рский барс!
До этого Джучиберу ни разу не доводилось встречать этого грозного хищника. Барс был немногим меньше тигра, но превосходил последнего быстротой и подвижностью, а его страшные клыки длинной в полторы ладони могли с лёгкостью пробить не только череп быка, но даже кольчугу.
Джучибер видел зверя, затаившегося на самой вершине утёса. Барс лежал на самом краю узкой скалы, высматривая сверху добычу. Его серая как у волка шерсть сливалась с камнем. Ветер тянул в сторону и, судя по всему, он не почуял появления охотника. Нойон бросил взгляд в сторону, пытаясь рассмотреть, что же привлекло на себя внимание зверя. Внизу, между деревьями промелькнул силуэт человека. Приглядевшись, Джучибер узнал шапку Мунгету.
Он мгновенно оценил грозившую тому опасность. Перехватив древко рогатины и выставив перед собой щит, Джучибер мелкими осторожными шажками стал подкрадываться к затаившемуся хищнику. Он старался не глядеть прямо на зверя, дабы тот не почувствовал его приближения.
Джучибер метнулся вперёд и ударил рогатиной в подставленный бок хищника, когда тот уже приготовился к прыжку. В боку зверя открылась широкая рана, из которой хлынул целый поток крови. Барс взревел от неожиданной боли, обнажая пасть, из которой торчали его страшные клыки. Удар, нанесённый коттером, был силён, но не смог уложить зверя. Древко рогатины сломалось под тяжестью огромной кошки, когда барс обернулся и с утробным рыком бросился на Джучибера.
Теперь только смерть могла остановить разъярённого «хозяина гор и лесов». Джучибер хладнокровно выставил вперёд свой щит, а пальцами правой руки крепко стиснул рукоять длинного ножа. В следующее мгновение барс налетел на выставленный недрогнувшей рукой щит, опрокинув человека наземь. Уже падая, Джучибер со всего размаху всадил клинок в белоснежное брюхо зверя.
Удар о землю был настолько силён, что выбил из груди дух, а в глазах поплыли мутные разноцветные круги. Уже слабеющей рукой, из последних сил, он ещё раз вонзил нож в навалившуюся на него тушу, и только потом осознал, что зверь лежит неподвижно.
Всё было кончено. В голове Джучибера мелькнула нелепая мысль о том, что хорошо здесь место ровное: нет камней или коряг, иначе он бы непременно сломал себе спину. Почему-то было больно дышать, а в левой ноге ощущалось жжение. Он закрыл глаза, пытаясь расслабиться и унять сердцебиение.
– Джучибер! Нойон Джучибер! – он услышал чей-то громкий взволнованный голос, звавший его по имени, а затем давившая сверху тяжесть исчезла. Джучибер открыл глаза. Над ним склонилось бледное от волнения лицо Мунгету.
– Жив!? Хвала Небесной Прародительнице, жив!
– Дай пить,– прошептал Джучибер, приходя в себя. Тут же у его пересохших губ оказалась горловина бурдюка.
Осторожно придерживая, Мунгету помог ему приподняться и сесть. Сам он стоял рядом, несколько растерянно переводя взгляд, то на Джучибера, то на лежащего барса.
– Как же ты решился на такое? – покачивая головой, спросил он.
– Ничего,– слабо улыбнувшись, ответил Джучибер.– Я добрался до него раньше, чем он до тебя. Все целы, а это главное.
Из-за деревьев появился всадник. Это был Кайдан. Следом за ним к месту схватки спешили остальные охотники. Каждый вновь прибывший останавливался, чтобы посмотреть поверженного Джучибером зверя. Разглядывая грозного хищника, люди качали головами и восхищённо цокали языками.
Щит Джучибера, принявший на себя удар клыков и когтей хищника и спасший ему жизнь превратился в лохмотья из кожи и дерева. Сам он отделался немногочисленными ушибами и ссадинами. Лишь на бедре, где напоследок зверь рванул его задними когтями, была рваная рана, но Кайдан сумел быстро остановить кровь и наложил повязку. После этого Джучибера посадили в седло и Мунгету, взяв коня под уздцы, осторожно повёл его шагом.
Всю дорогу Джучибер стойко переносил боль от ран. Его качало от слабости, но чувство победы придавало сил, заставляя прямо держаться в седле. Он слышал позади себя восхищённые голоса людей, обсуждавших произошедшее. Лишь одно было немного досадно. Поездка в станицу Волчьей Пади откладывалась на неопределённое время, но он не знал, к чему приведёт эта задержка.
Глава 8
Большая, крытая крашеными войлоками, юрта нойона Суджука стояла возле самого земляного вала, опоясывающего Баргу. Рядом с ней находились четыре юрты поменьше, в которых жили его нукёры и слуги. Два больших бревенчатых амбара с земляной крышей вырастали из крепостного вала позади юрты нойона. Это всё, что составляло его курень внутри станицы.
На самом деле, Суджук был одним из самых богатых людей в улусе коттеров. Говорили, что его богатство своими размерами не уступало даже ханской казне. Кроме собственного куреня в Барге, в подчинении нойона находилось ещё четыре других, кочующих по степи, которыми управляли его родичи и доверенные нукёры. Три с половиной тысячи пастухов пасли стада скота и табуны. Суджуку же принадлежал и табун почти в сотню боевых коней – дахиранов. В отличие от большинства нойонов Суджук не гнушался торговлей. Треть всех шкур и мехов на майдан Барги поставляли люди нойона, перекупая их у тугрских гейров.
