Позже Горилла спросил:
— А ты думал, что я вернусь?
Морг смотрел в другую сторону.
— Ты и не уходил. Давай считать, что никогда не уходил, ладно?
— Я думал, что ты погиб, ты знаешь об этом?
— Кокарда тоже так считала. А знаешь, по-моему, она обрадовалась, что я оказался жив. Впрочем, теперь она уже стала такой, как всегда.
— Она не такая уж плохая, — сказал Горилла. — Возможно, все мы не так уж плохи. Только когда Старик рассказывал о старых добрых временах, мне начинало казаться, что мы только и делаем, что ругаемся.
— Мы действительно все время ругались. Боюсь, Старик помнит только самое хорошее.
— Ты задумывался когда-нибудь, сколько ему лет? — спросил Горилла. Сколько же ему должно быть, если он все это помнит?
— Память у него хорошая, — согласился Морг, воздерживаясь от упоминания о своих подозрениях по поводу Стариковой фантазии.
5
Вечера вокруг костра стали теперь тихими, почти нудными. Лежа или сидя на полу, члены маленькой группы вглядывались в тлеющие угли, изредка переговариваясь. Лишенные рассказов Старика, которые прежде давали пищу их воображению, люди сделались скучными и вялыми. Наступило время, когда Лап было мало, и иногда по утрам Горилла с трудом находил в себе силы, чтобы влезть в пальто и перчатки и выбраться наружу, к ожидающей его снежной лодке. Вечерами, когда он возвращался, усталый и с пустыми руками, даже у Кокарды не хватало духу его попрекать.
— Сейчас, когда тихо, опаснее всего, — высказался однажды вечером Морг, потягивая «Тио Пепе» из бутылки, которую обнаружил в расколотом на щепки письменном столе.
Кокарда проглотила приманку.
— Наоборот, сейчас безопасно. Ловцы мяса уже давно не показываются.
— Они просто выжидают. А сейчас они голодные, потому что Лапы ушли на юг. — Морг преувеличенно вздрогнул и указал наверх. — Что это?
— Где? — Горилла, в одежде, от которой шел пар, уже был на ногах.
— Там, наверху. Чье-то лицо заглянуло в дыру на крыше!
Прутик тоже вскочил на ноги.
— О Боже, я видел его. Огромное, чудовищное! С красными глазами!
Кокарда, уже на полпути к спуску в кладовку, волокла свою постель.
— Я ухожу отсюда. Если вы думаете, что я буду сидеть и ждать, пока меня съедят заживо, вы сошли с ума. Прутик, идем, если ты еще не растерял остатки соображения.
— Иду!
Горилла выстрелил в направлении отверстия. Вниз посыпались пыль и дохлые насекомые.
— Постой, Горилла, — заговорил Морг, продолжая лежать. — Подожди. Я ошибся. Извини меня. Это могло случиться с кем угодно.
— То есть наверху никого не было?
— Нет, конечно. — Морг осторожно рыгнул, вытер рот тыльной стороной ладони. — Но могло быть. Об этом я вам и говорю. Было время, когда нас не застали бы врасплох.
Снизу появилась разъяренная Кокарда.
— Мог бы подумать, прежде чем так меня пугать, бездельник несчастный!
— Наверное, ты прав, Морг.
— Я уверен, что видел что-то такое.
— Так как же, Горилла? Если мы собираемся здесь оставаться, надо начинать укреплять оборону прямо сейчас.
— Совершенно верно, Морг. — Кокарда по своему обыкновению мгновенно переметнулась в другой лагерь. — Разумеется, Горилла должен был об этом подумать, но он уже никуда не годится. Защищать женщин — ваше мужское дело. Так поступали в старину пещерные люди, мне Старик рассказывал.
— Он и это помнит?
— Он описывал все так хорошо, будто помнил. У них были костры у входа, чтобы отгонять львов и волков, так он говорил. И еще они наваливали снаружи камни, чтобы сделать проход узким, так что лев или слон не могли пролезть.
— Когда же он это рассказывал? — спросил Прутик.
— Ну, ты же не всегда жил здесь, любовничек…
Компания снова стала беззаботной; Кокарда и Прутик растянулись на полу. Горилла прислонил винтовку к стене и присоединился к ним. Морг смотрел на них и посмеивался, вспоминая, какое выражение было на лице у Прутика, когда тот вообразил себе, что видит лицо в отверстии. Голос Кокарды продолжал монотонно излагать байку о доисторических людях, и в колокольне было, как раньше, когда Старик рассказывал свои истории.
Удивительно, как живо Кокарда говорит, думал Морг, будто она побывала там сама — в первобытной пещере, где перед входом трепетал огонь, а вокруг него играли одетые в шкуры дети. А потом возвращались мужчины, и темнота сгущалась. Охота было успешной. Вождь Йок принес оленя, перекинутого через плечо, и сбросил его на траву; туша упала с глухим стуком, голова качнулась в сторону, все еще открытые глаза отразили блеск костра…
Морг встряхнулся. Он находился в колокольне, и Кокарда рассказывала историю. Как-то вышло, что о его предложении укрепить их крепость забыли. Мрог вздохнул. Так часто случалось.
Он откинулся назад, закрыл глаза и продолжал слушать Кокарду.
— Хорошо у меня получилось, верно, Прутик?
— Ты была просто великолепна. Прямо будто Старик вернулся обратно.
