
— Это отдельная песня. Кастовость и сословие очень помогли нам легализоваться. Всё просто: вассалы, крестьяне, бароны. Кто-то кому-то должен принадлежать. Иначе — тебя просто вырежут без последствий.
Мы боролись за титулы.Легче всего шло в Англии.Главный враг — католическая церковь. Протестанты — попроще.
После буржуазных революций титулы утратили вес. Мы даже хотели отказаться. Главное — деньги и связи. Чтобы никто не спрашивал, куда исчезают тридцать тысяч людей на два месяца, и почему часть не возвращается.
Но...Чтобы держать клан, нужен порядок.Нужны герцоги. Бароны. Король.
Да, "герцог" у нас — скорее военное звание. Но король — он настоящий.
- Но зачем вы хотели отказываться от титулов. Разве они мешают. - Получается, что мешает - сказал Алекс - до 1953 года мы жили, довольно свободно. Уровень секретности был почти на нуле. Свобода личности, не вмешательство общества в личную жизнь, частная собственность, позволяли нам жить довольно вольготно. Были даже распространены смешанные браки. Ну, ты понимаешь, уды и люди с Земли. К тому же, мы считали, что можем продолжать вмешиваться в политику, оставаясь закрытым обществом. Этаким секретным орденом - Алекс задумчиво, ворошил угли палочкой. - И что случилась в пятьдесят третьем? - спросил я нетерпеливо. - А извини, задумался. Ну, в общем, это произошло в Англии. Тогда это был самый большой и богатый клан. Алкс замер застыв взглядом
Так что произошло в пятьдесят третьем? – напомнил я
А да очнулся Алекс-английский клан был не только очень богатым, но и влиятельным. Некоторые из клана заседали в парламенте и входили в правительство. Где-то сразу после первой мировой войны, третий сын герцога английского клана, звали его Тьерри, познакомился в госпитале с хорошенькой медсестрой... Я уже открыл рот задать вопрос, но Алекс перебил меня. - Да, мы участвовали и в первой и даже второй мировой войне. Первое правило уважать законы страны, где ты живешь, и защищать ее. Потом ты не забывай мы с тринадцатого века так или иначе участвовали во многих войнах и долгое время были наемниками. Война у нас в крови, и думаю, мы бы смогли добиться больших постов. Только служба ограничивает свободу. Трудно исчезать из армии по три месяца в году. Поэтому мы и предпочитаем торговлю и бизнес. В общем, закрутился роман, и дело шло к свадьбе. Когда обнаружилось что медсестра эта, ни больше, ни меньше, единственная дочь пэра Англии (тогда это было запросто, что аристократки помогали раненым в госпиталях), наш герцог оказался на седьмом небе от счастья. Но отец дочки заартачился. Не хотелось ему родниться с богатыми, но не родовитыми в его понятии родственничками. Мы же со своей стороны дали зеленый свет. Это казалось нам прекрасным вариантом для укрепления положения клана в Англии. У нас даже образовалось ультраправое крыло, лелеющее надежду на образование своего государства. И дочка пэра подвернулась как нельзя кстати. Девочка оказалась с характером, с огоньком — и свадьба состоялась уже через полгода. Поначалу папаша — старый аристократ — от дочки отказался: не одобрял выбор, мол, не пара. Но всё изменилось, когда родился внук. Тогда старый пэр смягчился, а потом и вовсе принял зятя.
Более того, втянул его в политику. Тот оказался не просто способным, а блестящим стратегом. К началу Второй мировой зять уже обошёл тестя по влиянию. А когда вернулся с войны героем — всё, взлетел на политический Олимп. Ракетой.
Не надо и говорить: дед души не чаял во внуке. Всё своё состояние переписал на него.
Внук рос настоящим удом. Воспитывался отцом — походы, дисциплина, оружие. Никакой золотой клетки, никаких изнеженных условий. С юных лет делал карьеру, шёл по шагам отца. Был обручен с девушкой из очень влиятельной семьи.
Клан потирал руки. Никто ещё не подбирался к рычагам власти так близко.Это был шанс, который бывает раз в поколение.
