– Погоди,– вмешался Есен-Бугэ,– может он прав! – тысяцкий кивнул головой на Джучибера.– Сонному коту – дохлая мыша. Кто знает, что будет? Бережёного и Рысь сбережёт!
Теперь настала очередь Гуюка призадуматься. Джучибер искоса взглянул на старейшину. Он рассчитывал, что говоренное здесь, тот рано или поздно разболтает перед другими. Пусть думают, что ему не даёт покоя слава отца и все его помыслы направлены на возможную войну с далёкими ченжерами.
Нейва, услышав разговор, в досаде закусила губу. Неужели Джучибер сегодня не придёт к ней? Ведь они не виделись уже почти три седмицы. Она решила дождаться, когда Джучибер останется один, рассчитывая переговорить с ним с глазу на глаз.
Насытившись, мужчины откинулись на войлоке, чтобы немного отдохнуть. Нейва, позвав служанку, стала убирать посуду, чтобы поставить на скатерть новые блюда. Старейшина Гуюк завёл разговор о предстоящем курултае, на котором должны будут избрать нового хана.
Отвечал ему в основном Есен-Бугэ. Джучибер же вяло участвовал в разговоре, отделываясь от назойливого собеседника ничего незначащими словами. Ну а Содохай вообще просто отмалчивался. Внимание сына Мутулган-багатура было поглощено созерцанием чекана, висевшего на одной из стен юрты. На лезвии топорика переплетались искусно прочеканенные змеи. Оружие было изготовлено самим Чулуном.
Закончив разглядывать чекан, Содохай первым поднялся на ноги. Молодой багатур поблагодарил хозяина за гостеприимство, и, сославшись на неотложные дела, вскоре покинул юрту. Раскрасневшийся от выпитого Гуюк попробовал было заговорить о соколиной охоте, хвастая заполёванной дичью. Но, видя, что оба оставшихся с ним собеседника поддакивают ему только из вежливости, стал собираться следом за Содохаем. Оказывая ему уважение и почёт как одному из старейшин племени, Есен-Бугэ лично пошёл проводить его до коновязи.
Увидев, что Джучибер остался один, Нейва тут же скользнула к нему. Она заглянула в его глаза, а её рука, обвив шею, легла ему на плечо.
– Ты придёшь сегодня ко мне?
– Нет,– Джучибер ласково, но твёрдо убрал её руку со своего плеча.– Не могу. Надо ехать в Баргу, проверять оружие и снаряжение.
– Тогда давай встретимся завтра вечером. Я буду ждать тебя у старой берёзы, что над обрывом…
– Прости, но я не смогу. Завтра с утра уезжаю осматривать табуны дахиранов на том берегу, а потом в Волчью Падь и вряд ли скоро вернусь.
Негодующе фыркнув, Нейва повернулась к нему спиной и вышла из юрты, всем своим видом выражая обиду и разочарование. Ох уж эти мужчины! Ни о чём кроме как об оружии и конях думать не могут. Глядя ей вслед, Джучибер усмехнулся. Женщина, даже такая как Нейва, всё равно легкомысленна, как и любая другая. Он невольно вспомнил, что говорил как-то один из мудрых шаманов: страсть к развлечениям угнетает разум женщины и только мужчина способен познать чистую радость от совершения того или иного деяния.
Проводив Гуюка, Есен-Бугэ вернулся назад в юрту. Он уселся на своё место и лукаво подмигнул Джучиберу.
– Чего это Нейва фырчит, словно кошка?
– Не знаю,– лёгкий румянец залил лицо Джучибера. Ему было стыдно перед Есен-Бугэ. Хорошо, что пожилой воевода столь снисходительно относится к нему. Другой бы на его месте мог счесть встречи своей дочери с молодым нойоном за смертельное оскорбление. Его выручило появление служанки. Та принесла чай и разлила по двум небольшим фарфоровым пиалам, неведомо какими путями попавшими в Баргу из далёкого Ченжера.
– Насчёт броней ты правду молвил или только чтобы отделаться от Гуюка? – прихлёбывая горячий чай, спросил тысяцкий.
– Правду,– ответил Джучибер.– Думаю получше снарядить своих нукёров.
Есен-Бугэ только хмыкнул. Тридцать юшманов стоили очень, очень дорого. Лучше бы молодой нойон заказал на каждого воина по хорошему куяку из вываренной кожи, подбитой железными пластинами. Тогда бы доспехов хватило на три-четыре сотни воинов. Но воевода не стал спрашивать, чем будет расплачиваться Джучибер с мастерами. Он догадался, что ханская казна пока ещё оставалась в руках наследника Хайдара.
Есен-Бугэ видел, что его знатный гость пребывает в задумчивости, и больше не стал задавать вопросов. Старый воевода немало повидал на своём веку, ходя в походы, и научился ценить покой, когда можно вот так просто сидеть и думать о чём-то хорошем, держа в руках чашу с бодрящим напитком.
Ну, а на Джучибера действительно снизошло чувство спокойствия. Сомнения и неуверенность в собственных силах, появившиеся в глубинах его души после смерти отца, оставили его. Теперь, когда он столь удачно отбил табуны и выказал себя неплохим вождём, за ним могут пойти воины. И не только такие молодые как Богурчи, а даже такие как этот Есен-Бугэ, в чьей юрте он сейчас сидит. Оставалось только узнать: окажет ли ему поддержку хан орхай-менгулов?
