[1]Черби – хранитель ханской тамги-печати у коттеров.
[2]Дахиран – редкая порода лошадей, отличающаяся от обычных коней чёрно-белым окрасом и наличием двух длинных верхних клыков.
Глава 2
Капище Рыси-Прародительницы находилось на закатном склоне священной горы Тенгри-Кот, чей острый пик устремлялся в самое небо. От самого подножия до середины склона гора была покрыта густым кедрачом, который укрывал подступы к капищу. В него вела довольно широкая, очищенная от камней, тропа, которая шла от окраин Барги наверх до самого входа.
Само святилище было обнесено валом, в основании которого лежали большие грубо отёсанные гранитные валуны. Наверху высился частокол из заострённых сосновых брёвен. Многие из них были увенчаны черепами животных. Широкий двор был выложен грубо отёсанными булыжниками.
Там стояло восемь изображений, символизирующих различные воплощения небесной Прародительницы коттеров, искусно вырезанные из дерева и покрытые тонкими серебряными и золотыми пластинами. Они располагались с обеих сторон от входа напротив друг друга. Девятый, главный кумир, стоял прямо напротив входа в само святилище, которое наполовину скрывалось в склоне горы.
Возле каждого из изваяний был установлен каменный жертвенник. При капище Рыси всегда находился кто-нибудь из шаманов. Одни приходили сюда, дабы попытаться познать истину, другие, чтобы встретиться для обмена опытом в приготовлении зелий и целебных снадобий. Третьи, в основном молодые, ничем не проявившие себя шаманы, некоторое время обитали возле святилища, рассчитывая на подаяния, которое приносили пришедшие поклониться Великой Прародительнице. Они же в основном и следили за состоянием священных мест.
Все шаманы-служители Рыси делились на три большие группы: знахарей, ведунов и шаманов боя. У каждой из них был свой покровитель. Знахари и шаманы, которых было большинство, почитали Буркэ-Кота и духов предков.
Ведунами называли тех, кто не только умел лечить, но взыскивал истины, пытаясь понять тайны мироустройства. Они занимались гаданием и предсказыванием будущего. В основном это были отшельники и бродяги. Им покровительствовал владыка неба – Тенгри-Кот.
Ну, а покровителями боевых шаманов были бог войны Далха-Кот и духи ветров. Настоящих шаманов боя было совсем мало, хотя к ним также относили кузнецов-оружейников и ковалей, ибо это Далха-Кот дал людям огонь и научил их ковать железо.
К немалому сожалению, среди шаманов иногда находились отщепенцы, которые использовали свои способности и знания во вред остальным людям. Это были колдуны – ядачи. Правда, их насчитывалось считанные единицы, но пакостей они приносили немало. Ядачи преследовали и уничтожали все, кто только мог.
Естественно, что кроме шаманов при святилище жили кошки. Вообще-то, на священной горе запрещалось подымать руку, на любое воплощение божественной Прародительницы. Две зимы назад тугрский барс, задравший насмерть двух пастухов и устроивший небывалую среди скота резню, был загнан на гору, где просидел целый месяц, наводя страх на обитателей святилища.
В конце концов, Мутулган-багатур и несколько опытных воинов уходили хищного зверя, когда он спустился вниз за очередной жертвой. Сейчас в лесу окружавшем святилище с прошлой зимы жили две рыси, неведомо как очутившиеся здесь. Но оба хищника не докучали людям, довольствуясь дичью, водившейся в зарослях на отрогах священной горы.
В капище Небесной Рыси запрещалось входить с оружием. Только избранный всеобщим курултаем коттеров хан мог войти сюда вооружённым, и больше никто. Посохи и колотушки шаманов в счёт не шли, хотя в умелых руках они превращались в грозное оружие.
Сегодня здесь было полно народу, ибо, прежде чем отнести тело Хайдара на погребальный костёр, служители Рыси должны были совершить священный обряд провожания души, дабы она без помех отошла в мир иной.
Зугбир пришёл в капище из ханского куреня ещё до рассвета, пока сюда не собрался народ. Чтобы остаться незамеченным местными обитателями, он использовал краткое заклинание отвода глаз. Оно развеялось, как только шаман пробрался на облюбованное им место. Он не хотел, чтобы кто-нибудь заметил его присутствие на капище и потому укрылся подальше от посторонних взоров.
Сейчас Зугбир стоял за стволом огромного кедра, росшего сбоку от храма, и наблюдал за обрядом провожания души, проводимого над телом Хайдара. Дереву было, по меньшей мере, добрая сотня лет. Раскидистые, усеянные вечнозелёными иголками, лапы кедра скрывали старого шамана, одновременно не мешая ему видеть всех и вся.
Тело хана покоилось на дощатом, убранным белым войлоком, большом погребальном щите, расположенном посреди двора. Вокруг щита, с четырёх сторон света, находилось по два шамана, которые поочерёдно произносили молитвы за упокой души покойного. Девятый, возглавлявший обряд «провожания души», стоял у главного изображения небесной Рыси-Прародительницы. Это был один из старших шаманов-целителей по имени Эренцен.
Толпа нойонов родов, старейшин племени и багатуров широким полукругом охватывала место проведения обряда. На похороны Хайдара съехались представители всех коттерских родов. Кроме живущих на землях возле Барги харалудов и хаберхедов, прибыли старейшины и нойоны наянкинов, бунидов, чинкинов, хонгхатанов, ораноров, каядов и буниятов.
