Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение — страница 37 из 71

Судьба женщин при Дворе всегда привлекала внимание общества, поскольку именно женщины были олицетворением повседневной, непарадной стороны жизни Императорского двора. Многие из них оказывались свидетелями важнейших исторических событий, оставив после себя мемуары, письма и записки. Первые публикации воспоминаний фрейлин появились в последней трети XIX в. в журналах «Русский архив» и «Исторический вестник». Именно женский взгляд на события, происходившие в жизни Императорского двора, зафиксировал то, что мужчины-мемуаристы сочли малозначащим и не стоящим внимания. Поэтому одним из безусловных достоинств «женской» мемуаристики является пристальное внимание к деталям повседневной жизни. Особенно важным было то, что бывшие фрейлины трепетно сохраняли памятные для них вещи, как правило, связанные с императорской семьей.

Женщины всегда играли заметную роль на «сцене» российского Императорского двора. При этом наряду с любителями на сцене блистали и профессионалы, то есть те женщины, которые занимали при Дворе штатные должности. Следует отметить, что в России для женщин-аристократок работа на должности в императорской резиденции всегда считалась завидной карьерой. Здесь было и довольно приличное жалованье, здесь была и возможность получить приданное «от императора», здесь были и завидные женихи. Все это заставляло родителей молодых дочерей всеми правдами и неправдами искать возможность пристроить свою дочь к Императорскому двору. За эти придворные должности держались поколениями буквально «мертвой хваткой».

Женские чины и должности при Императорском дворе

Как известно, придворные женские чины были введены Петром I в «Табели о рангах» 24 января 1722 г. С этого времени при Императорском дворе постепенно начинает складываться иерархия женских придворных званий. В их число входили обер-гофмейстрины, гоф-фрейлины, статс-дамы и фрейлины. Все они указаны не в основной части «Табели», а в одном из объяснительных к ней пунктов. Затем следовали действительные статс-дамы. Их ранг шел «за женами действительных тайных советников» (II класс). Действительные камер-девицы имели ранг, равный рангу жен президентов коллегий (IV класс). Наконец, назывались гоф-дамы (приравнивались в ранге к женам бригадиров – V класс), гоф-девицы (приравнивались в ранге к женам полковников – VI класс) и камер-девицы. Однако на практике уже во второй четверти XVIII в. получила применение несколько дополненная и измененная номенклатура дамских придворных званий: обер-гофмейстерина, гофмейстерина, статс-дама, камер-фрейлина и фрейлина. Окончательно иерархия придворных женских чинов принимает устойчивый характер при Павле I.

Конкуренция на замещение вакантных должностей с жалованьем была очень жесткой, поэтому на предполагаемые вакантные места существовала негласная «очередь». Всего при Императорском дворе существовало пять уровней штатных женских должностей.

Во-первых, должность (звание) обер-гофмейстрины. Это звание считалось вершиной женской аристократической карьеры при Императорском дворе, поскольку обер-гофмейстрина являлась старшей по званию придворной дамой. В петровской «Табели о рангах» подчеркивалось, что обер-гофмейстрина имеет «ранг над всеми дамами». Обычно это звание получали придворные дамы, занимавшие одноименные должности, заведовавшие придворным женским штатом и Канцелярией императриц или великих княгинь.

Во-вторых, должность (звание) гофмейстрины. Это звание вводится в придворную иерархию чинов с 1748 г. Как правило, в гофмейстрины выходили после нескольких лет работы в звании статс-дам. Звание считалось весьма почетным. Кроме «почетности» гофмейстрина «по должности» должна была ежедневно решать множество текущих проблем на женской половине императорских резиденций. Одной из ее обязанностей было представление императрице дам, явившихся на аудиенцию. Как правило, для приобретения этого звания необходимо было не только принадлежать к сливкам российской аристократии, но требовалась и многолетняя близость с монархами, и работа при Императорском дворе. Например, гофмейстрина графиня Юлия Федоровна Баранова была не только подругой детских игр Николая I, но и многолетней воспитательницей его детей и внуков.

В качестве эпизода можно упомянуть о том, что мать декабриста Волконского после подавления восстания 14 декабря 1825 г. не только сохранила за собой должность гофмейстрины, но и продолжила безукоризненно исполнять свои придворные обязанности¹⁸¹.

Практика назначений на должности обер-гофмейстрины и гофмейстрины прекращается в период царствования Александра III. Надо заметить, что император крайне скупо давал любые придворные должности. Поэтому с 1880-х гг. званий (должностей) обер-гофмейстрины и гофмейстрины никто не получал, а соответствующие должности исполняли лица из числа статс-дам, а при дворах великих княгинь служили дамы, вообще не имевшие придворных званий.

В-третьих, должность статс-дамы. Статс-дамы составляли вторую по численности группу придворных дам. Как правило, звание статс-дамы получали супруги крупных гражданских, военных и придворных чинов. Большинство их принадлежало к родовитым фамилиям, и многие из них являлись кавалерственными дамами, то есть имели дамский орден Св. Екатерины – портрет императрицы с короной, украшенный бриллиантами. Портрет императрицы с короной в бриллиантовой оправе был самым заметным атрибутом статс-дам. При назначении на должность статс-дамы, как правило, орден даровался, для ношения на груди.

Еще одно зримое свидетельство высокого статуса статс-дам – при крещении царских детей именно они несли царственных младенцев на специальных подушечках.

A. И. Брюллов. Гр. Е.А. Воронцова и кн. Е.М. Голицына. 1824–1825 гг.

При Екатерине I состояло четыре статс-дамы, при Елизавете – 18, при императрице Александре Федоровне (жене Николая I) 38, при императрице Александре Федоровне (жене Николая II в 1898 г.) 17 статс-дам. Всего за имперский период, то есть за 200 лет, звание статс-дамы было пожаловано более чем 170 женщинам. При этом в списке часто встречаются одни и те же фамилии: 18 статс-дам были представительницами рода князей Голицыных, 11 – Нарышкиных, 8 – князей Долгоруковых, 6 – князей Трубецких и т. д. В отдельных случаях это высокое придворное звание жаловалось матерям крупных сановников, лиц, занимавших исключительное положение при Дворе.

П.Н. Орлов. Портрет А.А. Окулоеой. 1837 г.

Следует подчеркнуть, что далеко не все «портретные» статс-дамы получали жалованье «по званию». Большинство из них числилось в отпуску и появлялись при Дворе только в торжественных случаях. Также следует иметь в виду что звания обер-гофмейстрины, гофмейстрины и статс-дамы могли получить только замужние или вдовствующие дамы¹⁸².

В-четвертых, должность камер-фрейлины. Это была старшая придворная должность для девиц. Должность (звание) появляется в придворной иерархии с 1730 г. Первые четыре звания в течение XVIII в. имели всего 82 лица, в 1881 – 14, а в 1914 – 18. Примечательно, что в придворном штате 1796 г. камер-фрейлины не предусматривались. В законоположениях по Придворному ведомству они вновь упоминаются лишь в 1834 г. Как правило, камер-фрейлинами становились «засидевшиеся» во фрейлинах девицы, так и не вышедшие замуж. Но при этом камер-фрейлинами назначались, как правило, самые доверенные и опытные фрейлины, занимавшиеся обслуживанием разнообразных личных потребностей императриц. Их число было не постоянным, но обычно не превышало 4 человек.

В придворной иерархии они приравнивались к статс-дамам.

Н.В. Оболенская

Еще одним вариантом получения штатной должности камер-фрейлины была практика «сопровождения невест». Немецкая невеста, приезжавшая в Россию, привозила с собой очень ограниченный женский штат особо доверенных лиц, которые жили буквально до смерти «при своих девочках» – императрицах. Дочь Николая I упоминает, что «особенно убита была Мама смертью своей камер-фрау Клюгель; последняя была дана ей вместе с приданым из Берлина; в нашем доме вообще было традицией почитать старых слуг, но к ней Мама относилась особенно сердечно»¹⁸³.

Поскольку из фрейлин отчисляли только из-за замужества или по прошению, некоторые из незамужних фрейлин достигали весьма преклонного, по дворцовым меркам, возраста. Фрейлина императрицы Марии Александровны графиня Антонина Дмитриевна Блудова была пожалована в камер-фрейлины в 50 лет, Екатерина Петровна Валуева – в 52 года, Александра Гавриловна Дивова – в 54 года, княжна Варвара Михайловна Волконская в 60 лет, Анна Алексеевна Окулова в 62 года, а Екатерина Петровна Ермолова в 70 лет. Возраст и заслуги некоторых из камер-фрейлин вполне позволяли приравнять их к статс-дамам.

В-пятых, младшей придворной должностью (званием) для девиц было звание фрейлины. Этот придворный чин-звание начинает использоваться со времен Елизаветы Петровны – с 1744 г. Фрейлины составляли самый многочисленный разряд женской дворцовой прислуги. В 1881 г. из 203 дам, имевших придворные звания, 189 являлись фрейлинами. В начале царствования Николая II у императрицы Александры Федоровны списочный состав фрейлин составлял 190 человек¹⁸⁴. К 1914 г. их число возросло до 261. Примерно треть их принадлежала к титулованным фамилиям: Голицыны, Гагарины, Щербатовы, Трубецкие, Оболенские, Долгоруковы, Волконские, Барятинские, Хилковы и др., а около половины были дочерьми лиц, имевших придворные чины и звания.

Как правило, фрейлинами становились совсем молоденькие девушки. Звание фрейлины было самым распространенным в придворном мире, поскольку «пристраивало» и давало «старт» в жизни множеству признанных красавиц. В XVIII в. некоторые из девиц становились фрейлинами в весьма юном возрасте. Нередки упоминания о 5-, 11-, 12-летних фрейлинах, взятых ко Двору «за заслуги» их отцов. В XIX в. установили негласный возрастной ценз, ориентированный на 15–18 лет, то есть тот возраст, когда девушки выходили «в жизнь» из закрытых учебных заведений. Однако даже в середине XIX в. известны случаи пожалования звания фрейлины малолетним девочкам.

Если фрейлины не выходили замуж, то они постепенно превращались в старых дев, оставаясь при этом фрейлинами. Среди этих старых дев-фрейлин были весьма незаурядные личности – такие известные мемуаристки, как Анна Тютчева и Антонина Блудова.

Выбор фрейлин

Конечно, выбор фрейлин всецело зависел от императриц. Однако при этом учитывалось множество нюансов, которые принимались во внимание при назначении на должность фрейлины. В целом выбор определялся существовавшими традициями. Пути во фрейлины Императорского двора были, с одной стороны, весьма причудливы, а с другой – закономерны. Как правило, главными аргументами были заслуги и связи родителей девушки. Но и девушки должны обладать определенными качествами. Принимались во внимание внешность, способности к музыке и языкам, а также особенности характера.

От претенденток требовалось безукоризненное знание придворного этикета. Как правило, эти знания «нарабатывались» в институтах благородных девиц. Главным «поставщиком» фрейлин являлся, конечно, столичный Смольный институт, учрежденный в 1764 г. повелением Екатерины II. В Смольном учили танцам, поведению при Дворе и множеству нюансов, которые могли передаваться только «из рук в руки». Директрисы Смольного института традиционно пользовались влиянием в столичном свете. Многолетней руководительницей Смольного института являлась баронесса Шарлотта Карловна фон Ливен, которая была воспитательницей детей Павла I.