На собрании клана было принято беспрецедентное решение — в походы с отцом и сыном больше не ходить. Всё. Хватит рисков. Хватит прецедентов. Это решение стало знаковым. Тьерри, естественно, возмутился. Сын его поддержал.
Но никто не мог им запретить. Походы они продолжили.
Пока не случилась беда.
Они погибли. Оба. В одном бою. Отец и сын.
Это произошло, как ты, наверное, уже понял, в пятьдесят третьем году.
Жена Тьерри осталась дома. Когда узнала о смерти мужа и сына — отравилась.
Представляешь, какой это был скандал для Британии? Исчез крупный политик, его сын погиб, а жена покончила с собой. На следующий день старый пэр поднял на ноги и полицию, и МИ-6.
А МИ-6, сам понимаешь, зря хлеб не ест.
Через месяц начались аресты. Пресса разразилась заголовками про "секту". МИ-6 добралась до портала — к счастью, он был уже закрыт.
И всего за два года клан перестал существовать.Кто-то бежал.Кого-то посадили.Кого-то выслали.
Верхушке клана пришлось всё взять на себя — и они исчезли. Кто в Бразилию, кто в ЮАР, кто в Сирию. Считай, конец эпохи.
— Эй, ты меня вообще слушаешь? — Алекс помахал у меня рукой перед лицом.
Я моргнул, будто только что вернулся в комнату. Слишком много информации. Я представил картину — гибель двух поколений, женщина, отравившаяся в лондонском особняке, полицейские рейды, газетные заголовки, шепотки в парламенте, исчезающие фамилии…
— Да, слушаю… — выдавил я. — Потрясающе. И жутко.
Алекс кивнул, бросая в огонь сухую ветку.— Вот тогда всё и изменилось. После этого мы перестали быть "привилегированными наблюдателями". Мы стали скрываться. И не вмешиваться. Но, как ты понимаешь… не все согласны были с этим.
— А ведь я только сейчас понял… У нас на Земле тридцать тысяч людей. Сплочённых. Вооружённых. Вы же можете натворить таких дел, — сказал я потрясённо. Вы же убийцы
— Слушай меня, птенчик, — Алекс резко поднялся, даже подпрыгнул на месте. — Мои предки служили у Ришелье и воевали у Бонапарта. Я знаю своих предков на сорок колен назад. А ты? Что ты знаешь о своих?
— Да потому что… — прошипел я со злости, — твои предки свою землю про…! И у меня такое ощущение, что ты гордишься этим. И вообще, ты их защищаешь! Ведь тебя твой клан запер!
Алекс долго молчал. Его взгляд ушёл в темный угол барака. Он не просто задумался — словно заново прожил всё, о чём собирался рассказать.
— Я случай особый, — наконец сказал он тихо. — Как и в каждом обществе, у нас есть люди хорошие и плохие. Есть просто монстры. Мой отец был именно таким.Он не обладал большим умом, но был сильным как медведь. Ростом с тебя — а для нас это большая редкость. Ходили слухи, что моя бабка нагуляла его где-то… Он с этим жил. И всю жизнь пытался доказать, что он стопроцентный уд.
Он не вылезал из спортзалов, жил только походами. Землю он ненавидел. Не считал её домом. Для него это было нечто грязное, чуждое, слабое. Он был настоящим убийцей. И садистом.
Такими же он вырастил моих братьев. Они все были копией отца — грубые, яростные, с культом силы.
И однажды он погиб. Глупо погиб. Вырвавшись из строя, рванул в самую гущу мутов. Просто сорвался с места — без команды, без расчёта.Вместе с ним погибли мои братья.И моя сестра — она пыталась их вытащить.
А я… я видел всё это. Мне тогда было семнадцать. Я был лучником. Стоял в задних рядах.Я просто физически не успел прийти им на помощь. Щиты фаланги сомкнулись, закрывая то место, где они стояли.Наша плуга отошла.А они исчезли. В море мутов.
И из-за них погибли ещё несколько человек.Поэтому их смерть не была почётной.