Александр помог Александру собрать в живот прошлое и будущее. Затем они вырыли ямку в совести, собрали туда прах вампира, закопали ямку и отметили место звездочкой.
Взрослый плюнул на шеи своих создателей, замазал их раны слюной и снова вдохнул в мать с отцом жизнь. Ему была неприятна сама мысль, что он кому-то будет обязан.
— Счастливо, парень, — сказал он самому себе и ушел.
— Иди к черту, шут гороховый, — ответил Александр и уснул сладчайшим сном, раскинув пухлые ручки, как младенец.
— Мамочка, — сказал следующим утром Александр, прихлебывая какао, — буна диминяца[7]! Как вкусно! Я готов выпить целое цукало[8] какао и съесть целую оку[9] блинчиков.
Мать сердито засопела, а отец стукнул кулаком по столу и строго сказал:
— Воспитанные люди не болтают за завтраком, а едят молча!
ДОРОГА В ГОРУ И ПОД ГОРУ — ОДНА И ТА ЖЕ
Они шли по узкой тропинке в гору. Группа состояла из десяти человек разных профессий, возраста и темперамента. Впереди шел Жених — молодой человек с античным профилем и в штормовке бывалого туриста. Рядом с ним — сестра Александра, крашеная блондинка с едва тронутыми помадой губами. За ними шагала Мать Жениха — полная пожилая женщина с усиками над верхней губой и капелькой пота на них. Она с трудом переставляла ноги и отдувалась, как отдуваются старики, когда делают что-то, что им уже не под силу. Чуть приотстав, шел Отец, чиновник с желтоватым лицом — такой цвет говорит о проблемах с пищеварением. Следом шагали несколько человек, принадлежавших к кругу близких друзей: веселые молодые люди со здоровым, земным чувством юмора.
Последним брел Александр, и черные мысли держали совет в его душе.
Группа направлялась к домику Жениха. Как известно, каждый час, проведенный в горах на воздухе и солнце, удлиняет жизнь на неделю.
С точки зрения сестры, присутствие Александра было совершенно необязательно. Более того — оно было ей навязано. Когда она сообщила матери и отцу, куда и с кем идет, они многозначительно переглянулись и отпустили ее только при условии, что она возьмет с собой младшего брата. Аргумент был железным: ребенку необходимы солнце и чистый горный воздух. Александра одели в матросский костюмчик — в нем он смотрелся особенно трогательно, — и наказали вести себя, как подобает воспитанному ребенку (самый верный способ испортить настроение), а потом долго махали в окно, как будто расставались с ним навсегда.
Перед выходом из дома сестра по секрету сказала Александру, что если он будет паинькой (это означало: если он будет помалкивать, не путаться под ногами, а еще лучше — наденет шапку-невидимку), то получит подарок. Александр еле удержался от смеха. Но сестра, которая с некоторых пор стала очень чувствительна, поняла свою ошибку и поспешила добавить, что подарок будет не от нее, а от него.
Совсем другое дело. Теперь можно вести разговор.
До домика оставалось полкилометра. Молодые люди галдели, подбадривая друг друга — впрочем, не подбадривая, а скорее беззлобно поддразнивая: «Давай, прибавь газу!» Так ведут себя люди, которые испытывают друг к другу симпатию по простой причине, что они вместе заняты одним и тем же делом.
Появление гнома не стало для Александра неожиданностью. Александр скорее бы удивился, если бы не увидел его — в стороне от дороги, где плотно росли молодые сосны, гном кривлялся и строил рожи, как это делают все садовые гномы на свете. На голове у него был длинный зеленый колпак с бубенцом. Касаясь земли, бубенец издавал короткий резкий звон; Александр подумал, что гному не стоит поднимать столько шума. Хотя какая разница: никто, кроме Александра, все равно ничего не слышал.
Гном перебегал от дерева к дереву и яростно размахивал руками, пытаясь привлечь внимание Александра. Поскольку он смотрел на него, а не себе под ноги — из чего можно было понять, что в горах он бывает нечасто, — он часто спотыкался и падал, пока не разбил свой длинный нос. В сотне метров от домика гном отстал от группы. Александр увидел, как он исчез за каким-то поросшим мхом камнем.
Эта встреча вернула ему душевное равновесие.
В домике было тепло и пахло липой. На самом деле пахло липовым чаем: веселые и загорелые молодые люди пили его шумно и с удовольствием: липовый чай в домике в горах — в этом был свой шик.
Вскоре Мать и сестра Александра подали обед: шкворчащие баварские колбаски с жареной картошкой. Для желающих было даже несколько бутылок светлого пива. За длинным столом сидели Отец и Мать, напротив них — Жених и сестра. Остальные расположились по обе стороны от них.
Они вели непринужденную беседу; ее тон был по-отечески назидательным с одной стороны и по-молодежному дерзким с другой.
Александр съел свою порцию с аппетитом, какой всегда возникает от чистого горного воздуха, вытер рот салфеткой, лежавшей рядом с тарелкой, скомкал салфетку и аккуратно положил между вилкой и ножом. Потом вежливо улыбнулся пожилой женщине с усиками — она ела без всякого аппетита — и расставил локти так, чтобы мешать соседке слева и Жениху, сидевшему справа.
