Он наткнулся на толстый костняной нарост, служивший этой мутировавшей амфибии наружным скелетом. Времени искать стыки пластин не было, сознание, отравленное жуткими испарениями монстра собиралось махнуть ручкой и улететь в далекие дали.
Нет, не пойдет. Рыбник бился из последних сил, орудуя топором, словно заправский мясник. Есть. Часть кости поддалась, но это только начало. Сквозь щель хлынул свежий воздух. Ничего приятнее в своей жизни до этого момента Славик не вдыхал. Сознание прояснялось. Все-таки он смог. И это очень радовало.
Ярослав вылез из туши через некоторое время. Его было не узнать. Непонятное тело все в крови и какой-то слизи, капающей с него. Он упал на колени, и наконец-то до него дошло, что он находится где-то на каменистом берегу.
— Жмыыыых! — в ответ молчание. Запоздало понял, что в Стиксе лучше не орать. Целее будешь.
Ладно, Жмыха нет, но можно подумать и о трофеях. В конце концов, он заслужил небольшой бонус.
Споровик Ярослав определил сразу и без всякой брезгливости рассек промежуток между «зубчиками», запустил туда пятерню, схватил содержимое, вынул зажатый кулак (не так-то просто это было сделать, костяные наросты не раздвигались, и он прилично оцарапался). Тварь едва не сожрала его, и брезговать ценной добычей было бы, по меньшей мере, не очень умно.
Тем более, что хабар был залогом безбедного существования в течение N-ого количества времени.
Ковыряясь в споровом мешке, Рыбник отбросил какие-то непонятные нити, опутывающие заветные кругляши. Он аккуратно складывал все плюшки на плоский камень, напоминающий своей формой обыкновенную тарелку.
Ярослав не заметил, как за его спиной, из леса, появился Жмых, удивленно рассматривая человека, изгвазданного в крови и еще чем-то непонятном, но сейчас занимающегося очень важным и полезным делом.
Он подошел к Рыбнику и всей своей мощью легких гаркнул:
— Да мы богаты, братка! — сказал Жмых, оценивая содержимое споровика недавно убитой Ярославом твари. Четыре матово-черных кругляша и три перламутровых, два черных и один красный.
— Почему это мы? — Ярослав сощурил глаза, — монстра убил я.
Делиться столь знатной добычей ему не хотелось совсем, но разум подсказывал ему, что убийства людей друг другом происходят в Улье в основном на почве жадности, либо личной неприязни. Жмых хоть и славный парень, крестный как-никак, но ведь не зря одна из христианских заповедей гласит: «Не введи во искушение». Да, жадничать сейчас смысла нет.
— Я увидел монстра и предупредил, а еще я тебя до стаба доведу и помогу амуницию подобрать недорого и у проверенных поставщиков.
Ярослав улыбнулся, все еще не собираясь давать понять Жмыху, что тот в доле.
— И сколько ты хочешь?
— Одной жемчужины мне достаточно. Черной, — по Жмыху было видно, что он сам офонарел от своей борзости.
— Две горошины и одна жемчужина, черная — сказал Ярослав, — Но! Попытаешься мне нож в спину воткнуть или горло перерезать, — он опять сощурился, — привяжу тебя вниз головой к ели, повыше, и пущу кровь. Будешь висеть долго и весело. Монстры тебя унюхают, но доберется самый ловкий. Ощущения будут незабываемые, поверь.
— Не, братка. Жмых не гнилье. Да мне, честно говоря, пары горошин с головой. Но от жемчуга отказываться не буду. В стабе спокойно с долгами рассчитаюсь, и опять в рейд пойду. Опять, же, если доберемся. Оружия у нас как не было, так и нет, а без огнестрела за пределами стабов делать нечего — верная смерть.
— Хватит рассуждать, — прервал монолог Жмыха Ярослав, всю добычу он собрал в металлическую коробочку из-под крючков и закрепил ее в нагрудном кармане своего мокрого рыбацкого жилета, предварительно вывернув содержимое на все тот же каменистый берег. — Куда двигаем?
— Нам бы обсохнуть, да тряпки выстирать, на запах крови можно толпу желающих пообедать собрать.
— Ок. Сполоснуться мне не помешает.
Все процедуры заняли у Рыбника немногим больше пяти минут. Он, как мог, выстирал свои тряпки, окунулся сам, и был готов к следующему переходу.
— Пошли. С ногой что?
— Да заросла почти. Крови нет, выполоскалась в реке вся.
— Ну тогда двигаем, бодрячком.
Берег реки был усеян небольшими голышами среднего размера, кое-где встречались небольшие островки травы, упорно пробивающейся сквозь булыжники. А ведь не только у людей есть воля к жизни. Идти было не особо приятно — с точки зрения удобства Ярослав бы предпочел старый добрый асфальт.
Хоть не песок, и то радует. В сапогах чавкало, и далеко не майский ветерок холодил тело до зубовного скрежета. Вдобавок дико хотелось есть. Вдоль берега рос все тот же густой и жуткий ельник, шагать было далеко, погода стояла так себе — хмуро, свинцовые тучи висели низко над головой, от этого настроение было гадкое, несмотря на хорошую добычу, которую, как уверял Жмых, не всякий рейдер в глаза видел.
— Рыбник, слушай, братка. Совет тебе хочу дать. Ты, это, пока не поздно, жемчужинку-то одну слопай.