Кроме этого, девушки и их семья должны были обладать безупречной репутацией. Надо подчеркнуть, что само присвоение фрейлинского звания считалось высокой монаршей милостью, которая оказывалась отличившимся на службе родителям или в силу их знатности.

Следует иметь в виду, что по статусу звание и должность для фрейлин значительно различались. Звание фрейлины давалось относительно легко, поскольку особых «лимитов» на его получение не было. Звание носило почетный характер, обязывая фрейлину только в обязательном порядке присутствовать на придворных церемониях. Звание фрейлины также не предполагало никакого жалованья. Те же девушки, которые вместе со званием фрейлины получали и должность фрейлины, переезжали на жительство в Зимний дворец. Последний вариант, сочетавший звание и должность фрейлины, получить было весьма сложно, поскольку существовало штатное расписание и число должностей фрейлин было весьма ограничено.

Тем не менее жизнь всегда оставляла место Его Величеству Случаю, когда фрейлиной «на должности» становилась девушка, которая не могла на это рассчитывать. Например, Прасковью Арсеньевну Бартеневу случайно «увидала императрица Александра Федоровна, и не только увидала, но услышала ее голос, а голос ее был необыкновенный, и пела она как истинная артистка. Судьба ее была решена: с согласия императора Николая она назначена была фрейлиною к императрице и переехала в Зимний дворец. С этого дня она сделалась добрым гением семьи»¹⁸⁵.

Действительно, П.А. Бартенева родилась в бедной дворянской семье, но при этом она получила разносторонне музыкальное образование. С 1824 г. она начала выступать на светских балах, радуя гостей великолепным сопрано. Бартенева обладала редким по красоте и силе голосом «металлического» тембра и обширного диапазона. Ее репертуар включал романсы русских композиторов, русские народные песни, а также арии из опер итальянских композиторов. Современники называли Бартеневу «русская Зонтаг». В результате в 1835 г. ее произвели в камер-фрейлину и придворную певицу.

Конечно, случались и протекции «старых» фрейлин. Особенно если они пользовались влиянием на императрицу. Например, та же П.А. Бартенева со временем пристроила ко Двору всех своих сестер: Веру, Надежду, Марию и Наталию. А фрейлина Анна Федоровна Тютчева – двух своих сестер Екатерину и Дарью.

Иногда накладывалось несколько причин, благодаря чему девушка могла получить штатное место фрейлины. Например, знаменитая мемуаристка фрейлина А.Ф. Тютчева получила штатную должность в 1853 г., во-первых, благодаря ходатайству отца – знаменитого поэта Федора Тютчева, к поэзии которого цесаревна Мария Александровна была неравнодушна. Во-вторых, ходатайство поэта поддержала дочь царя, великая княгиня Мария Николаевна. В-третьих, цесаревна желала видеть рядом с собой не красавицу, а воспитанную дурнушку, поскольку цесаревна тяжело переживала любовные «приключения» своих фрейлин. Только в последнюю очередь было принято во внимание то, что А.Ф. Тютчева получила прекрасное воспитание в одном из германских пансионов и блестяще знала языки¹⁸⁶.

Для многих девушек и женщин-аристократок занятие штатной должности в окружении императрицы или ее детей считалось самым оптимальным выходом в решении жизненных проблем. При этом бывали случаи, когда штатные фрейлины, состарившиеся на своей должности, переходили на престижную штатную должность воспитательницы царских детей. Например, в мае 1866 г. должность воспитательницы дочери

Александра II великой княжны Марии Александровны заняла графиня Александра Андреевна Толстая. Ее рекомендовала императрице «уходящая» воспитательница великой княжны А.Ф. Тютчева. Графиня А.А. Толстая была давней фрейлиной великой княгини Марии Николаевны, то есть состояла при Дворе, который фактически уже не существовал. Поэтому для графини назначение на должность воспитательницы стало выходом из сложной жизненной ситуации¹⁸⁷. Фрейлина императрицы Марии Александровны Александра Сергеевна Долгорукова была взята императрицей во дворец, чтобы «избавить ее от домашнего гнета». Конечно, об этом «гнете» императрице доложили доброхоты¹⁸⁸.

Молодые девушки буквально жаждали занять штатную должность фрейлины. И были счастливы, когда им удавалось получить заветный шифр. Однако некоторые из них, столкнувшись с повседневными реалиями придворной жизни, испытывали разочарование. Блестящая со стороны жизнь Императорского двора казалась чередой бесконечных придворных праздников. Однако вскоре выяснялось, что часто за блеском скрывается пустота будней, а блеск оборачивался мишурой.

Фрейлина А.Ф. Тютчева записала в дневнике: «Одиночество во дворце, среди толпы и среди придворных интересов, одиночество несчастной фрейлины, которая проводит двенадцать часов в стенах своей комнаты или же одиноко шагает по правильным и усыпанным песком аллеям, для того чтобы на час появиться за императорским чайным столом, с любезной улыбкой, остроумной шуткой, не проявляя ничем ту смертную скуку, которая тяготеет над ней целый день, – такого рода одиночество имеет на нравственное состояние очень вредное влияние»¹⁸⁹.

Видимо, разочарование фрейлины было настолько сильным, что, спустя несколько дней, А.Ф. Тютчева вновь возвращается к этой теме: «Мое сердце еще очень плохо дрессировано в смысле официальной чувствительности и не умеет еще отвечать созвучием всем августейшим радостям и горестям. Ремесло придворных вовсе не так легко, как это думают, и, чтобы его хорошо выполнять, нужен талант, которым не все обладают. Нужно найти исходную точку опоры, чтобы с охотой добровольно и с достоинством играть роль друга и холопа, чтобы легко и весело переходить из гостиной в лакейскую, всегда быть готовым выслушивать самые интимные поверенности владыки и носить за ним его пальто и галоши….Государи вообще любят быть объектами любви, любят поклонение, с чрезмерной наивностью верят в тот культ, который они внушают. Поэтому их доверие легче приобрести лестью, притворной привязанностью, чем привязанностью подлинной, которая исходит из искреннего чувства»¹⁹⁰. Надо заметить, что фрейлина А. Тютчева со временем нашла силы и характер для того, чтобы не только адаптироваться при Императорском дворе, но и начать «играть роль» в окружении императрицы Марии Александровны.

Для цесаревен и великих княжон, приехавших из Германии, фрейлин подбирали, не спрашивая их мнения, поскольку его поначалу и быть не могло. Только пожив в России достаточное время и вполне постигнув все придворные хитросплетения, цесаревны и великие княгини начинали самостоятельно подбирать себе фрейлин.

Гессенская принцесса Алике приехала в Россию 10 октября 1894 г., а уже 14 ноября 1894 г. она стала императрицей. Фрейлин ей, конечно, подбирала вдовствующая императрица Мария Федоровна. Всего к ней определили двух фрейлин, старшей из которых была М.М. Голицына, типичная представительница «прежнего поколения», принадлежавшая к знатнейшим фамилиям России¹⁹¹.

Александра Федоровна в первых письмах из России к своей старшей сестре Виктории Баттенбергской упоминает о своих фрейлинах: «Две мои новые фрейлины кажутся весьма симпатичными. Молодая – это сестра графа Ламсдорфа (княгиня М.М. Голицына и графиня М.Н. Ламсдорф)»¹⁹². Примечательно, что фрейлины не докучали своим обществом молодоженам (4 февраля 1895 г.): «В настоящее время у меня две фрейлины: княгиня Голицына, сестра госпожи Озеровой из Франкфурта… Я их вижу достаточно редко, живут они в Зимнем дворце»¹⁹³.

Фрейлины быстро менялись, выходя замуж, однако с некоторыми из молодых фрейлин-ровесниц у императрицы сложились, если не дружеские, то довольно теплые отношения. Ее подругой стала княгиня Мария Барятинская, занимавшая пост штатной фрейлины с ноября 1896 г. до 1898 г. Другой ее подругой была фрейлина графиня Юлия Ранцау (прозвище Юю), которая умерла в 1901 г.¹⁹⁴

Репутация фрейлин

Репутация фрейлин носила весьма своеобразный характер. Большинство из них не считали себя оскорбленными, если с кем-нибудь из них завязывал флирт император или кто-то из великих князей. Конечно, это немедленно становилось предметом самых горячих сплетен, но все смотрели на эти «приключения», достаточно традиционные в придворной среде, легко. Таких фрейлин называли дамами для особых услуг. Среди фрейлинского штата было немало девушек, которые были мимолетными или многолетними увлечениями императоров и великих князей.

История сохранила достаточно много имен этих фрейлин. Фрейлина Екатерина Ивановна Нелидова была многолетней фавориткой Павла I. А ее племянница Варвара Аркадьевна Нелидова – фавориткой императора Николая I. Фрейлина императрицы Александры Федоровны (жена Николая I) графиня Е.Ф. Тизенгаузен родила внебрачного сына (графа Феликса Николаевича Эльстон) от прусского короля Фридриха-Вильгельма IV. Фрейлина Калиновская стала первой юношеской любовью Александра II. Брат цесаревны Марии Александровны принц Александр Гессенский был вынужден жениться на фрейлине цесаревны Юлии Гауке. Распоряжением Николая I принц был немедленно уволен с русской службы и вынужден покинуть Россию. Фрейлину Юлию Боде удалили от Двора за ее любовные интриги с итальянским певцом Марио и за другие истории¹⁹⁵. Большая часть «историй» произошла в период правления Николая I, когда дисциплина во Фрейлинском коридоре была достаточно жесткой. Фрейлина Екатерина Михайловна Долгорукова стала морганатической женой императора Александра II. Александр III, будучи цесаревичем, пережил сильное любовное увлечение фрейлиной Мещерской и даже заявил отцу, что отказывается от трона, ради брака с ней.

Другими словами, «историй» во Фрейлинском коридоре Зимнего дворца было немало. Однако все, в конечном счете, зависит от человека. Одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны позволяла себе афишировать «безумную» страсть к императору Николаю I, при его появлении падая в обморок.

Кн. Мещерская. 1865 г.

А с другой стороны, у Александры Федоровны была и другая фрейлина – Варвара Аркадьевна Нелидова, которая действительно была многолетней любовницей Николая I, но при этом, по свидетельству А.Ф. Тютчевой, для нее была характерна скромная и почти суровая манера держать себя, по сравнению с другими придворными. «Она тщательно скрывала милость, которую обыкновенно выставляют напоказ женщины, пользующиеся положением, подобным ей….Она была увлечена чувством искренним, хотя и греховным, и никто даже из тех, кто осуждал ее, не мог отказать ей в уважении, когда на другой день после смерти императора Николая она отослала в инвалидный капитал те 200 ООО руб., которые он ей оставил по завещанию, и окончательно удалилась от света»¹⁹⁶.