Наконец, Джучибер встал и начал прощаться с хозяином. Одевшись, он вышел из юрты. Нукёры, заметив его появление, вскочили и стали собираться в дорогу. Молодой нойон хотел было попрощаться с Нейвой, но девушки нигде не было видно. Есен-Бугэ проводив его до коновязи, пожелал:
– Ну, удачи тебе. Да будет лёгким твой путь.
В ответ Джучибер склонил голову. Он легко вскочил в седло, подняв на прощание вверх правую руку, и направил коня к воинам. Все те, кто возвращался с ним в Баргу, были уже в сёдлах. Выезжая на дорогу, ведущую к станице, Джучибер не заметил, как через некоторое время от куреня отделился всадник и потихоньку поехал позади них.
В станице кипела обычная жизнь. Курились дымки очагов, в котлах булькало варево, деловито хозяйничали женщины, а между юртами бегали ребятишки. Встречные кланялись Джучиберу и приветствовали его. Правда, находились и такие, которые спешили убраться подальше с его глаз, не желая встречаться с сыном Хайдара. Но таких было немного.
Тунгкер в сопровождении десятка нукёров встретил Джучибера посреди майдана Барги. Увидев своего шурина, он подхлестнул коня.
– Здравствуй Джучибер! Ну, что бесауды? Отбили?
– И ты здравствуй Тунгкер! Всё хорошо. Табуны и скот отбили. Как Сузге? Что нового тут у вас?
– Всё хорошо. Вчера от хана орхай-менгулов прибыл посланец. Я поселил его в отдельной юрте рядом с нашей и велел ему дожидаться тебя. Остальных пришлось разместить в твоём курене.
– Правильно сделал,– похвалил его Джучибер. От полученной похвалы лицо юноши залил румянец. Они поехали рядом. Услышав о посланце, Джучиберу пришлось переменить своё решение пойти к оружейникам. Сначала следовало навестить гостя. Узнать с чем пожаловал, а уж только потом можно будет заняться остальными делами.
Джучибер глянул на солнце. Времени до заката должно хватить, чтобы он смог успеть посетить Чулуна и ещё двух других кузнецов. Прибыв в курень, он распорядился, чтобы коней отвели в другое место, ибо места у коновязей были заняты лошадьми, на которых приехали орхай-менгулы.
Посланец хана Бохорула сидел в отведённой ему юрте, когда к нему заглянул Джучибер. Это был пожилой, кряжистый, плосколицый человек с живыми умными глазами, короткой бородой и длинными вислыми усами. Его бритую голову увенчивал седой оселедец. На нём был обыкновенный простого покроя халат, подпоясанный широким боевым поясом из бычьей кожи, украшенный многочисленными бляхами. Каждая из них свидетельствовала об одержанной в поединке один на один победе.
Увидев многочисленные бляхи и подвески на его поясе, Джучибер понял, что перед ним не простой воин, а настоящий багатур, ханский ближник. Это подтверждал и палаш, лежащий рядом с воином в деревянных, обтянутых кожей ножнах. Рукоять оружия заканчивалась головой барса с маленькими синими камешками, вставленными в глаза зверя. Поистине оружие достойное самого хана.
Джучибер первым склонил голову в поклоне, уважая старшего, и поздоровался. Посланец Бохорула встал навстречу молодому нойону.
– Здравствуй сын Хайдара! – он шагнул к Джучиберу, и неожиданно, положив обе руки на его плечи, несколько мгновений вглядывался в его лицо.
– Я знавал твоего отца, да упокоится его душа в небесных кочевьях. Ты похож на него даже больше, чем твой брат, да пребудет и его душа с миром.
Орхай-менгул опустил голову и убрал руки с плеч Джучибера.
– Кто ты?
– Меня зовут Байрэ. Я прибыл к вам в Баргу от имени хана Бохорула.
Ого! Джучибера мгновенно насторожили слова «к вам в Баргу». Значит, Байрэ прислан не к нему лично, а приехал вообще ко всему племени коттеров.
– Как здоровье хана и его близких? – спросил он как ни в чём небывало.– Не было ли этой весной джута или мора в ваших кочевьях?
– Хвала вечному небу и хан, и его родичи здоровы и невредимы. Ну, а нашим табунам разве что сделается…
По его голосу Джучибер понял, что ханский посланец уже знает про набег бесаудов. Ладно, нынче об этом не мог слышать только глухой.
Они с Байрэ уселись у очага напротив друг друга. Посланец Бохорула повёл речь о том, что по всем приметам возможна война. Вот только с кем? Далеко на полдень зашевелились шестипалые ченжеры. Их империя пока что обратила внимание в сторону закатных земель. Сейчас они возвели новую крепость-халгу, пытаясь наложить свою тяжкую длань на караванные тропы ведущие на запад. Да заодно хотят окончательно отрезать степные племена от Тайгетара.
Или может быть придётся повернуть боевых коней на восход, встречь солнцу. Табгарский каган Темябек набирает силу. Вожди гуз-дадов уже пошли под его высокую руку, а их бек-хан Учжуху стал верным псом Темябека. Между табгарами и племенами коттеров и орхаев лежала давнишняя кровь, пролитая в битве у Длани Света и в многочисленных обоюдных набегах. Кто знает, не захочет ли мстительный Темябек испробовать свои силы в походе на своих соседях?
Вот потому-то Бохорул и готовит свою рать для войны, потихоньку подтягивая воинов. Если набеги и мелкие стычки не брать в счёт, то в степях слишком долго царили мир и спокойствие. Так бывает, когда идёт большая гроза. А теперь, после затишья, по всем приметам следовало ожидать большой войны.