— Зачем? Она же только для развития дара пригодна. А его у меня пока что нет. Так что жрать нехилые деньги я не собираюсь.
— В стабах поговаривают, что съевший жемчужину новоиспеченный иммунный приобретет дар, который ему действительно нужен.
— То есть имеет право выбора?
— Не совсем. Способность активируется в определенный момент, когда она тебе действительно нужна… Например удираешь от бегуна — рррраз, и у тебя суперскорость, причем уровень способности не зачаточный, как у всех, а прилично развит.
— Мне суперскорость не нужна.
— Это я для примера. Кстати, будь любезен, отдай сейчас мне мою жемчужину.
Ярослав, не задавая лишних вопросов достал коробочку, открыл, взял черную жемчужину и две горошины. Протянул Жмыху.
— Горох пусть пока у тебя полежит, до стаба доберемся, — отдашь, сейчас он мне без надобности. — он протянул руку и взял перламутровый шарик. Посмотрел на него пару секунд и закинул в рот.
— Вот теперь мой дар бесполезным быть перестанет, — Жмых криво ухмыльнулся. — Спасибо тебе, братка.
Ярослав остановился ненадолго, ссыпая горошины обратно в коробочку, и взял красный шарик. То, чего меньше — зачастую самое ценное, подумал он. Тоже закинул в рот.
Через несколько секунд Славик почувствовал маленький костерок, начинающий тлеть где-то в районе желудка. По нутру пронеслась волна тепла, согрев промерзшие кости. Может и повезет получить действительно ценный дар.
Лишь бы не мужиков очаровывать. Если девушек-нимф просто побаиваются, стараясь не связываться, то мужика завалят, не особо задумываясь. Ярославу такая перспектива улыбалась мало.
Жмых заметил:
— Это хорошо, что красную съел, в таком деле экономить нельзя.
— Я вот все думаю.
— О чем?
— Если достать ту тварь и сделать из нее чучело, мне бы пришлось перестраивать дачный дом, — он улыбнулся. Мысль о том, что его коллекцию пополнил еще один трофей, грела душу.
— Да редкий улов. Встречу с водными тварями переживали единицы.
— Ты говорил, что на воде безопасно.
— Я говорил ОТНОСИТЕЛЬНО безопасно. Такие монстры встречаются редко, их единицы. Почти все — элита. Уж не знаю, чем и как они обжираются в местных водоемах, но факт в том, что конкуренции у них здесь нет. Обычно элитники очень умные, даже не пойму, почему эта тварь дала тебе себя завалить.
— Она и не дала. Просто такая голодная была, что разжевать не додумалась. Тебе бы было легче, если бы она меня сожрала? Поверь, через пару секунд мы бы с тобой были в одном желудке.
— Да не в этом дело, братка. Я видел, что с ней что-то не то, заглотив лодку, она сразу же выбросилась на берег и легла, как будто ей кто-то хороший кирпич на голову положил. Я даже задумался над таким ее поведением.
— Над поведением пусть психиатры думают. А я действительно рад, что целый остался. Топором чикал ей нутро, думая, что уже все, бесполезно.
— Да я вообще не представляю как ты умудрился ее, элиту, одним туристическим топориком зарубить.
— Жить хотелось, да и топор острый был. Тем более, что другой возможности ее убить у меня не было. Это ты знаешь, мог и оценить объем поставки. Один хрен если бы что-то пошло не так, были бы мы с тобой, Жмых, на аминокислоты да моносахариды разложены.
Глава 4. Черная пустыня
Чукча хвалится своими приключениями на охоте в пустыне:
Иду я по песку, вдруг вижу — лев! Достал кинжал, бросился и сразу хвост отрезал!
— Зачем хвост, надо было голову.
— А головы там не было…
Дальше шли молча. Спустя двадцать минут ельник с своим каменистым берегом исчез. Река пошла дальше, лишь цвет воды поменялся на глубокий синий. А вот с ландшафтом произошла совсем беда. Устойчивый камень сменился черным сыпучим песком, ходить по которому было достаточно трудно, особенно в резиновых сапогах. Это еще хорошо, что поклажи нет, — думал Ярослав, напрягая мышцы, стараясь идти хотя бы отчасти, но все-таки бодрым шагом, — не, ну от нескольких килограмм еды он бы сейчас не отказался.
Жары тут тоже не было, по всей видимости, климат в Стиксе стабильно-прохладный, причем на всех кластерах. Путники вышли к гребню исполинского бархана, крестный предложил спуститься, чтобы не мелькать на открытом месте, ведь желающих перекусить твоей тушкой к Улье предостаточно, и часть пустыни, выдранной откуда-то из Монголии, так же не являлась оплотом безопасности.
— Эй, Жмых, а ты жрать хочешь?
— Хочу.
— А долго еще телепаться?
— Не, потерпи, братка. Пару километров отшагаем, вооон до того холма, пересечем его, потом бегом минут пятнадцать — и на месте.
Ярослав хмыкнул. Пара километров по этому жуткому песку приравнивались по затратам энергии к десяти, а то и к пятнадцати. Он смотрел под ноги. Отвлекшись от созерцания жуткого черного месива у себя под ногами Славик поднял глаза на Жмыха и упал, споткнувшись обо что-то.
Жмых заржал. Нихера смешного в том, что я нажрался песка нет, Ярослав поднялся и решил рассмотреть, на что это он напоролся на ровном месте. Жмых продолжал ржать и тут Славик понял из-за чего.