Фрейлины были очень разными, и «женский коллектив» Фрейлинского коридора мало отличался от «женского коллектива» какой-нибудь современной бухгалтерии. Фрейлины действительно были очень разными, поскольку протекционизм приводил к тому, что многие жительницы Фрейлинского коридора не отличались особым благонравием. Анна Тютчева в дневнике оставила запись (30 июля 1853 г.): «Можно было думать, что находимся не среди русского двора, а скорей, в мастерской гризеток; я была поражена дурным воспитанием этих дам»¹⁹⁷.

Жизнь – сложная вещь и хотя та, и другая сторона прекрасно понимали бесперспективность подобных связей, тем не менее, любовь не выбирает своих жертв. Поэтому стены Фрейлинского коридора Зимнего дворца были свидетелями множества человеческих драм. Учитывая эти «риски» фрейлинской службы, императрицы подчас предпочитали видеть в своем непосредственном окружении фрейлин, не блиставших ни красотой, ни свежестью, ни очарованием молодости. Анна Тютчева объясняла, почему ее предпочли множеству других претенденток, следующим образом: «Другие фрейлины императрицы, вышедшие из Санкт-Петербургских учебных заведений, давали повод для сплетен скандального характера… Меня выбрали как девушку благоразумную, серьезную и не особенно красивую»¹⁹⁸.

Фрейлинский коридор

Со временем в каждой из императорских резиденций сформировались места «компактного проживания» фрейлин. Самым известным из них стал знаменитый Фрейлинский коридор Зимнего дворца. В этот коридор выходили двери маленьких комнаток, в которых и жили фрейлины. К 1917 г. во Фрейлинском коридоре Зимнего дворца насчитывалось 64 жилые и служебные комнаты.

При Екатерине II дисциплина во Фрейлинском коридоре была довольно жесткой. Молодые девушки не имели права выезжать ни в свет, ни в театр без разрешения императрицы. Непослушание девушек строго наказывалось, но физических наказаний не было.

Во Фрейлинском коридоре бывали многие известные люди. Например, А.С. Пушкин до женитьбы часто бывал в Зимнем дворце как частное лицо и не в парадных залах, а в скромных фрейлинских комнатах своей приятельницы А.О. Россет. Александра Осиповна Россет окончила Смольный институт в 1826 г. Осенью того же года ее назначили фрейлиной к императрице Александры Федоровны¹⁹⁹.

«Топографически» Фрейлинский коридор располагался на третьем этаже Зимнего дворца. Часть комнат окнами выходила во внутренне дворы дворца, другая половина комнат была обращена окнами на Дворцовую площадь. Свою «половину», расположенную на третьем этаже южной половины дворца, фрейлины часто называли чердаком. Мемуаристки часто упоминали то количество ступенек, которое им по нескольку раз за день приходилось пересчитывать, поднимаясь и спускаясь

по лестницам. Одна из фрейлин вспоминала: <<14 октября меня и Эйлер сделали фрейлинами, и мы, наконец, переехали в Зимний дворец: 96 ступенек приходилось высчитывать два и три раза….Окна были во двор»²⁰⁰. Фрейлина А.Ф. Тютчева упоминала, что она получила комнату, обращенную на Александровскую площадь, к которой вела лестница в 80 ступенек.

П.Ф. Соколов. Фрейлина А.О. Россет

В этом же Фрейлинском коридоре жила Екатерина Ивановна Загряжская, которая была фрейлиной более двух десятков лет (с 1808 г. по конец 1830-х гг.). Она была теткой жены А.С. Пушкина. Фрейлина жила в Зимнем дворце во Фрейлинском коридоре, и окна ее комнаты выходили во двор, к востоку от Александровской колонны²⁰¹.

Что касается убранства комнат, то, судя по воспоминаниям, оно было довольно скромным. Комнаты были разделены деревянной перегородкой, за которой размещались слуги. Одна из фрейлин упоминает (1830-е гг.), что в ее комнате, с окнами во двор, «за перегородкой спали мои девушки»²⁰². В 1850-х гг. картина была той же: «Мы занимали на этой большой высоте очень скромное помещение: большая комната, разделенная на две части деревянной перегородкой, окрашенной в серый цвет, служила нам спальней и гостиной, в другой комнате поменьше, рядом с первой, помещались, с одной стороны, наши горничные, а с другой наш – мужик, неизменный Меркурий всех фрейлин и довольно комическая принадлежность этих девических хозяйств, похожих на хозяйства старых холостяков»²⁰³.

Как правило, комнаты обставлялись старой мебелью, набранной из различных гарнитуров: «Я нашла в своей комнате диван стиля ампир, покрытый старым желтым штофом, и несколько мягких кресел, обитых ярко-зеленым ситцем, что составляло далеко не гармоничное целое.

А.П. Брюллов. Е.И. Загряжская. 1820-е гг.

На окне ни намека на занавески. Я останавливаюсь на этих деталях, мало интересных самих по себе, потому что они свидетельствуют, при сравнении с тем, что мы теперь видим при дворе, об огромном возрастании роскоши за промежуток времени в четверть века. Дворцовая прислуга теперь живет более просторно и лучше обставлена, чем в наше время жили статс-дамы, а между тем наш образ жизни казался роскошным тем, кто помнил нравы эпохи Александра I и Марии Федоровны»²⁰⁴.

Тем не менее фрейлины, каждый день видевшие «царей», считались весьма влиятельными персонами. Впрочем, отчасти, так и было. Поэтому перед влиятельными фрейлинами заискивали. Однако далеко не все фрейлины имели влияние, но посторонним людям было сложно разобраться в хитросплетениях дворцовой «политики». Одна из фрейлин николаевских времен упоминала: «В наш Фрейлинский коридор ходили всякие люди просить помощи и подавать прошения, вероятно, полагая, что мы богаты и могущественны. Но ни того, ни другого в сущности не было»²⁰⁵.

Некоторые из фрейлин, не вышедшие замуж, так и доживали свой век во Фрейлинском коридоре. Российские монархи им покровительствовали. Это вписывалось в старую русскую традицию помещичьих приживалок. То, что некоторые из фрейлин доживали «на покое» свой век во Фрейлинском коридоре, делало его весьма населенным. Анна Тютчева, описывая Императорский двор конца 1850-х гг., упоминала, что «в то время Фрейлинский коридор был очень населен. При императрице Александре Федоровне состояло 12 фрейлин, что значительно превышало штатное число их… Фрейлинский коридор походил на благотворительное учреждение для нуждающихся бедных и благородных девиц, родители которых переложили свое попечение о дочерях на Императорский двор»²⁰⁶.

Многих старушек-фрейлин монархи знали с детства, от них они узнавали многие детали «неофициальной» истории императорских резиденций подчас скандальных и весьма далеких от официальных версий тех или иных событий. Эти старые фрейлины, «осколки» прежних царствований, были живой историей Зимнего дворца. Когда они умирали, правящие монархи считали своим долгом присутствовать на их похоронах. Это также была одна из неофициальных дворцовых традиций. Когда в 1872 г. скончалась камер-фрейлина Прасковья Арсеньевна Бартенева, то отпевали ее в придворной Конюшенной церкви и на похоронах «была царская фамилия, государь, великий князь Константин»²⁰⁷.

Николай II записал в дневнике 17 сентября 1895 г.: «В 11 час. поехали во дворец к обедне, после чего немного обласкали старых фрейлин». К числу этих «старых фрейлин» относилась и А.А. Толстая (1817–1904), фактически прожившая всю жизнь во Фрейлинском коридоре Зимнего дворца. Когда она скончалась в 1904 г., император Николай II счел необходимым отметить этот факт в своем дневнике.

Иногда дворцовых старушек, живших во Фрейлинском коридоре, тактично лишали их штатных должностей, но при этом ни кто не покушался на их право спокойно доживать свой век в родном для них Фрейлинском коридоре. Это делалось для того, что бы штат императорских фрейлин постепенно обновлялся и там появлялись молодые лица. Граф С.Д. Шереметев упоминает, что в 1860-е гг. в Зимнем дворце «доживала свой тревожный век в почетном покое и без значения» камер-фрейлина графиня Тизенгаузен, внучка Кутузова-Смоленского, «когда-то приближенная императрицы Александры Федоровны»²⁰⁸.

Штат фрейлин

Начало жесткой регламентации женского штата при Императорском дворе было положено Павлом I. Согласно Высочайше утвержденному придворному штату от 30 декабря 1796 г., при Императорском дворе должны были состоять одна обер-гофмейстрина; одна гофмейстрина; 12 статс-дам и 12 фрейлин. Всего 26 штатных единиц²⁰⁹.

В 1826 г. число женских «штатных единиц» при Высочайшем дворе значительно увеличилось. Император Николай I повелел: «Назначить комплект фрейлин Их Величеств государынь императриц из 36 старших по пожалованию в сие звание, повелеваю и приданное из Кабинета выдавать только тем из них, кои будут состоять в сем комплекте»²¹⁰. Следовательно, число фрейлин «на жалованье» увеличилось с 12 до 36, то есть в три раза. Видимо, фрейлин было больше 36, поскольку в штатные фрейлины включили только 36 фрейлин «старших по пожалованию в сие звание». Это была своеобразная фрейлинская «дедовщина».

Только фрейлины, входившие в комплект, могли рассчитывать на жалованье и приданое. Остальные фрейлины оставались на положении почетных. При этом следует иметь в виду, что эти 36 фрейлин распределялись между двумя императрицами, многочисленными великими княгинями и великими княжнами. Всех этих фрейлин называли свитскими.

Из 36 фрейлин только 12 штатных фрейлин несли службу при императрице Александре Федоровне. Дочь императрицы, описывая события 1832 г., писала: «В тот год у Мама было 12 фрейлин, включая тех, которых она получила от бабушки. В деревню нас сопровождали только молодые, старшие оставались в Зимнем дворце. Дежурная фрейлина должна была в обеденное время быть у Мама, чтобы принять приказания на день»²¹¹.

Примечательно, что почти в обязательном порядке часть фрейлин молодые императрицы получали от прежних императриц «по наследству». Так было у императрицы Александры Федоровны, так было и у императрицы Марии Александровны, когда она «унаследовала» фрейлину императрицы Александры Федоровны Надежду Бартеневу²¹². В начале 1850-х гг. во Фрейлинском коридоре доживали свой век «обломки» фрейлинского штата еще Елизаветы Алексеевны, жены Александра I.

С середины XIX в. число штатных фрейлин становится незначительным и колебалось в пределах 10–14 человек. В архивных делах сохранился «Список статс-дам, фрейлин, камер-фрейлин», который охватывает период с 1869 по 1907 г.

В карьере штатных фрейлин большое значение придавалось стажу службы. Первой в списке шла самая «старослужащая». Из документа видно, что состав штатных фрейлин обновлялся крайне неравномерно, и это зависело от множества факторов. Некоторые из числа «штатных» быстро выходили замуж и исчезали из списков, некоторые задерживались на десятилетия.

Например, в 1869 г. при императрице Марии Александровне состояли 13 «штатных» фрейлин. Их список отчасти свидельствует, что в эту среду попадали весьма «непростые» девушки. Под № 9 проходила дочь министра Императорского двора Мария Васильевна Адлерберг. Во фрейлинах служила и «старослужащая» фрейлина княгиня Дадиани, которая прослужила в «штатных» фрейлинах с 1856 по 1882 г., то есть 26 лет.