Известие о кончине старого хана Суджук воспринял с большим облегчением. Он никогда открыто не враждовал с покойным властителем коттеров, но между ним и Хайдаром не было особой приязни.
Разлад с родом Хайдара начался ещё с тех времён, когда молодой Бегтер стал ханом вместо отца. Дело было в том, что каждая семья коттеров держала в своей юрте кота или кошку, которые служили живым воплощением Прародительницы и считались хранителями домашнего очага, а также оберегали хозяев от сглаза и порчи.
Причиной же ссоры Суджука и Бегтера послужил кот последнего. Однажды он забрался через дымогон в юрту нойона, где славно попировал сливками и сметаной, приготовленными для угощения гостей. Будь на месте Суджука кто-либо другой из коттеров, он только бы посмеялся проделке кота. В крайнем случае, потерпевший обратился бы к хозяину с просьбой возместить причинённый ущерб.
Но, застигнутый на месте преступления кот, прежде чем успел сбежать, был здорово отлуплен плетью, после чего был вышвырнут вон. Возможно, такое оскорбление хранителя очага, пусть и чужого, и сошло бы Суджуку с рук, если бы кот принадлежал кому-нибудь другому, а не самому хану.
Поэтому случаю Суджуку пришлось дать объяснение хану, который потребовал возмещения за понесённый урон своей чести. Гордому нойону пришлось в присутствии трёх шаманов при многочисленных свидетелях просить прощения у Бегтера, а затем преподнести ему дар в виде двух объезженных жеребцов-дахиранов и трёх выделанных кож скиппера.
Суджук посчитал, что молодой хан нанёс ему незаслуженную обиду, которую он был вынужден проглотить. Слишком уж силён был Бегтер, находясь на вершине своей славы. Однако ему вскоре представился случай отомстить молодому хану.
Когда разыгралась неравная битва с ченжерами на Эрдыше, то Суджук был одним из первых, кто увёл своих воинов прочь, не оказав помощи Бегтеру и его дружине. Но и тут он поступил хитро. Вместо того чтобы просто уйти, он заставил своих нукёров переправиться на другой берег реки гораздо ниже по течению от того места, где произошел роковой бой. Впоследствии никто не смог упрекнуть нойона, в том, что он и его люди бросили своих соплеменников в беде. Нет. Они искали брод и потому пришли на помощь слишком поздно.
Сейчас нойон Суджук сидел в своей юрте у очага и пил хмельную архи, закусывая вареным мясом. Перед ним стояла большая деревянная миса доверху наполненная бараниной, возле которой возвышалась горка румяных лепёшек из ячменного теста. Жуя нежное мясо молодого барашка, нойон размышлял о будущем.
Ему было над чем подумать. Суджук понимал, что власть Бегтера и Хайдара зиждилась не только в поддержке безродных пастухов, но и в превосходстве богатств над остальными нойонами. Почти все свободные кузнецы и ковали были под рукой хана. Они обеспечивали ханских нукёров и ополчение племени необходимым оружием и снаряжением.
Бегтер стал первым из ханов, что нарушил дедовский обычай и стал кормить и снаряжать не только свою дружину, но и ополчение племени самостоятельно. До этого ханы лишь только возглавляли ополчение племени, которое выставляли они – родовые нойоны. Старый Хайдар продолжил его дело, обещая молодым воинам из куреней Далха-Кота всяческие блага на ханской службе за счёт их же родовых нойонов и старейшин. Кроме тысячи двухсот своих нукёров, он завёл ещё почти восемь тысяч воинов племенного ополчения, которые только числились в своих родах, но непосредственно зависели от хана и его казны.
Конечно, Джучибер как наследник Хайдара, получит многое, в том числе и казну, но не всё. Ибо общую казну в основном пополняют они – нойоны и старейшины племени. Много ли возьмёшь со свободного пастуха или табунщика? Шкуры, да мясо. Может быть, ещё меха от удачной охоты. Нет! Старейшины и родовые нойоны – вот кто основа улуса!
До Суджука дошёл слух, что Сурга-Огул первый из нойонов, что опосля смерти Хайдара не дал общей дани. А почему он, убелённый сединами нойон более высокого рода, должен кормить и снаряжать воинов ополчения, которые всё равно подчиняются хану?! Хана теперь нет. Конечно, остался только его наследник – Джучибер. Ну, да и кто он такой, этот Джучибер?! Пока войсковой съезд не утвердил его ханом, то он такой же нойон, как и все…
Размышляя, Суджук не забывал закусывать архи, и с удовольствием смаковал каждый кусок. Донёсшийся до его слуха топот копыт и ржание лошадей снаружи отвлекли его от дум и такого приятного занятия, как неторопливое насыщение утробы. Нойон искоса взглянул на стену юрты, где висело оружие. Времена нынче стали тревожные. Но он не бросил еду, ибо был уверен в своих нукёрах, бдительно охранявших покой своего хозяина.
– Высокородный нойон Арвед,– раздался из-за порога хриплый бас караульного.
– А-а, это ты Арвед,– просипел Суджук, отбрасывая от себя обглоданную баранью кость, и раскидывая в приветствии руки.– Здравствуй, проходи, будь моим гостем. Здоров ли ты и твои родичи?