— Слушай.
Всю ночь Альт, не спавши и толком не евши самолично проводил подрывную работу.
Народ оказался сговорчивый. Женщины, потеряв мужей, злились на Гипса не меньше, чем работники цехов, вынужденные вкалывать по восемь часов в день, имея один выходной в неделю.
Кого-то зацепил недавний эпизод с подростками. Свалить все на безолаберность кваза Альту не составило особого труда. Дети — тема больная, а потому вызвала нужный отклик в сердцах жителей.
Незамужние девушки повально страдали от постоянных нападок прихвостней Гипса, подстилками быть не хотелось.
Всю ночь спецназовец работал творцом революционного настроения. Когда ноги донесли его наконец-то до своей комнаты, и, раздевшись, Альт улегся в постель, чтобы крепко заснуть, в дверь постучали.
— Ну кто там еще.
Лицо Фаины сияло. Что-то эта баба задумала нехорошее. Вон, через глаза видно, как в голове танцуют тараканы.
— Можно?
Рыбник встал рано. Отдельный бокс ему не полагался, но в свете последних событий помещение было полностью в его распоряжении.
Сходил в душ, стараясь как можно быстрее проснуться. Еще в медблок нужно, Тунгуса подменить. Знахарь не спал со вчерашнего дня, а потому Рыбник поспешил туда, где его помощь пришлась как нельзя кстати.
В коридоре столкнулся с Фаиной.
Глаза женщины лихорадочно блестели, движения были дергаными. Хорошо, что на этот раз без топора. Он ее побаивался. Отмороженная.
— Ты сможешь наркоту из крови вывести?
— Не пробовал. Может, Тунгуса попросишь?
— Хотелось бы без лишних глаз.
— Если это ненадолго, пойдем. Ничего не обещаю, — сразу предупредил Рыбник.
Гипс лежал на постели в полном неадеквате. Раскинув руки, он что-то бормотал, то улыбаясь, то скаля обломанные почти до основания зубы.
— Слушай, его же сегодня убивать будут.
— И что?
— Запас сил у меня не резиновый
— Можешь — делай.
— Не можешь — вали, — Бритни, нервничая, грубила, сама того не замечая.
Давайте перевернем его на живот.
Бокс супружеской пары был не чета тем, в которых проживали рабочие.
Изящная мебель, ковры с замысловатыми узорами, и огромная нестандартная кровать. Здесь десять человек миогут спокойно переночевать, и не подозревая о существовании друг друга.
Когда они совместными усилиями перевернули тело Гипса в требуемое положение, тот даже не проснулся. Так и продолжал храпеть, пуская слюну сквозь крошево зубов.
— Теперь просто молчите и не мешайте.
Знахарь уже повторно посмотрел на тело кваза через призму дара. Так и есть. Вещество концентрировалось в головном мозге и чуть меньше в сером веществе позвоночного канала.
Наркотик, к этому моменту не разложившийся в организме даже наполовину, опутывал всю область поражения ядовито-желтой сеткой.
Рыбник подцепил одну из ячеек, пытаясь освободить небольшое пространство токсичной зоны. Результат так себе. Освободилось около пяти квадратных сантиметров.
Женщины же видели только то, что Рыбник, делая легкие движения пальцами, вытягивает мелкодисперсную пыль порошка.
Уже через пятнадцать минут головной мозг Гипса был чист. Осталось только сделать детоксикацию синовиальной жидкости.
Еще через пять минут знахарь удалился. Гипс спал, и Рыбник предупредил, чтобы, как только кваз проснется влить ему в горло живчика.
— А, что? — кто-то настойчиво тряс за плечо.
— Дорогой, просыпайся.
Кваз сел на кровати, озадаченно тряся головой. Что вчера было?
Гипс припомнил сочное видение, посетившее него намедни. Здорово. Как-нибудь он повторит.
Облизнул губы, ссохшиеся из-за водно-солевого дисбаланса, вызванного употреблением наркотического вещества n-ой маркировки.
Бритни, сочувственно глядя, предложила живчика, плескавшегося в прозрачно-желтом стакане. М-дяяя. Запах так себе. Но надо.
— Спасибо.
Гипс трясущейся рукой перехватил стакан. Залпом выпил все содержимое.
— Ты знаешь, какой сегодня день? — Бритни веселилась. Впрочем, как всегда. С антидепрессантами явно нужно завязывать.
— Нет.
— Фанфары. Блондинка приблизилась. Как хороша. Повеяло легким непринужденным ароматом ее духов. Склонилась над ухом.
— Сегодня в Подземелье революция.
Негодующая толпа растекалась. Бурлила, заполняя собой пространство. Голодные глаза наполнены торжеством и предвкушением.
Сегодня день перемен! Все равны! Долой тирана!
Альт шел в первых рядах. На очереди медблок. Гиен нужно убить. Это будут первые агнцы на алтаре свободы.
На пути встал какой-то парнишка. Новенький. Пришел с последним караваном. А потому не успел набраться недовольства и наглости. Чистая душа. Реальность нового мира его еще не испоганила. Идеалист.
— Остановитесь! Вы совсем не понимаете, что делаете! Люди!
Боится. Стоит твердо, но озирается по сторонам, словно затравленный зверь. Помощи не будет, успокойся. Не сегодня.
В глазах плещется страх, который невозможно не заметить. Твоя самоотверженность и верность похвальна. Жаль, что находишься по другую сторону баррикад.
Зачем здесь стоишь? Ради каких идей?
Толпа и не думает останавливаться. Масса, охваченная единым настроем, прет напролом, не замечая преград. Прошла.