Кроме фрейлин в окружение императорской семьи входили три камер-фрейлины, в числе которых была и Антонина Дмитриевна Блудова, и три гофмейстрины. Гофмейстриной императрицы Марии Александровны была графиня Наталия Дмитриевна Протасова, а гофмейстриной цесаревны Марии Федоровны – княгиня Юлия Федоровна Куракина.

В последующие годы и вплоть до 1879 г. число фрейлин оставалось неизменным (15 фрейлин). После смерти императрицы Марии Александровны в мае 1880 г. и гибели Александра II в марте 1881 г. в среде фрейлин произошли неизбежные «кадровые» перемещения. В 1881 г. княгиня Ю.Ф. Куракина становится статс-дамой молодой императрицы Марии Федоровны. Гофмейстриной Марии Федоровны княгиня Е.П. Кочубей, которая вошла в число фрейлин еще в 1876 г. и к 1884 г. уже проходила в списке фрейлин под № 1. К этому времени из «старослужащих» в списке «штатных» фрейлин оставалась княгиня А.Н. Горчакова, которая служила с 1856 г., то есть 28 лет.

Надо заметить, что при Александре III число «штатных» фрейлин постепенно сокращалось. Это было связанно с тем, что с 1881 г. в России существовал только один Императорский двор. Костяк штатных фрейлин императрицы Марии Федоровны составили ее «старые» фрейлины, входившие в штат Двора цесаревны с 1866 и по 1881 г. Поэтому к 1893 г. число фрейлин уменьшается до 10 человек.

В октябре 1894 г. умер император Александр III, а в ноябре 1894 г. молодой император женился. С этого времени число фрейлин вновь начинает постепенно увеличиваться. В 1894 г. «штатными» фрейлинами Императорского двора были: графиня Н.П. Панина (с 1871 г.), графиня Е.Н. Адлерберг (с 1872 г.), княгиня Е.Д. Барятинская (с 1874 г.), графиня Е.Д. Коцебу, графиня С.Д. Толстая, баронесса М.Д. Будберг, княгиня Е.А. Барятинская, графиня А.Д. Строганова, она же являлась гофмейстриной вдовствующей императрицы Марии Федоровны, Е.А. Нарышкина, графиня Е.Н. Гейден и княгиня М.М. Голицына, которая являлась гофмейстриной императрицы Александры Федоровны. Всего И человек. Дополняли этот список камер-фрейлины Н.П. Бартенева, Д.Ф. Тютчева, графиня А.А. Толстая и Е.П. Ермолова. В 1898 г. в списке значилось 16 фрейлин, 2 гофмейстрины и 4 камер-фрейлины²¹³. В целом их число не менялось до 1907 г.

Однако позже у императрицы Александры Федоровны осталось только четыре личных фрейлины²¹⁴. По свидетельству фрейлины С.К. Буксгевден, в их число входили: княжна С. Орбелиани (1898–1915 гг.); О.Е. Буцова (до лета 1915 г.); графиня А.В. Гендрикова и С.К. Буксгевден. Причем С. Орбелиани была глубоким инвалидом и продолжала занимать штатную «ставку» фрейлины только в силу личной расположенности императрицы. Фактически к весне 1917 г. при императрице остались только две «действующие» штатные фрейлины – баронесса С.К. Буксгевден и графиня А.В. Гендрикова. Во главе штата придворных императрицы Александры Федоровны стояла госпожа Нарышкина, урожденная княжна Куракина²¹⁵.

Несмотря на столь ограниченный штат фрейлин, особенно по сравнению с предшествующими царствованиями, и оставшихся двух фрейлин вполне хватало. Дело в том, что царская семья, замкнувшаяся в Александровском дворце Царского Села, сознательно сужала круг своих представительских обязанностей. И даже столь ограниченное окружение императрицы Александры Федоровны не в полной мере загружалось «работой».

Буквально в последние месяцы существования Российской империи (31 октября 1916 г.) состоялся ужин в Министерстве иностранных дел. Посол Франции записал в дневнике: «Я занимаю место между госпожой Нарышкиной, обер-гофмейстриной, и леди Джорджиной Бьюкенен. Изящная и симпатичная вдова, госпожа Нарышкина рассказывает мне о своей жизни в Царском Селе. Статс-дама, «дама ордена Св. Екатерины», «высокопревосходительство», она, несмотря на свои семьдесят четыре года, сохранила снисходительную и приветливую грацию и любит делиться воспоминаниями… «Моя должность гофмейстрины совсем не отнимает у меня времени. Время от времени личная аудиенция, какая-нибудь интимная церемония – вот и все. Их Величества живут все более и более уединенно»»²¹⁶.

Должностные обязанности фрейлин

Каждая из женщин, имевшая тот или иной придворный чин, имела и соответствующие ему должностные обязанности. Например, обер-гофмейстрина отвечала за весь штат придворной женской прислуги и заведовала Канцелярией императрицы.

Следует отметить, что ни камер-фрейлины, ни статс-дамы никаких определенных обязанностей при Императорском дворе не несли. Они даже не обязаны были принимать участие в придворных церемониях. Гофмейстрины, статс-дамы и камер-фрейлины имели общий титул – Ваше Высокопревосходительство.

Вся тяжесть повседневной службы ложилась на плечи фрейлин. Но и их служебные обязанности не определялись никакими должностными инструкциями. Их главной задачей было повсеместное сопровождение императрицы и выполнение всех ее приказаний. Фрейлины сопровождали императриц во время прогулки, фрейлины развлекали ее гостей, а при случае могли и вынести ночной горшок за императрицей. И это не считалось зазорным.

Во взаимоотношениях штатных фрейлин существовало множество нюансов. Фрейлины императрицы считались старше фрейлин, состоявших при великих княгинях, а те, в свою очередь, старше фрейлин великих княжон. Даже «новенькие» штатные фрейлины должны сразу же быть в курсе всех нюансов придворного этикета. Скидок на молодость, на отсутствие «фрейлинского опыта» никто не делал. Соответственно, в борьбе за штатное место фрейлины при Императорском дворе не только боролись и интриговали, но и всерьез готовились. По воспоминаниям мемуариста: «В то время при представлении во дворце к их императорским величествам фрейлины соблюдали придворный этикет: следовало знать, сколько шагов надо было сделать, чтоб подойти к их императорским величествам, как держать при этом голову, глаза и руки, как низко сделать реверанс и как отойти от их императорских величеств; этому этикету прежде обучали балетмейстеры или танцевальные учителя»²¹⁷.

Главной должностной обязанностью штатной фрейлины являлось суточное дежурство при «своей» хозяйке. Это было довольно тяжело – 24-часовое безотлучное дежурство, при котором подчас приходилось выполнять множество неожиданных поручений. «Действительная» служба фрейлин при Дворе, вопреки распространенному мнению, оказывалась достаточно тяжелой. Они несли посменно суточные (или недельные) дежурства и должны были в любое время являться по первому звонку императрицы. На втором этаже Свитской половины Александровского дворца (правое крыло) в Царском Селе выделялась «квартира» из трех комнат (№ 68 – комната фрейлин, № 69 – спальня и № 70 – гостиная) для дежурных фрейлин. В комнате № 68 длительное время жила княгиня Е.Н. Оболенская, а затем графиня А.В. Гендрикова.

Известная Анна Вырубова, которая очень недолго выполняла обязанности «штатной» фрейлины, вспоминала, что дежурство фрейлин в Александровском дворце Царского Села длилось неделю. На дежурство заступали по три фрейлины «в смену», делившие между собой эти «сутки». Во время дежурства фрейлина не могла отлучаться и в любую минуту должна была быть готова явиться по вызову императрицы. Она должна была присутствовать при утреннем приеме, должна с государыней во время прогулок и поездок. Фрейлина отвечала на письма и поздравительные телеграммы по указанию или под диктовку императрицы, развлекала гостей светской беседой, читала императрице. А.А. Вырубова писала: «Можно подумать, что все это было просто – и работа была легкой, но в действительности это было совсем не так. Надо было быть полностью в курсе дел Двора. Надо было знать дни рождения важных особ, дни именин, титулы, ранги и т. п. и надо было уметь ответить на тысячу вопросов, которые государыня могла задать …Рабочий день был долгий, и даже недели, свободные от дежурств, фрейлина должна была выполнять обязанности, которые не успевала выполнить дежурная»²¹⁸.

Естественно, фрейлины «по должности» принимали участие практически во всех дворцовых церемониях. Это правило распространялось как на штатных, так и на почетных фрейлин. Примечательно, что многие статс-дамы и почетные фрейлины часто манкировали своими должностными обязанностями. Причем делалось это даже при грозном Николае Павловиче. Барон М.А. Корф упоминает, что в 1843 г. «в Вербное воскресенье наши придворные как-то заленились, и к дворцовому выходу явилось очень мало не только статс-дам, но и фрейлин. Государь сильно на это разгневался и тотчас после обедни послал спросить у каждой о причине неявки». А поскольку многие из дам отговаривались нездоровьем, то император распорядился, чтобы к ним «ежедневно стали являться придворные ездовые. Чтобы наведываться о здоровье…». При этом к фрейлинам наведывались по одному разу в день, а к статс-дамам по два раза в день. В результате «эти бедные дамочки поневоле принуждены были засесть дома…»²¹⁹.

Штатные фрейлины участвовали и в коронационных торжествах. У них было свое «штатное» место в коронационном кортеже. Во время коронации 1826 г. штатные фрейлины шествовали на 25-й позиции, позади императрицы Александры Федоровны и великих князей Константина и Михаила. Придворные дамы и фрейлины шли «по 2 в ряд, старшие напереди»²²⁰.

Жалованье фрейлин

Все женские «штатные единицы» при Императорском дворе соответствующим образом оплачивались. По придворному штату, утвержденному Павлом I в декабре 1796 г., обер-гофмейстрина получала жалованье в 4000 руб. в год. Такое же жалованье получали и 12 статс-дам (по 4000 руб.), 12 фрейлин получали жалованье по 1000 руб. в год²²¹.

Для многих бедных аристократок оказаться на должности фрейлины «за жалованье» было просто подарком судьбы.

При этом фрейлины не только получали довольно высокое жалованье, но и имели оплачиваемые «больничные» и отпуска «с дорогой». Если какая-либо из фрейлин заболевала, то императрица из своих средств оплачивала не только лечение, но и реабилитационный отдых со всеми издержками.

Как вспоминала бывшая фрейлина А.О. Смирнова-Россет: «Арендт²²² мне советовал ехать в Ревель купаться в море. Я сказала об этом императрице. Она велела мне дать четверо-местную дорожную карету, подорожную на шесть лошадей, и все было уплачено. Мне выдали жалованье за три месяца, что составляло пятьсот рублей асс., и я отправилась с Карамзиными в Ревель»²²³.

