Дети города-героя
Дети Ленинграда! Они во всем похожи на своих отцов и матерей. Так же беззаветно любят свой город, всегда во всем готовы помогать старшим.
И в те тяжелые годы, когда вокруг родного города сомкнулось кольцо блокады, они были мужественны и стойки — вместе со взрослыми трудились, боролись и… учились! Учились несмотря ни на что.
Откройте эту книгу. Она расскажет вам о юных ленинградцах — о тех, кто в годы Великой Отечественной войны жил в Ленинграде и боролся за него, и о тех, кто был вдали от родного города и воевал за Ленинград.
Авторы сборника в большинстве — сами бывшие ленинградские дети, пережившие блокаду. В создании книги приняли участие писатели и журналисты, которые написали свои личные воспоминания, передали рассказы тех, кто гасил зажигалки, трудился у станка, спасал товарищей, сражался в партизанских отрядах.
О многом рассказывают и скупые строки документов…
Запомните имена этих мужественных, славных ребят.
Будьте им вечно благодарны за все, что они сделали. Склоните головы перед теми, кто не дожил до наших дней.
Пусть эта книга будет им памятником.
О тех, кто жил в Ленинграде и боролся за него
…Дети школьного возраста могут гордиться тем, что они отстояли Ленинград вместе со своими отцами, матерями, старшими братьями и сестрами.
Великий труд охраны и спасения города, обслуживания и спасения семьи выпал на долю ленинградских мальчиков и девочек. Они потушили десятки тысяч зажигалок, сброшенных с самолетов, они потушили не один пожар в городе, они дежурили морозными ночами на вышках, они носили воду из проруби на Неве, стояли в очередях за хлебом, ловили шпионов и диверсантов. И они были равными со своими отцами и матерями в том поединке благородства, когда старшие старались незаметно отдать свою долю пищи младшим, а младшие делали то же самое по отношению к старшим. И трудно сказать, кого больше погибло в этом поединке.
И самый великий подвиг школьников Ленинграда в том, что они учились. Да, они учились несмотря ни на что, а вместе и рядом с ними навеки сохранится в истории обороны города прекрасный, мужественный облик ленинградского учителя. Они стоят одни других — учителя и ученики. И те и другие из мерзлых квартир, сквозь стужу и снежные заносы шли иногда километров за пять-шесть, а то и десять, в такие же мерзлые, оледеневшие классы, и одни учили, а другие учились. Они впервые познали друг друга, когда и те и другие умирали друг у друга на глазах на заснеженных улицах города, за партой или у классной доски.
Александр Фадеев «В дни блокады» (Из путевого дневника).
Ю. БродицкаяИз блокнота блокадного времени
За время войны и блокады о ленинградских мальчиках и девочках, о ленинградских подростках можно было исписать горы самых пухлых и объемистых блокнотов. Но война сказалась и на журналистских записях. На счету была каждая минута не только у наших героев, но и у нас самих. В блокнот заносилось только самое необходимое: фамилия, имя, иногда возраст, два-три факта, и только. О будущем — об истории, которой предстоит рассказать и о ленинградских детях, о их роли и месте в Великой Отечественной войне, в ту пору просто не думалось. А жаль. Очень жаль…
Я листаю блокноты той поры и с грустью обнаруживаю, что некоторые имена и события, записанные наспех, карандашом, в расчете не на годы, а на считанные дни, уже поблекли, выцвели, а то и вовсе стерлись на пожелтевших за прошедшие три десятилетия листках. В ряде случаев навсегда утеряна возможность восстановить сейчас, что именно стоит за короткими, скупыми словами, помеченными годом: сорок первый, сорок второй, сорок третий, но значительная часть записей все-таки сохранилась.
…Вот четыре фамилии в блокноте сорок первого года: Борис Калачев, Михаил Васильев, Том Мызюкин, Мария Колесникова. Рядом пометка: «Награждены Исполкомом Ленсовета за самоотверженную работу по тушению зажигательных бомб». И все.
А в памяти возникает ранний сентябрьский вечер. Тревожные звуки воздушной тревоги. Небольшой деревянный дом на одной из бывших окраин города. Эти четверо на крыше дома — студентка техникума шестнадцатилетняя Мария Колесникова, будущий артиллерист пятнадцатилетний Борис Калачев, его сверстник учащийся ремесленного училища Михаил Васильев и четырнадцатилетний школьник Том Мызюкин.
Для того чтобы во время налета фашистских самолетов находиться на крыше, нужно немало мужества. Но четверка подростков держалась стойко. Когда на их дом сбросили восемь зажигательных бомб, они не растерялись. Ребята знали: если не расправиться с этими бомбами сразу, немедленно, пожара не избежать. И пока Том Мызюкин и Борис Калачев топили в бочке с водой одну за другой четыре зажигалки, Васильев успел три забросать песком, а Мария Колесникова одну, самую последнюю, но уже объятую пламенем, сбросила с крыши на землю.
Множество ленинградских ребят той поры самоотверженно боролись с зажигательными бомбами, или, как их очень скоро ленинградцы фамильярно окрестили, «зажигалками».