— Англичане, — заметила женщина с усиками, — заставляют детей за столом держать под мышками книги, чтобы они привыкали сидеть, прижав локти к бокам.
И она одарила сестру широкой улыбкой. Шире, чем Русский проспект в Софии.
На щеках сестры вспыхнули два ярких пятна, и Александр отметил, что с румянцем и светлыми волосами она некрасива.
— Мои родители, — начал он тем же светским тоном, — заставляли мою сестру держать во рту горячую картошку, чтобы она научилась правильно произносить английские согласные «ти» и «эйч».
— Ваш братик такой умница! — сказала, сюсюкая, соседка слева и погладила Александра по голове.
Беда не родиться милым малышом влечет за собой другую беду — приходится быть умницей.
Соседка Александра была самой красивой девушкой в компании. Александр заметил ее сразу. Она была на две с половиной головы выше него, смуглая, с точеными скулами и тяжелыми черными как смоль волосами, которые спускались до талии и придавали ее фигуре болезненную хрупкость.
С самого начала Александр заметил, что она и Жених тайно обмениваются быстрыми взглядами, при которых его глаза стекленели, а на ее скулах появлялся нездоровый румянец.
После обеда Жених жестом поманил Александра к себе. Тот послушно подошел. Жених отвел его к шкафу, открыл ящик и велел ему закрыть глаза. Считай до десяти, сказал он. Не успел Александр дойти до пятого нехорошего слова, которому его научил Митко, как Жених разрешил смотреть.
— «Кольт», девять миллиметров, — торжественно объявил он, — верный друг ковбоя! — и нажал на курок.
Струйка воды потекла по очкам Александра. Подарок был что надо. Александр поблагодарил Жениха и положил пистолет в карман курточки.
За столом молодежь, мужчина с желтоватым лицом и женщина с усиками играли в карты. Девушки хихикали, прикрывая рты, их глаза блестели, взгляды увязали во взглядах юношей.
Уже два часа Александр не шевелясь сидел на табуретке в углу, положив руки на колени. Он мог сидеть так еще долго, уставившись в окно невидящими глазами. Его разум был не здесь.
Его заметила девушка с точеными скулами.
— Одного кавалера не хватает! — воскликнула она с притворным возмущением. — Я хочу, чтобы этот умненький мальчик был моим кавалером! — она подмигнула Жениху, который тут же пригласил Александра сесть за стол.
Зазвучал веселый смех, кто-то потрепал Александра по щеке, кто-то погладил по голове, кто-то снова сказал сестре: «Какой умница ваш братик!»
Александр почувствовал, как в его глазах вспыхнули желтые искры. Чтобы никто их не увидел, он опустил голову и, глядя в пол, подошел к столу. Это восприняли как застенчивость.
— Не стесняйся, — весело сказал Жених, — любовь — сладкая штука! — он повернулся античным профилем к сестре, улыбнулся, сверкнув белыми зубами, легонько толкнул ее локтем и добавил: — Правда ведь?
— К сожалению, я не владею искусством карточной игры, — сказал Александр своей даме, — я даже в «пьяницу» не умею играть.
— А во что играет такой умненький мальчик? — поинтересовалась пожилая женщина.
— В русскую рулетку, — учтиво ответил Александр, сел рядом со своей дамой и деликатно коснулся ее колена своим.
— Это не карточная игра, — объяснила девушка с точеными скулами. — Это «шалости Амура». Правила простые: я даю тебе карту и называю номер. Ты читаешь то, что под ним написано, ищешь ответ на своей карте, говоришь мне, под каким номером его искать, и отдаешь карту мне. Ты умеешь читать?
— Умею, — небрежно бросил Александр, — мне осталось всего несколько страниц «Полового вопроса» доктора Фореля.
— Номер восемь, — сказала девушка и вручила ему розовую карту.
Под восьмым номером значилось: «Могу ли я надеяться?»
— Номер пять, — ответил Александр и отдал свою карту.
Под пятым номером значилось: «Я не тот, за кого вы меня принимаете».
Он обернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. За окном темнело. Личико гнома казалось размазанным по стеклу снаружи. Его бесцветные глаза смотрели, как через стенку аквариума, нижняя челюсть дрожала. Он высунул длинный язык и облизывал кончик носа, строя безобразные гримасы. Ветви дерева за ним взмывали ввысь, словно фонтан черных воплей.
Александр извинился, оставил карты на столе и спокойно подошел к окну.
— Ваде ретро![10] — сказал он гному.
Гном исчез в тот же миг.
Жених уже снял гитару с гвоздя на стене и что-то наигрывал. Остальные хлопали в ладоши и подпевали. Александру подумалось, как эффектен был бы этот юноша с античным профилем, если бы был слеп, если бы его кудри доставали до плеч, если бы вместо гитары он держал в руках кифару, а у его ног резвилась бы ручная пантера.