Кроме этого важным преимуществом фрейлин была возможность, выходя замуж, составить блестящую партию. Согласно правил, фрейлина подавала прошение на высочайшее имя, испрашивая разрешение на замужество. После разрешения фрейлина получала от казны соответствующее приданое. Размеры «приданной суммы» менялись. В конце XVIII в. приданое фрейлины составляло 12 тыс. руб. ассигнациями. В мемуарной литературе описаны эпизоды, когда для свадебной церемонии фрейлин-невест украшали бриллиантами. Конечно, этой чести удостаивались только «любимые» фрейлины.

Поскольку фрейлины находились в «ближнем кругу» императорской семьи, то они не обделялись высочайшим вниманием. В случае необходимости им помогали. В 1859 г. Александр II приказал обеспечить деньгами фрейлину Дарью Тютчеву «2-ю» для поездки заграницу на лечение. Поскольку она служила при Дворе, то это было соответствующим образом обставлено. В поездке до Берлина ее сопровождал лейб-хирург Ф.Ф. Жуковский-Волынский со своим сыном, камер-юнгфера фрейлины, аптекарский помощник и лакей при фрейлине. Всего сопровождающих набралось 5 человек и на эту поездку Тютчевой выделили «заимообразно» 3776 руб.

Поскольку фрейлине деньги давались в долг, то принималось во внимание, что Тютчева расплатится со своего жалованья. Это жалованье складывалось из: штатного жалованья в 187 руб. 25 коп.; «столовых» – 409 руб. 9 коп. и денежных выплат «на стол с припасами» – 2354 руб. Следовательно, годовое жалованье фрейлины в 1859 г. составляло 2950 руб. 34 коп.²²⁴ Для сравнения – в 1850-х гг. профессорам ведущего медицинского факультета Московского университета выплачивалось казенного жалованья по 1429 руб. 60 коп. серебром в год. Кроме этого им выплачивались «квартирные» деньги в размере 142 руб. 95 коп. серебром, то есть всего 1572 руб. 55 коп. серебром. В начале XX в. фрейлинское жалованье составляло – 4000 руб. в год. Для сравнения – жалованье ординарного профессора Императорского университета составляло 3000 руб. в год, жалованье заместителя начальника Дворцовой полиции – 6800 руб., жалованье начальника аналитического отдела Дворцовой полиции в чине полковника – 5000 руб.

Жалованье фрейлин не менялось с конца XIX в. и до 1917 г. составляло 4000 руб. в год. Надо заметить, что, несмотря на инфляцию, жалованье оставалось весьма значительным, с учетом того, что фрейлины жили «на всем готовом». Вместе с тем у фрейлин были немалые расходы. Основная часть расходов приходилась на туалеты: «Их надо было менять три раза в день. Даже дома фрейлина не могла одеваться, как хотела. Ее туалет всегда должен был соответствовать ее рангу, и к обеду декольтированное платье было обязательным. То же самое платье не надевалось, конечно, много раз. Должны были быть в гардеробе и дорогие платья не для балов, а, скажем, для посещения церковных служб, свадеб, похорон, дней рождения, именин и т. п.»²²⁵.

В последние годы существования империи, когда царская семья перебралась на жительство в Александровский дворец Царского Села, штатным фрейлинам Александры Федоровны обеспечивалась квартира во дворце, которая состояла из гостиной, спальни, ванной и комнаты для горничной. Каждой из фрейлин полагался лакей, который прислуживал за столом, коляска с парой лошадей и кучер. Ни повар, ни кухня были не нужны, так как еду приносили с царской кухни. В свободное время фрейлина могла принимать гостей, все угощение предоставлялось за счет Двора.

По свидетельству А.А. Вырубовой, некоторое время занимавшей положение штатной фрейлины: «Ежедневная пища была превосходна. Утром приходил лакей с бланком заказа; туда вписывались вина – обычно три сорта, – фрукты и сладости. Я никогда не выпивала больше бокала вина за столом, но каждый раз открывалась новая бутылка»²²⁶.

Несмотря на множество обязанностей, в положении фрейлин были и неоспоримые преимущества. Кроме таких «мелочей», как полное обеспечение при Дворе – квартира, прислуга, питание, это была самая престижная работа для девушек-аристократок, за которую платили жалованье.

Замужество фрейлин

Едва ли не основным преимуществом фрейлин была возможность, выходя замуж, составить «блестящую партию». Если фрейлина собиралась выйти замуж, то она писала прошение на высочайшее имя. Естественно прошение удовлетворялось. При этом из средств Министерства Императорского двора «штатным» фрейлинам выплачивалось приданое.

Обычная сумма приданого в первой половине XIX в. определялась в 12 тыс. руб. ассигнациями. Иногда эту сумму значительно увеличивали. Обычно это происходило, если императорская семья знала о бедности фрейлины и при этом была к ней расположена. Одна из фрейлин, описывая свадьбу своей подруги, упоминает, что «Государь выдал ей двойной оклад невест, т. е. 24 т. вместо 12-ти»²²⁷.

В некоторых случаях сама свадьба праздновалась во дворце: так, фрейлина цесаревны и адъютант цесаревича в 1880 г. праздновали свадьбу в Аничковом дворце. Анна Вырубова в 1907 г. выходила замуж в церкви Большого Царскосельского дворца.

Лишь немногим из них после замужества удавалось продолжить придворную карьеру. После выхода замуж фрейлины отчислялись. Однако, согласно нормативным документам, они сохраняли право быть представленными императрице и приглашались на торжественные балы в Большом (Николаевском) зале Зимнего дворца вместе с мужьями, независимо от чина последних.

Некоторые из фрейлин выходили замуж очень поздно. Влиятельная Анна Федоровна Тютчева вышла замуж за писателя И.С. Аксакова будучи уже весьма зрелой женщиной.

Несмотря на все издержки и хлопоты, повторим, что эта служба считалась престижной, поскольку позволяла быть в непосредственной близости к императорской семье, обрасти связями в высших придворных и государственных кругах, поймать «случай» с императором и обеспечить свое будущее выгодным браком. Полный список фрейлин ежегодно печатался в «Росписи высших государственных должностей».

Взаимоотношения фрейлин и членов Императорской фамилии

Как правило, жесткие нормы этикета не позволяли устанавливать неслужебные отношения между императрицами и их фрейлинами. Однако жизнь есть жизнь, и вопреки нормам этикета между царской семьей и фрейлиной могли возникнуть и теплые человеческие отношения. Это бывало нечасто, но периодически случалось. В этих случаях, многодетные императрицы включали фрейлину в круг близких им людей, о которых они всегда помнили и заботились. Иногда возникали форс-мажорные обстоятельства, которые и раскрывали особенности взаимоотношений фрейлин и их высочайших «шефов». Например, когда в мае 1837 г. фрейлина О.О. Калиновская, или как ее называл Николай I Бедная Осиповна²²⁸, захворала, «во время ужина с ней сделался столь сильный обморок, что я на руках ее положил на кушетку в прихожей внизу у Мама, и до часу с ней провозились»²²⁹.

Следует отметить, что степень близости фрейлин к императорской семье проявлялась и «топографически». То есть наиболее близкие к императорской семье фрейлины жили вне Фрейлинского коридора с его традиционными склоками и скандалами. Например, в начале 1850-х гг. на нижнем этаже Зимнего дворца жили следующие фрейлины: графиня Тизенгаузен (камер-фрау императрицы Александры Федоровны) со своей племянницей, графиня Ю. Баранова (воспитательница детей и внуков Николая I, подруга его детства), две сестры Бартеневы, Элиза Раух (любимые фрейлины императрицы Александры Федоровны) и В.А. Нелидова (любовница Николая I). Другие же фрейлины должны были по многу раз в день подниматься и спускаться по лестнице в 80 ступенек с третьего этажа Зимнего дворца, где находился Фрейлинский коридор.

Во второй половине 1850-х гг. фрейлины, которые, как правило, ранее были только обслуживающим персоналом и в лучшем случае собеседницами императриц, начинают играть совершенно новую роль. Постепенно фрейлины императрицы Марии Александровны формируют вокруг нее салонный политический, славянофильский кружок. Блистали в кружке две незаурядные фрейлины: Анна Тютчева²³⁰ и Антонина Блудова. На вторых ролях к ним примыкала фрейлина Анна Карловна Пиллар. Отличительной чертой этих новых фрейлин была «прикосновенность к политическим течениям»²³¹.

Лидировала в придворном «триумвирате» фрейлина Анна Федоровна Тютчева. Граф С.Д. Шереметев вспоминал: «Я помню ее худенькою, с узкою талиею, с кисловатым лицом; она играла роль, изрекала, критиковала, направляла, и всего больше надоедала всем и каждому. Ее поверстали в воспитательницы великой княжне Марии Александровне. В этом звании она еще более расходилась. Недоброжелатели называли ее Ave Tutcheff (святая Тютчева)»²³².

Примерно в том же ключе писал известный публицист К.Д. Кавелин о фрейлине А.Ф. Тютчевой: «Меня встретила маленькая особа, с голосом искусственно тихим, с тою привычкою внешней сдержанности, за которою придворная жизнь скрывает все – и хорошее, и худое. Я извинился. Мне убийственно-спокойно дали извиниться до конца… После первых вопросов, довольно равнодушных и незначительных… разговор начал принимать понемногу более и более откровенный характер, так что наконец он сделался необыкновенно интересным…»²³³.

Серьезную «роль» при императрице играла и камер-фрейлина графиня Антонина Дмитриевна Блудова. Она получила прекрасное домашнее образование, и у нее рано проснулся интерес к литературе. По воспоминаниям графа С.Д. Шереметева: «Она водворилась в Зимнем дворце по смерти своего отца и жила у Салтыковского подъезда… образованная и умная она отличалась и деятельностью. Разговор ее был содержательный и разнообразный. Она прекрасно писала, и писала по-русски»²³⁴. У Блудовой была репутация «докладчицы» императрицы по патриотическим и православным делам²³⁵.

К «новым» фрейлинам принадлежала и Елизавета Дмитриевна Милютина, дочь всесильного военного министра Дмитрия

Алексеевича. Судя по воспоминаниям, она была «из молодых, да ранних… она была дурна, но бойка и сметлива. Худая, бледная, востроносая, она не прочь была пококетничать и имела влюбчивое сердце. Предметом ее (чувств) был С.П. Боткин».

Но политикой при императрице Марии Александровне фрейлины занимались недолго. По мере того как императрица погружалась в семейные, очень непростые дела, по мере того, как ухудшалось ее здоровье, при ней появились новые наперсницы, мало интересовавшиеся политикой. Кроме этого цесаревич Александр Александрович мало сочувствовал политическим игрищам при своей матери. По словам мемуариста, «Тютчеву он не выносил, как и Блудову …Он слишком русский человек, чтобы быть славянофилом»²³⁶.

Последний раз фрейлины из окружения императрицы «играли политическую роль» в ноябре 1900 г., когда Николай II, заболев брюшным тифом, балансировал на грани жизни и смерти. В этой ситуации императрица Александра Федоровна впервые вышла за привычный для нее круг домашних забот. Впервые она примерила на себя «одежды» отправительницы.

По свидетельству «правой руки» министра Императорского двора А.А. Мосолова, императрица отдавала приказания непосредственно В.Б. Фредериксу и другим должностным лицам, «которые уже затем докладывали о полученных указаниях, причем добавляли, что государыня приказывала о своих распоряжениях не говорить. Все эти приказания передавались фрейлинами А.А. Олениной и С. Орбелиани княгине Е.Н. Оболенской.