Есть в моем блокноте фамилия Павла Ловыгина, который продолжал тушить зажигалки несмотря на то, что был довольно серьезно ранен осколками. Есть в нем упоминание о братьях-школьниках Игоре и Алексее Юговых с улицы Писарева, 18. Сохранилась запись о пареньке из 208-й школы, двенадцатилетнем Мише Короленко, который вступил в неравный поединок с четырьмя зажигательными бомбами и вышел из него победителем.
На многих ленинградских домах висели тогда переписанные из комсомольской газеты «Смена» призывные строки:
Усилим, товарищ, дозоры в домах!
Пожаром грозят нам бандиты.
Ведро и лопата
в умелых руках —
Надежные средства
защиты.
А руки у большинства ленинградских ребят оказались и умелыми, и надежными, такими же, как у тех четверых, которых я записала в свой блокнот первыми…
Чем только не занимались в войну и блокаду ленинградские пионеры и школьники, движимые одним чувством, одним желанием — принести возможно больше пользы своей Родине, своему городу. Вот, к примеру, сбор металлического лома.
Мне могут сказать: ну и что в этом особенного? Мало, что ли, металлического лома собирают ребята сейчас?
Нет! Конечно, собирают немало. Но что греха таить, далеко не все из них ясно представляют себе, для чего именно собирают они этот лом. Как важен еще он для нашего социалистического производства. Как много экономии может дать нашему хозяйству.
Зато тогдашние второклассники Володя Тарасов и Володя Образцов твердо знали: каждый собранный ими килограмм металлического лома — это новое оружие для наших бойцов. И ребята собирали лом, где только могли — по дворам, по квартирам, по свалкам… Собирали сами, по собственной инициативе, без всякого напоминания старших. Собирали так истово, что за этими двумя потянулись вскоре в классе и другие. И буквально за несколько дней ученики второго класса 227-й школы сдали государству 300 килограммов лома.
300 килограммов за несколько дней!..
Или учащиеся 116-й школы Лида Смирнова, Галя Дубова, Лена Львова и Люся Прохорова. Летом сорок второго года они по нескольку раз в неделю отправлялись в пригород за дикорастущими травами. Вы думаете, они собирали их для себя лично? Нет! Больше 100 килограммов питательной зелени сдали девочки в школьную столовую в добавление к скудному дневному рациону.
Что такое голод, испытали на себе и школьницы Селиванова, Михайлова, Федорова, Белякова и Белавина.
Вероятно, именно это, пережитое ими первой блокадной зимой мучительное чувство голода и заставило их летом сорок второго года, не раздумывая ни одной секунды, броситься в горящее здание, где находился продуктовый магазин. Слишком хорошо знали девочки цену каждому грамму хлеба, каждому грамму крупы, чтобы отнестись к этой беде равнодушно.
Дым разъедал глаза, перехватывал дыхание, но пионерки выносили на улицу мешок за мешком, вытаскивали ящик за ящиком. Они не оставили своей опасной работы даже тогда, когда прибыли вызванные Беляковой пожарные машины.
…Не припомню, откуда были взяты записанные мною в одном из блокнотов строки: «Блокада была трудным экзаменом для подростков, для всех ленинградских мальчиков и девочек. Экзаменом на истинно коммунистическое отношение к людям, на великодушие и благородство сердец».
И сразу же под этой записью четыре слова: «Вера Щёкина. 39 детей».
Помнится, рассказывала Вера о себе предельно скупо. Да, она командир отряда МПВО. Ходит по домам. Помогает тем, кто нуждается в ее помощи. Первого ребенка разыскала случайно. Пришла вечером в отряд женщина. Отдала ключи от одной квартиры. Сказала: «Там очень плохо. Надо помочь людям». Вот Вера и пошла. Фонарика у нее с собой не было. Спички в Ленинграде ценились так же, как хлеб. В полной темноте поднялась она по обледеневшей лестнице. Ощупью нашла замочную скважину. Открыла дверь. Все так же ощупью прошла по нескольким комнатам. Когда услышала в одной слабенький, жалобный писк ребенка, обрадовалась. Все-таки живое существо. Но рядом с копошившимся на кровати ребенком она нащупала мертвую, давно окоченевшую женщину.
Ребенок, которого Вера принесла тогда в детский приемник, был на ее счету первым. Потом она спасла от смерти еще 38 ребятишек. Фамилии семерых были неизвестны. Их записали Щёкиными.
«Семеро Щёкиных» — так назвала я материал об этой девушке — великодушной, мужественной, благородной.
…Пятнадцать, шестнадцать лет!.. До войны подростки в шестнадцать только расставались с красными галстуками и получали право называться членом Ленинского комсомола. Для войны — это был возраст уже взрослого, зрелого, вполне сложившегося человека. Недаром ЦК ВЛКСМ вынес в те годы решение принимать в комсомол не с шестнадцати, а с четырнадцати лет.
Когда Нина Догадаева пришла в Приморский райком комсомола и потребовала, чтобы ее зачислили бойцом в бытовой отряд, ей было почти шестнадцать. Но выглядела она так, что в райкоме еще долго называли ее «ребенком», а в отряде — «Чижиком».