Впереди всех стоял сын усопшего – Джучибер. Рядом с ним застыла Сузге, чью руку сжимал молодой муж – нойон таурменов Тунгкер. Несмотря на то, что он был иноплеменником, его допустили сюда, так как он являлся зятем умершего. Тут же находились военачальники и близкие друзья покойного хана.
Зугбир по очереди разглядывал присутствующих.
– Ишь, вырядились, словно у них великий праздник,– пробурчал шаман, глядя на старейшин и нойонов, стоящих со скорбными лицами.
Будучи ведуном, старый шаман умел не только читать скрытое в сердцах людей, но и предвидеть будущее. Да-а, вряд ли Джучибер несмотря на все его достоинства, сможет сейчас удержать поводья власти и вскарабкаться на место отца. Он слишком молод по сравнению с другими старейшинами и нойонами. В своё время Хайдар железной рукой, не убоясь пролития крови, жестоко взял власть. Но тогда его поддерживало большинство. Сумеет ли ныне его наследник обеспечить себе столь необходимую поддержку на будущем курултае?
Взор шамана скользил по лицам собравшихся. Вон стоит нойон харалудов Арвед, один из дальних родственников покойного Хайдара. Не будь он таким честолюбцем, то возможно и если бы не сумел сам стать ханом, то мог бы занять первое место среди остальных нойонов. Умён и хитёр нойон харалудов. Рядом с ним стоит старейшина Укэту. Тоже мечтает возвыситься, но врождённые заносчивость и гордыня мешают его устремлениям, ибо многие недолюбливали его за это.
Ну, а на шаг впереди всех, невольно притягивая взоры, как всегда, стоял гордый и независимый нойон наянкинов – Кранчар. Конечно, ведь он один из героев битвы у Длани Света. Если не считать ханское ополчение, то Кранчар был самым сильным среди остальных старейшин и нойонов.
Ещё бы! По его мановению в седло могут сесть сразу четыре тысячи нукёров. Не зря же старый Хайдар выдал свою дочь за сына таурменского хана. Улус ханского зятя с восхода охватывал кочевья наянкинов, и Кранчар с его сородичами всегда находился бы между молотом и наковальней.
Но Зугбир знал, что Кранчар не метил на ханское место. Нойон наянкинов был прямодушен и не слишком любил принимать решения или брать на себя ответственность за других людей.
Толстый нойон Сурга-Огул стоял отдельно от всех. Несмотря на его благочестивое выражение лица, по незримому свечению духовной тени, исходящему от него, Зугбир видел, как мятущиеся мысли переполняют душу нойона. Этот доволен смертью Хайдара, но косые опасливые взгляды, которые он бросал на Джучибера, красноречиво говорили о том, что Сурга боится и не хочет перехода власти в руки последнего. Среди остальных можно было выделить нойонов Чуюна, Гильчира и Бартан-нойона, старейшин Белтугая, Буянту, Калгана, Витутера, Тугучака, Гуюка, Элдекэра и Биликту.
Зугбир отметил отсутствие на похоронах нойона Суджука. Наверняка, как всегда, сказался больным. Ох, не любит показываться на глаза всем остальным Суджук-нойон. Вечно сидит в своей юрте, словно паук в своём гнезде.
Не было и нойона бесаудов Пайкана. Ну, про этого всё ясно. Пайкан всегда враждовал с родом Хайдара, и если бы не смерть старого хана, то кто его знает, что бы произошло? Глядь – и на следующий год у бесаудов был бы новый нойон, а то и вообще всем родом перешли бы под ханскую руку. Своих-то старейшин слышно Пайкан всех извёл.
Наконец, бубны умолкли, и обряд провожания души закончился. Восемь могучих багатуров подошли с двух сторон к щиту, на котором покоилось тело усопшего, и, подняв его себе на плечи, направились к выходу из капища. Впереди них шли девять шаманов. Шествие замыкали старейшины племени, родственники и друзья покойного хана. Сейчас все направлялись к месту, где хан Хайдар должен был обрести последнее успокоение.
У подножия Тенгри-Кота недалеко от Барги тянулся ряд высоких курганов, где покоились ханы и славные багатуры племени коттеров. Сегодня вся степь возле них была заполнена народом. Люди пришли проводить в последний путь своего вождя и славного багатура, ибо воистину Хайдар заслуживал такой чести. В первых рядах стояли воины, над которыми реяли войсковые знамёна-туги и бунчуки родов. Вольный степной ветер трепал конские хвосты, украшавшие боевые стяги и навершия воинских шлемов. Позади них теснились родичи, сыновья и простолюдины.
Недалеко от кургана, насыпанного над могилой старшего сына Хайдара Бегтера, была возведена огромная крада из поленьев и брёвен. На вершину погребального костра вёл всход, по которому багатуры пронесли щит с телом покойного хана. Следом за ними провели двух коней, чьи души должны были послужить своему хозяину и господину в небесных кочевьях Рыси-Прародительницы.
Многие из собравшихся, пришли на погребение не с пустыми руками. Покойный не будет знать недостатка в еде на небесах – земля у подножия громадной поленницы пропиталась жертвенной кровью, а туши заколотых быков и овец опоясали погребальный костёр кровавым валом.