Скоро, однако, этих фрейлин оказалось недостаточно, и императрица вызвала из Рима бывшую свою фрейлину княжну Марию Викторовну Барятинскую, с которой государыня, за три года перед этим, поссорилась. Княжна Барятинская, весьма умная и толковая барышня, тогда лет около тридцати, заняла при государыне место ее начальника штаба и всем управляла с большой энергией. Она устранила ненормальность положения, переговаривая с министром и со мной о всех желаниях государыни до отдачи приказаний. При ней эти желания незаметно стали переходить от вопросов, касающихся только так называемых «полковников от котлет», к вопросам, касающимся министров, чем граф Фредерике ставился иногда в затруднительное положение»²³⁷. Однако крепкий организм Николая II переборол болезнь и «штаб императрицы», состоящий из фрейлин, был расформирован. После этого кратковременного опыта к «политической» помощи фрейлин Александра Федоровна уже не прибегала, никогда.

Скандалы Фрейлинского коридора

Периодически во Фрейлинском коридоре вспыхивали скандалы. Как правило, они были связаны с тем, что к той или иной фрейлине начинал проявлять повышенное внимание кто-либо из подраставших великих князей. Это было совершенно естественно, поскольку мальчики взрослели, а молодые женские лица они могли регулярно видеть только среди фрейлин. Естественно, они влюблялись. Для фрейлин поощрение подобных чувств со стороны великих князей было абсолютно запрещено. Однако некоторые из фрейлин, в силу тех или иных причин, шли на сближение с молодыми великими князьями. Юношеские увлечения бывали настолько сильными, что Александр II и Александр III, будучи цесаревичами, всерьез заявляли о своей готовности отказаться от трона ради свой возлюбленной-фрейлины. Александр II испытал сильное увлечение фрейлиной О.О. Калиновской, а Александр III – М.Э. Мещерской. Как правило, эти чувства ограничивались платоническими ухаживаниями и вскоре «проштрафившихся» фрейлин удаляли из дворца, выдав их замуж. Повзрослев, императоры не обходили своим вниманием «цветник» Фрейлинского коридора, периодически завязывая там непродолжительные интрижки. Для фрейлин пребывание в роли «дамы для особых услуг» не считалось особенно предосудительным и не мешало замужеству.

Придворные платья

Дата появления придворных мундиров неизвестна. Н.Е. Волков, специально изучавший в конце XIX в. историю придворных мундиров, констатирует в своей книге²³⁸, что самое раннее упоминание в источниках о существовании «мундира придворного кавалера» относится к 1802 г. Однако известен указ от 30 декабря 1796 г., озаглавленный «Описание мундиров придворным чинам и служителям». К сожалению, в нем ничего не сообщалось о том, как выглядели эти мундиры. Изображения придворных мундиров дошли до нас лишь с начала XIX в. На портретах придворных того времени мы видим мундиры почти в точности такие, какие известны на основании законов от 11 марта 1831 г. и 27 февраля 1834 г.

Не были обойдены вниманием императора и женщины. 27 февраля 1834 г. Николай Павлович утвердил описание эталонного дамского придворного туалета. После его смерти и вплоть до 1917 г. в форме этих туалетов никаких принципиальных перемен с того времени не последовало. Наряд состоял из бархатного «верхнего платья» с откидными рукавами и со шлейфом, имевшего «разрез спереди, к низу от талии», который открывал юбку из белой материи, «какой кто пожелает». По «хвосту и борту» платья шло золотое шитье, «одинаковое с шитьем парадных мундиров придворных чинов». Такое же шитье полагалось «вокруг и на переде юбки».

Выбор такого кроя женского придворного платья, видимо, обусловлен несколькими причинами. Во-первых, традиционализмом русского Императорского двора. Такие платья были в ходу при Дворе со времен Екатерины II. Во-вторых, отчетливым стремлением Николая I усилить национальную составляющую при Императорском дворе, будь то в языке или одежде. В-третьих, для формы, особенно для изменчивой женской, требовалось нечто прочно-устойчивое, чем по мысли Николая I и был «русский» традиционный крой женских платьев.

Дочь императора, описывая события 1834 г., упоминает, что «по обычаю в 11 лет я получила русское придворное платье из розового бархата, вышитого лебедями, без трена»²³⁹. В последующие годы парадные придворные платья в семье называли «императорскими доспехами», поскольку эти платья шили и из серебряной парчи, дополняя наряд бриллиантами и жемчугами²⁴⁰.

Согласно императорскому указу, все должностные нюансы должны были легко «читаться» по цветам. Статс-дамы и камер-фрейлины получали бархатное зеленое платье с белой юбкой. Наставница великих княжон была одета «по форме» в бархатное платье синего цвета с белой юбкой. Фрейлины Ее Величества, в бархатное платье пунцового цвета с белой юбкой.

Фрейлины великой княгини имели платье также пунцового цвета, как и у императрицы, только шитье было серебряным. Фрейлины великих княжон были одеты в бархатные платья светло-синего цвета с золотым шитьем и белой юбкой. Гофмейстрина при фрейлинах носила бархатное платье малинового цвета, украшенное золотым шитьем, соответствующим шитью первых чинов Двора и украшенное портретом императрицы с бриллиантами. Дополняла наряд белая юбка. Часто в повседневной жизни их называли «малиновыми фрейлинами».

Была определена и форма головного убора для придворных дам. Замужним дамам предписывалось носить «повойник или кокошник произвольного цвета, с белым вуалем, а девицам повязку произвольного цвета с вуалем»²⁴¹. Фрейлинский бриллиантовый шифр императрицы носился на голубом банте на левой стороне форменного платья. Описанный наряд получил в официальных документах название «русское платье».

Малейшие отступления от установленной формы одежды, как придворными кавалерами, так и дамами, жестко пресекались Николаем I. Барон М.А. Корф упоминает, что когда на большом придворном бале 6 декабря 1840 г. «некоторые дамы позволили себе отступить от этой формы и явились в кокошниках, которые, вместо бархата и золота, сделаны были из цветов. Государь тотчас это заметил и приказал министру Императорского двора князю Волконскому строго подтвердить, чтобы впредь не было допускаемо подобных отступлений». Князь П.М. Волконский передал повеление царя Санкт-Петербургскому военному генерал-губернатору графу Эссену, после чего последовал «набег квартальных с письменными объявлениями помянутой высочайшей воли и с требованием расписаться на этом листе». Когда об этом непомерном усердии губернатора доложили царю, тот только посмеялся, но распоряжение свое оставил в силе²⁴².

Орденские дамы и знаки отличия

История «орденских дам» начинается при Петре I, когда тот учредил орден Св. Екатерины с девизом «За любовь и Отечество». Появление этого ордена связано с неудачным Прутским походом 1711 г., когда русскую армию окружили турецкие войска.

Орден Св. Екатерины

B.Л. Боровиковский. С.А. Раевская. 1813 г.

Орден Св. Екатерины

Имп. Мария Федоровна

При этом возникла реальная угроза того, что в плену у турок окажется сам император Петр I, который возглавлял армию. Екатерина Алексеевна сопровождала мужа в этом походе и, согласно легенде, отдала все свои драгоценности на подкуп турецкого визиря, который и позволил русской армии уйти из окружения.

Первоначально орден назывался «Орденом освобождения». Однако вскоре его переименовали – и он стал называться орденом святой великомученицы Екатерины. Знаком ордена был белый эмалевый крест оригинальной формы с четырьмя латинскими буквами на нем, обозначавшими начало слов: «Господи, спаси царя!». Крест носился на левой стороне груди на банте из белой ленты с девизом «За любовь и Отечество». Орден имел две степени: большой и малый кресты (с разным количеством украшений). Затем большой крест стал носиться на красной ленте с серебряной каймой через правое плечо. Его дополнила серебряная звезда с изображением серебряного креста на красном поле в центре. Число «кавалерственных дам» большого креста не могло быть более 12, а малого — более 94. Со временем число кавалерственных дам постепенно увеличилось. Орденом могло быть награждено одновременно не более 200 дам. С 1856 г. кресты первой степени стали украшаться бриллиантами, а второй – алмазами. Это был единственный женский орден в Российской империи. После смерти «орденской дамы» орденский знак возвращался в Капитул орденов и только после этого могло состояться следующее награждение. Большая часть женщин, награжденных орденом Св. Екатерины, являлись придворными дамами.

Портретные дамы и фрейлинские шифры

Придворные дамы имели особые знаки отличия: гофмейстрины, статс-дамы, камер-фрейлины – портреты императриц, украшенные бриллиантами, которые носились на правой стороне груди. По традиции, таких дам называли портретными.

Знаком отличия штатных фрейлин были золотые, украшенные бриллиантами шифры (вензеля императриц или великих княгинь, при которых они состояли), носившиеся на банте из андреевской голубой ленты на левой стороне груди. Знаки эти могли надеваться и не на парадное платье. Шифр для фрейлин считался большим отличием, дающим чин, равный чину супруги генерал-майора.

Фрейлинский шифр с инициалами имп. Марии Федоровны

Конечно, для любой институтки получение заветного фрейлинского шифра было зримым воплощением мечты каждой девушки-аристократки. Такое событие не забывалось. Когда 13 марта 1855 г. А.Ф. Тютчева получила свой фрейлинский шифр, она немедленно записала в дневнике: «Сегодня вечером, когда я пришла на вечер, императрица подала мне маленький футляр со своим шифром из бриллиантов, на который я имею право как фрейлина царствующей императрицы»²⁴³. Следовательно, шифры могли вручаться и после обретения официального статуса фрейлины, шифр вручался лично императрицей и происходило это в неофициальной обстановке.

Следует подчеркнуть, что традиция вручения фрейлинского шифра лично правящими и вдовствующими императрицами жестко соблюдалась вплоть до начала 1900-х гг. Только последняя императрица «смело» нарушила эту традицию, отказавшись от права раздавать молодым девушкам царский шифр. Это глубоко оскорбило русскую аристократию и лишило Александру Федоровну последних крох популярности. Подобное решение императрицы еще раз продемонстрировало и то, насколько она не понимала и не желала понимать психологию российской аристократии, и то, что мнение этой аристократии ей было безразлично. Неудивительно, что ей платили тем же. Следует заметить, что вдовствующая императрица Мария Федоровна вплоть до начала 1917 г. добросовестно выполняла эту обязанность, от которой столь легкомысленно отказалась ее невестка²⁴⁴.

Ф.-К. Винтерхальтер. Кн. Т.А. Юсупова. 1858 г.