На месте, где пару минут назад стоял паренек, лежит бездыханное, затоптанное тело. Оно того стоило?
Медблок. Недовольные, но сплоченные единым желанием перемен к лучшему. Заходят, рассредоточиваясь по ограниченному стенами пространству. Гиены смотрят недобро. Чувствуют, что им конец. Активисты первых рядов идут прямо к ним.
Альт подговорил кладовщика закрыть хранилища оружия. В горячке люди могут навредить сами себе. И правильно. Обезьянам пулеметы в руки давать нельзя. Лишние жертвы ни к чему.
Первые ряды вспыхивают красным пламенем. Толпа негодует и потихоньку звереет. Пирокинетик решил стоять до последнего. Заодно и зацепить с собой побольше. Похвально. Доблесть одинокого героя. Увы, твоя биография останется безызвестной. Я позабочусь.
Второй, на другом конце зала. Крики боли и хруст крошашихся костей. Несколько людей, моментально теряют сознание, превращаясь в бесформенные куски мяса. Ты остался один, Шепот. Совсем один. Зря. Хороший человек, всегда вел себя культурно, несмотря на занимаемое положение. Прощай, брат. Был бы рад тебя видеть при новой власти. Но не срослось. Земля пухом, как говорится.
Толпа разворачивается и с ревом идет дальше, шерстя все закоулки на своем пути. Первая кровь, как же ты вдохновляешь. Внутри каждого сидит монстр, готовый убивать. Границы норм стираются, уступая место истинной сущности. Очень неприглядной.
Когда все успокоится, люди будут смотреть друг на друга в недоумении. Мы ли это? Откуда столько ненависти? А я знаю. Чаша терпения переполняется и хватает лишь мимолетного сотрясения, что выплеснуть лавину накопившейся злости. Я все знаю. И понимаю. Оттого меня не ввести в экстаз кровью и быстрой победой. Я всего лишь наблюдатель.
Где же администрация? Где сейчас прячутся эти крысы?
Энтузиазм стихает, нужно срочно принести кого-нибудь в жертву. Кирсан, как же ты вовремя появился.
Еще один труп. Прости, ничего личного. Нужно было идти со всеми.
Первые помощники Гипса укрылись, запершись в зале собраний. Идиоты. Лучше бы вы убежали. Спрятались. Двери здесь хлипкие, толпе на один зуб.
Дрожат, твари, забившись в угол. Ни одного достойного. Хотя. Налим.
Вчерашняя неприятность с атомитами что-то в нем поменяла. Поднимается. Что-то кричит. Не слышат.
У тебя должно хватить ума понять — объяснения здесь бесполезны. Единый оболваненный мозг действует как танк, наматывая на гусеницы неугодных. Для особо важных стреляет главное орудие. Кажется, пришло время.
Альт занимает трибуну. Крики стихают. Все восхищенно слушают. Откликаются ревом, словно животные.
Массовая казнь. Люди наблюдают, как Альт изощренно расправляется с Налимом. Голыми руками. Он не думает о милости. Сегодня спецназовец — состав, тянущий за собой неподъемные вагоны. И нужно ехать, пока не закончится топливо. В пункте назначения он будет первым. Ведь он — головная часть.
Смертники закончились. Эмоции льются через край. Возмездие. Наконец-то. После долгих лет ожидания изменений к лучшему и рабского труда. Они заслужили.
Чем завершится марш согласных? Безмерной пьянкой, где все поздравляют друг друга. Со светлым будущим. Посмотрим, как оно будет. Свежо предание…
Глава 20. Нюрнбергская дева
— Осторожнее, детка, он заряжен, — сказал он, возвращаясь в спальню.
Ее спина опиралась на спинку кровати.
— Это для твоей жены?
— Нет. Это было бы рискованно. Я найму киллера.
— А если киллер — это я?
Он ухмыльнулся.
— У кого же хватит ума нанять женщину для убийства мужчины?
Она облизнула губы и навела на него мушку.
— У твоей жены.
Пробираясь напролом через колючий кустарники, Гипс лихорадочно соображал. Да как они посмели! Неблагодарные ублюдки. Он положил несколько лет жизни на то, чтобы Подземелье процветало и не знало ни в чем нужды. Альт, сука, надо было тебя завалить сразу после перезагрузки.
Кваз хмыкнул. Знал бы, где упасть. А впрочем, бывший боец группы «А» сразу ему не понравился. Следовало поверить интуиции. Меньше проблем бы было сейчас. Чтобы спецназовцу жизнь раем не казалась, все самое ценное Гипс забрал с собой. Благо лучшие потроха весили немного. Белого жемчуга тебе не достанется, предатель. Выкручивайся как хочешь.
Кваз засмеялся. Эти с виду неказистые кругляши стоили очень дорого. И собирал их поселок не один год, отгоняя на юг бронетехнику и прочие богатства, которыми баловало Подземелье. За несколько сотен к километров к югу от них существуют стабы, где охота на скрабберов поставлена на поток. Человеческих ресурсов много, а вот с вооружением у них явные проблемы. Натовские игрушки имеются, но неудобны ввиду отсутствия постоянно пополняемых боеприпасов. У Подземелья — вооружение преимущественно российское. Надежное, легкое в обслуживании, и, что уж говорить, обладает большой смертоубийственной способностью. Вдобавок ко всему, караваны всегда везут солидный боезапас и прочие полезности, необходимые при дальнейшей эксплуатации товара. Сколько же сил ему стоило найти нужные контакты, чтобы не продешевить.