— Но ведь у меня получается лучше, чем у Старика, так ведь?
— Сейчас покажу, что у тебя получается лучше.
— Ой, ради Бога, отвяжись от меня, животное. — Кокарда высвободилась и зашагала дальше по коридору, таща за собой сани. Прутик с лампой поспешил за ней; ее тень нелепо плясала на стене.
— Хорошо Морг придумал, верно?
— Чего придумал?
— Насчет того, чтобы укрепить нашу оборону.
Они укладывали консервы на сани: тушенку, спагетти в сырном соусе, собачий корм «Дружок с родословной», спаржу.
— Что ты, собственно, имеешь в виду? Укрепить оборону? Что ты понимаешь в обороне? Как ты собираешься к этому приступить? С чего начнешь?
— Морг должен в этом разбираться. И Горилла тоже.
— Присядь-ка и послушай, что я тебе скажу, Прутик. Слушай внимательно. Не так давно Горилла ушел и бросил нас. Он взял бы с собой Морга, если бы не считал его мертвым. В моральном смысле они ушли оба. Отвалили в туманную даль и бросили нас умирать с голоду. Правильно?
Прутик ковырял яркую этикетку на банке с консервированной кукурузой. На этикетке была картинка: девушка, идущая по полю, хрупкая блондинка в короткой юбке, развевающейся вокруг длинных, красивой формы ног. Прутик старался избежать сравнений, но не мог не думать, что девушка не слишком похожа на Кокарду. Неудивительно, что Старик говорил, будто в прежние времена все было красивым.
— Правильно, — автоматически согласился он.
— А что они однажды уже сделали, сделают и еще раз. Ну да, теперь Морг говорит об обороне, о том, как защитить нас от ловцов мяса. Но я говорю тебе, Прутик: это все для отвода глаз. Ясно, они займутся защитой. Что-то надо делать… Мы не можем вечно сидеть на задницах, даже Морг это понимает. Значит, они соорудят огневую позицию, или как там это называется. Но все это время — запомни, Прутик, — все это время они будут строить планы, как бы удрать. Поэтому я хочу, чтобы ты за ними следил. И прислушивался. И как только что-нибудь услышишь, сразу говори мне, ясно?
— Ясно.
Прутик потихоньку отлепил этикетку и сунул ее в карман.
— Так как же насчет этого дела, Горилла? — Морг с тревогой глядел на своего вождя.
— Ты о галерее?
Морг вздохнул с облегчением: Горилла помнил.
— Да. Видишь ли, у меня есть идея. Пару недель назад я был в туннеле, копая, чтобы найти… Ну, в общем, я там копал и нашел место позади скобяного магазина. Лед там все здорово продавил и много добра завалил, но добраться до него все еще можно. С помощью пары шашек динамита, пожалуй.
— Какое там добро?
— Лес, целые кучи досок. Хватит, чтобы построить галерею под крышей, и еще полно останется на топливо. Ты вроде беспокоился насчет топлива, торопливо сказал Морг. — И в магазине полно инструментов и прочего.
— Когда тебе угодно. Морг.
— То есть можно начинать?
Кокарда и Прутик были в туннелях. Горилла кинул в перевернутый колокол ножку от стула; пламя затрещало и смолкло.
— Знаешь, я никогда не предвидел такого. Морг, — произнес Горилла с отсутствующим выражением лица. — Все было черным. Не белым, как снег, а черным, а деревья были похожими на руки. На руки Старика, когда он, бывало, ловил меня за рукав в темноте. Это вовсе не похоже на то, о чем он рассказывал. — Горилла содрогнулся. — Я не хочу никому об этом рассказывать. Морг, но они достали меня, эти черные земли. Я теперь не знаю, что и думать. Все размышляю, какой во всем этом толк. Раньше я считал, что стоит добраться до места, где нет снега, и все будет хорошо. Ради этого я все время работал. А сейчас… Я там был и пришел обратно. И не осталось больше ничего. Разве что опять идти туда…
Морг долго молчал, с невысказанной любовью и сочувствием глядя на Гориллу, уставившегося на огонь. Наконец с дружеским участием он сказал:
— Когда чувствуешь такое, самое лучшее — заняться каким-нибудь делом. Например, когда кончается выпивка. Просто продолжай работать, и окажется, что всякая самая простая вещь имеет смысл. Любая глупость — пусть даже загнать гвоздь в доску. Через какое-то время начинаешь работать старательно, вместо того чтобы просто лупить безо всякого смысла, как если бы ты безнадежно старался доделать себе гроб перед смертью.
Горилла коротко рассмеялся, и Морг немного успокоился.
— Извини, Морг, я больше не буду говорить тебе такие вещи. Я согласен с тобой, нам следует заняться укреплением нашего жилья от нападений. Прямо сейчас и начнем.
Морга посетила неожиданная мысль:
— И еще одно, послушай…
— Да?
— В конце концов, нам придется уходить отсюда. Мы уже говорили об этом раньше, и так оно и есть, куда бы мы ни собрались, в черные земли или еще куда. Когда-нибудь еда кончится. Однажды мы начнем новый пробивать туннель, и будем копать и копать. — Морг вновь пережил свой недавний кошмар. — И ничего не будет в конце. Ни нового магазина, ни домов, ничего, только лед. Вселенная без конца. Аминь. — Морг повторил одну из поговорок Старика, которую никогда до конца не понимал.