Дворцовая терминология

Со времен Петра I в основу придворной терминологии были положены немецкие названия придворных чинов и званий. Что не только вписывалось в контекст преобразований императора, но и было вполне привычно для уха многочисленных немецких принцесс, которые приезжали в качестве невест к российскому Императорскому двору. На эту терминологию никто не покушался на протяжении 200 лет. Только после начала Первой мировой войны Николай II перевел в практическую плоскость свое давнее увлечение допетровской Русью. В августе 1914 г. Санкт-Петербург переименовали в Петроград. Более того, русификация предполагала затронуть и традиционные наименования придворных чинов. Посол Франции в России упоминает в дневнике, что Николай II много раз «высказывал неудовольствие по поводу немецких слов, которые в изобилии встречаются в перечне официальных титулов и званий: обер-гофмаршал, статс-секретарь, камергер, шталмейстер, флигель-адъютант, фрейлина и так далее. Теперь император решил изъять все эти неблагозвучные наименования из иерархических списков и заменить их национальными идиомами. Выполнение этой лингвистической задачи было поручено князю Михаилу Сергеевичу Путятину, маршалу Императорского двора и шефу административных служб Царскосельских дворцов. Это был отличный выбор»²⁴⁵. Однако идея не была реализована. Николай II опоздал, и опоздал очень во многом, поскольку эта запись появилась в дневнике посла 24 декабря 1916 г., за два месяца до начала Февральской революции 1917 г., уничтожившей самодержавную монархию в России.

Судьбы фрейлин

Судьбы фрейлин подчас складывались весьма причудливо, и эта непредсказуемость, отчасти, была связана с их близостью к императорской семье. Весьма примечательна в этом отношении биография фрейлины последней императрицы Александры Федоровны – Софьи Орбелиани.

Особенностью императрицы Александры Федоровны было четкое разделение окружавших ее людей на «своих» и «чужих».

«Свои» входили в число ее личных друзей, насколько это возможно при ее положении. Надо отдать императрице должное, своим друзьям она была верна до конца. В буквальном смысле. Весьма показательна в этом отношении судьба фрейлины Сони Орбелиани.

Фрейлина С. И. Орбелиани

Соня Орбелиани родилась в 1875 г. Она была единственной дочерью князя Ивана Орбелиани и княгини Марии Святополк-Мирской. О степени влияния этого семейства говорит тот факт, что брат матери служил министром внутренних дел Империи в 1904–1905 гг., то есть занимал один из самых влиятельных министерских постов в бюрократической структуре Российской империи. Отец Софьи происходил из древней кавказской аристократической семьи.

Соня Орбелиани унаследовала от своих кавказских предков независимость и бесстрашие характера. Это проявлялось в различных полуспортивных развлечениях при Дворе молодой императрицы, прежде всего, она была прекрасной наездницей, она отличалась веселым и открытым характером. Подобно многим молодым аристократкам, Соня прекрасно владела иностранными языками, хорошо рисовала, отлично танцевала и была богато одарена в музыке: отлично играла на пианино, хорошо пела.

В 1898 г. фрейлина княгиня М. Барятинская вышла замуж. В окружении императрицы Александры Федоровны появилось вакантное место «штатной» фрейлины. Новое назначение состоялось в результате подспудной борьбы влияний при Дворе. Близкий тогда к императорской семье великий князь Александр Михайлович, друг детства Николая II, женатый на его младшей сестре Ксении, предложил на вакантное место двадцатитрехлетнюю Соню Орбелиани. Он считал, что веселая и независимая девушка, не вовлеченная в придворные интриги, будет идеальной компаньонкой для болезненно замкнутой императрицы. В результате сложных, многоходовых комбинаций Соня Орбелиани заняла место штатной фрейлины в 1898 г.

Новая фрейлина, маленького роста, белокурая с правильными чертами лица, отличалась незаурядным умом. Баронесса Софья Буксгевден отмечала в мемуарах, что Орбелиани, при этом, обладала прекрасным чувством юмора и была способна вызывать любовь к себе, всех, кто соприкасался с ней²⁴⁶.

Один из современников вспоминал, что Орбелиани «была большой спортсменкой, она чудно ездила верхом и великолепно играла в теннис. Это был настоящий живчик, веселый, вечно в движении, всегда готовый на все, где можно было показать свою ловкость и лихость»²⁴⁷.

После «смотрин» Соня назначается в число фрейлин Александры Федоровны. Сложившееся окружение императрицы весьма ревниво отнеслось «к новенькой». Руководитель одного из подразделений императорской охраны А.И. Спиридович назвал ее «некультурной девочкой с Кавказа», но при этом отмечал ее жизнерадостность, разбавлявшую постную придворную атмосферу. Императрица Александра Федоровна быстро привязалась к новой фрейлине, чему в немалой степени способствовала «восточная преданность» Сони своей новой хозяйке. А императрица весьма чутко и, как правило, безошибочно угадывала эту искреннюю преданность, столь редкую в среде придворной аристократии, и тем более ценившая ее. По воспоминаниям графини Буксгевден, Соня позволяла себе говорить императрице правду в глаза, как бы она горька не была.

Молодые женщины часто вместе проводили время, по полдня, играя в четыре руки на фортепиано. Очень быстро Соня стала ближайшей наперсницей императрицы. С подачи великого князя Александра Михайловича, Соня пыталась традиционными способами преодолеть трагическую замкнутость императрицы. Она устраивала музыкальные вечера на половине императрицы, приглашая на них женский бомонд столицы. Иногда императрица сама играла на этих импровизированных концертах.

В октябре 1903 г. фрейлина Соня Орбелиани сопровождала императорскую семью в Дармштадт, где они присутствовали на свадьбе племянницы Александры Федоровны – Алисы Баттенбергской и Георга Греческого, с которым Николай II был близко знаком еще со времен путешествия 1891 г.

Во время этого визита Соня заболела. У нее поднялась температура и императрица, несмотря на обилие официальных и неофициальных мероприятий, по два-три раза на день посещала свою подругу, которую лечили придворные врачи ее брата – герцога Гессен Дармштадтского. Такое внимание императрицы к своей фрейлине многими в ее окружении воспринималось как нарушение придворного этикета.

Именно немецкие медики пришли к заключению, что Соня Орбелиани неизлечимо больна. В перспективе ее ожидало постепенное ограничение подвижности, инвалидное кресло, а затем полный паралич и смерть. Зная эти перспективы, императрица Александра Федоровна, тем не менее, не оставила при себе больную фрейлину. Соню Орбелиани поселили в Александровском дворце, который с 1905 г. стал постоянной императорской резиденцией. На втором этаже Свитской половины (правое крыло) Александровского дворца ей отвели «квартиру» из трех комнат (№ 65, 66 и 67).

Все расходы по ее лечению и содержанию Александра Федоровна взяла на себя. Для императрицы, довольно скупой женщины, это значило много. Естественно, по состоянию здоровья Соня была не в состоянии выполнять обязанности фрейлины, но Александра Федоровна отказалась принять ее отставку. Образно говоря, за Орбелиани сохранялась ее «штатная ставка». Для заболевшей фрейлины «были сконструированы специальные экипажи и прочие приспособления, так что она могла вести обычную жизнь, как если бы была здорова и всюду могла сопровождать императрицу в ее поездках»²⁴⁸.

Императрица посещала Соню в Александровском дворце ежедневно. Строгий к императрице высший свет осуждал это проявление человеческих чувств. По свидетельству А.И. Спиридовича, упреки сводились к тому, что для императорских дочерей совершенно не полезно жить рядом с умирающей женщиной. Но Александра Федоровна в свойственной ей высокомерной манере холодно игнорировала все упреки.

Вместе с тем не стоит преувеличивать привязанность императрицы к своей фрейлине. Конечно, как человек и уж тем более, как императрица, она вела себя очень достойно. Но жизнь продолжалась и рядом с императрицей появилась новая подруга – Аня Вырубова. Как происходила «смена караулов», видно из опубликованных дневниковых записей Николая II.

За весь 1904 г. Соню Орбелиани только дважды приглашали к императорскому столу (23 марта к завтраку и 28 апреля к обеду). Надо заметить, что очень немногие «штатные» фрейлины удостаивались подобной чести. Тогда же в конце ноября 1904 г. при Александре Федоровне появилась новая «штатная» фрейлина – баронесса София Карловна Буксгевден, которой Соня Орбелиани начала «сдавать дела».

22 сентября 1905 г. к императорскому столу впервые была приглашена «А.А. Танеева», как записал в дневнике Николай II. Но в эту осень 1905 г. Соню Орбелиани еще по-прежнему приглашали к столу (к обеду – 9 октября, 15 ноября, 27 ноября). В начале 1906 г. все оставалось по-прежнему, Орбелиани приглашали на обеды (7 февраля, 14 марта, 3 июля, 28 августа). 21 октября 1906 г. новая и старая подруги почти пересеклись. В этот день «А.А. Танеева» завтракала, а «Соня Орбелиани» с княгиней Оболенской – обедали. После этого дня Соню Орбелиани к столу больше не приглашали. Ее место с 23 ноября 1906 г. прочно занимает «Аня Вырубова», как ее начинает называть в дневниках император.

Тем не менее Соня, как могла, старалась быть полезной императрице. Пока была в состоянии, она выполняла фрейлинские обязанности. После того как окончательно слегла – разбирала многочисленную корреспонденцию императрицы. Со временем она передала свои обязанности Соне Буксгевден и посвятила ее во все нюансы отношений придворного мира Царского Села. Они подружились, и С. Буксгевден много времени проводила в ее комнатах.

Девять долгих лет императрица делала все, чтобы облегчить жизнь умиравшей фрейлины. За это время в жизни императрицы изменилось многое. Появилась новая задушевная подруга – Анна Вырубова, но и старую подругу, раз и навсегда причисленную к «своим», императрица не забывала. Примечательно, что об этих отношениях знали немногие. Распутин и Вырубова в глазах досужего света совершенно заслонили Орбелиани. Для столичного высшего света она уже давно умерла. Когда в декабре 1915 г. врачи сообщили, что конец близок, Александра Федоровна не отходила от своей умирающей подруги. Соня Орбелиани скончалась буквально на руках императрицы Александры Федоровны.

Все заботы о похоронах фрейлины императрица взяла на себя. На отпевании Александра Федоровна присутствовала в форме сестры милосердия. Фрейлина С.К. Буксгевден свидетельствовала, что видела, как императрица, сидя у гроба своей подруги, гладила ее волосы в последние минуты, перед тем как гроб закрыли.

Фрейлина С.К. Буксгевден

Еще одной фрейлиной, ставшей достаточно близкой императорской семье, стала София Карловна Буксгевден. Впервые она появилась в Александровском дворце 28 ноября 1904 г. Но только с 1913 г. она вошла в так называемый «ближний круг» императрицы Александры Федоровны. Свидетельством этого стало ее прозвище Иза. Фрейлина упоминает, что она прожила в Александровском дворце Царского Села с 1913 по 1917 г., причем ее «комната соединялась коридором с апартаментами великих княжон»²⁴⁹.

Это была высокая, довольно плотная, темноволосая, не очень привлекательная женщина. Она имела свою слабость – София Карловна много курила. Но при этом она разделяла увлечение Николая II большим теннисом и ходила на байдарке.

С.К. Буксгевден могла расположить к себе и, что особенно важно, была искренне преданна императорской семье, преданна «без лести». Она была, пожалуй, единственной из фрейлин, посвященной в семейные тайны царской семьи. Надо заметить, что Александра Федоровна была достаточно осторожна в отношениях со своими фрейлинами, поскольку понимала, что они, прежде всего, служат во дворце. С.К. Буксгевден упоминает, что Александра Федоровна «считала недопустимым вступать в дружеские отношения со своими фрейлинами, поскольку ей казалось, что особая симпатия, высказанная какой-либо одной, может вызвать чувство ревности другой….Между нами и императрицей всегда существовала определенная дистанция, которую никому не было дозволено переходить. Лишь когда ее фрейлины прекращали свою службу при Дворе (так было с княгиней Барятинской или с Соней Орбелиани, которая стала инвалидом) императрица могла позволить себе высказать им то расположение, которое она всегда к ним чувствовала»²⁵⁰.

А. Вырубова и С. Буксгевден

«Своим» императрица позволяла и некоторую «оппозиционность». Иза Буксгевден отрицательно относилась к Распутину. Для императрицы это не являлось секретом. Но она знала, что Иза ее не предаст, и от нее не будут исходить никакие слухи.

Императрица не ошиблась в своей фрейлине. Иза Буксгевден последовала за царской семьей в Сибирь и только чудом уцелела. Заняв денег у Сиднея Гиббса, она сумела пересечь Сибирь и через Китай выбраться в Англию, которая стала для нее вторым домом. В 1920-х гг. она написала две книги, посвященные своей жизни в Царском Селе. Еще одну книгу она посвятила своей царственной подруге – императрице Александре Федоровне, в которой опровергла множество легенд, насыщавшим общественное сознание того времени. Вместе с тем она не впала в простое восхваление императрицы. Ей, пожалуй, первой удалось создать объективный и честный портрет последней русской императрицы, сложной и противоречивой женщины.

Фрейлина А.А. Вырубова

Анна Александровна Вырубова, в девичестве Танеева, родилась в 1884 г. во влиятельной семье чиновников-аристократов. Ее дед (Танеев Сергей Александрович) и отец (Танеев Александр Сергеевич) на протяжении 44 лет возглавляли Собственную Его Императорского Величества Канцелярию и имели право личного доклада императору.

Первый раз А.А. Танеева увидела императрицу в 1896 г. в двенадцать лет, когда царская семья гостила в селе Ильинском – подмосковном имении великого князя Сергея Александровича, который был женат на старшей сестре Александры Федоровны – Елизавете Федоровне. В 17 лет она была официально представлена вдовствующей императрице Марии Федоровне. С этого времени началась ее светская жизнь. Надо заметить, что Аня не была красавицей. Это была полненькая девушка с добрыми глазами, которая прекрасно пела и играла на фортепиано. В восемнадцать лет, в январе 1903 г., она получила усыпанный алмазами фрейлинский шифр императрицы Александры Федоровны – мечту многих девиц-аристократок. Тогда же, в феврале 1903 г. Аня Вырубова приняла участие в легендарном костюмированном балу в Зимнем дворце. Николай II и Александра Федоровна были в одеждах русских царей XVII в. Аристократия, в соответствии с занимаемым положением, блистала боярскими одеждами. Тогда еще никто не знал, что этот бал станет последним пышным балом в Зимнем дворце. И это был первый выход в большой свет «дебютантки» Ани Танеевой.

Обширные связи и прочное положение семьи Танеевых при Дворе позволили Анне в феврале 1905 г. оказаться в Александровском дворце Царского Села среди «штатных» фрейлин Александры Федоровны. Ей тогда было 20 лет, а императрице 32 года. Танеева тогда «подменила» одну из заболевших фрейлин²⁵¹.

Во время дежурства во дворце, по желанию Александры Федоровны, Аня Танеева проводила время с фрейлиной С. Орбелиани. Вырубова вспоминала, что у Орбелиани развивался прогрессивный паралич и характер у нее стал очень тяжелый. Она часто зло подшучивала над молодой и цветущей фрейлиной.

За время своего первого дежурства А. Танеева видела императрицу только один раз, когда каталась с ней на санях по аллеям Александровского парка. В память о первом дежурстве императрица подарила фрейлине медальон: серый камень в виде сердца, окруженный бриллиантами²⁵².

Имп. Александра Федоровна и А. Вырубова. 1910 г.

Сначала Аню Танееву назначили только «временной» фрейлиной, заменив одну из заболевших штатных фрейлин, но за короткое время она успела понравиться императрице. Понравиться настолько, что в августе 1905 г. ее пригласили в плавание в финские шхеры на императорской яхте «Полярная звезда». А. Танеева за это плаванье сблизилась со всеми членами царской семьи: «Каждый день мы съезжали на берег, гуляли по лесу с Государыней и детьми, лазили на скалы, собирали бруснику и чернику, искали грибы, исследовали тропинки»²⁵³. Эта поездка решила судьбу фрейлины. По словам Вырубовой: «Государь сказал мне, прощаясь в конце плавания: «Теперь вы абонированы ездить с нами», а императрица Александра Федоровна произнесла: «Благодарю Бога, что Он послал мне друга»».²⁵⁴ В результате этой поездки «началась моя дружба с государыней, дружба, которая длилась двенадцать лет»²⁵⁵.

Александра Федоровна страстно увлекалась музыкой, хорошо пела. У императрицы было контральто²⁵⁶, у Ани Танеевой – высокое сопрано. Они стали петь дуэтом, играть на фортепиано «в четыре руки». Но главное – характер Ани Танеевой. Она постоянно демонстрировала императрице свое бесконечное обожание и преданность. В этом нуждается каждый человек. Нуждалась в этом и Александра Федоровна.

Имп. Александра Федоровна и А. Вырубова на берегу Днепра

Жизнь Александры Федоровны не была безоблачной. Застенчивой до болезненной замкнутости, ей по роду своей «профессии» приходилось постоянно встречаться со множеством незнакомых людей и общаться с ними. Она страстно любила мужа и не желала делить его ни с матерью – вдовствующей императрицей Марией Федоровной, ни с влиятельными сановниками. Воспитанная в Англии, где положение монарха определялось формулой – «Царствую, но не управляю», – она была страстной поборницей идеи самодержавной власти. Будучи до 22 лет протестанткой, она прониклась крайними, мистическими идеями православия. Только после шестой беременности она смогла, наконец, родить наследника, но сразу же выяснилось, что он неизлечимо болен и в любой момент может умереть. Она бесконечно нуждалась в искренней дружбе, которую очень тяжело было найти в той лицемерной среде, в которой проходила ее жизнь. Александра Федоровна поверила и приняла искреннюю привязанность Ани Танеевой.

Служба Ани «временной фрейлиной» продолжалась очень недолго²⁵⁷, но императрица запомнила молодую, бесхитростную, искреннюю девушку. Это было то, в чем она так нуждалась.

Поэтому следующим летом 1906 г. Аню Танееву вновь пригласили принять участие в плавание по финским шхерам на императорской яхте «Штандарт». Столичный бомонд, крайне ревниво следивший за появлением новых фаворитов, сразу же отметил это повторное приглашение, поскольку на «Штандарте» царскую семью окружали только самые близкие к ней люди.

Совместный отдых сближает, так же как и совместные дела. Именно тогда Аня Танеева окончательно стала «своей» в замкнутом мирке царской семьи. Она подружилась со старшими дочерьми – Ольгой и Татьяной, которые росли без подруг. Она забавлялась с младшими – Марией и Анастасией. Она узнала о неизлечимом заболевании наследника. Она получила, как и многие из «своих», незатейливое прозвище Корова. Она не обижалась, поскольку сама императрица называла себя Старой курицей. Вырубова была полной и, конечно, не вписывалась в существовавшие каноны красоты. Это тоже – плюс. Позже ее познакомили с Григорием Распутиным, к которому она прониклась благоговением. Это также сработало в ее пользу.

В свою очередь царская семья приняла участие в жизни Ани Танеевой. Для 22-летней девушки, не без участия Александры Федоровны, подобрали соответствующую партию. Женихом Ани Танеевой стал флотский лейтенант Александр Васильевич Вырубов. К этому времени в его жизни произошли значительные события. Он был среди четырех, чудом спасшихся офицеров, с броненосца «Петропавловск». Этот броненосец, на капитанском мостике которого находился командующий Тихоокеанским флотом адмирал Степан Осипович Макаров, подорвался на мине и затонул в несколько минут при попытке прорыва из блокированной гавани Порт-Артура в 1904 г. во время Русско-японской войны. Естественно, молодой моряк ходил в героях.

Молодых сосватали. В декабре 1906 г. Вырубов сделал предложение письмом из деревни. Аня Танеева проконсультировалась с императрицей и та одобрила «партию». В феврале 1907 г. объявили о свадьбе. Бракосочетание фрейлины Анны Александровны Танеевой с лейтенантом Александром Васильевичем Вырубовым состоялось 30 апреля 1907 г. в высочайшем присутствии в церкви Большого Царскосельского дворца²⁵⁸.

А. Вырубова и члены императорской семьи. 1914 г.

С этого момента Анна Вырубова уже не могла быть фрейлиной, поскольку фрейлинами могли быть только незамужние девушки. Аня Танеева превратилась в Анну Александровну Вырубову и именно под этой фамилией она вошла в историю России начала XX в.

Присутствие императорской четы на свадьбе было очень высокой честью для новобрачных. Более того, Николай II и Александра Федоровна лично благословили молодых иконой. После бракосочетания молодые «пили чай у Их Величеств», в очень узком кругу, поскольку гостей на свадьбу пригласили очень немного и все они прошли одобрение Их Величеств²⁵⁹.

Аристократический бомонд немедленно отреагировал на это первой сплетней. В светских салонах удивлялись не только самому факту присутствия на свадьбе императорской четы, сколько тому, какое деятельное участие принимала в ней сама Александра Федоровна. Утверждали, что во время свадьбы императрица рыдала так, как будто она выдавала замуж свою дочь. Но тогда, в апреле 1907 г., это отнесли к издержкам эмоционального характера императрицы.

Однако семейная жизнь молодых не заладилась с самого начала, и брак оказался непродолжительным. Тут было и мрачное предсказание Распутина, которое, естественно, сбылось, и обнаружившиеся вдруг садистические, противоестественные наклонности молодого лейтенанта, и даже его безумие. Сама Вырубова коротко писала об этом, спустя много лет: «Брак, ничего, кроме горя, мне не принес. На состоянии нервов моего мужа, вероятно, отразились все ужасы пережитого, когда тонул «Петропавловск», и вскоре после свадьбы у него появились признаки тяжелого психического заболевания. Сначала я думала, что это только временное состояние, и тщательно скрывала болезнь мужа от моей матери. Но, в конце концов, мой муж был признан ненормальным, был помещен в лечебное заведение в Швейцарии, и я получила развод»²⁶⁰.

Эта семейная драма послужила толчком к началу многих событий. Поэтому необходимо уточнить ряд моментов. Во-первых, личная драма не помешала Ане Вырубовой в сентябре 1907 г. принять приглашение отправиться в очередное плавание на «Штандарте» в финские шхеры вместе с царской семьей. Именно тогда в свете впервые начали настойчиво циркулировать слухи о «противоестественной» связи императрицы и Вырубовой.

А. Вырубова рядом с ими. Николаем II

Дело в том, что во время этого плавания «Штандарт» наскочил на подводный камень и едва не затонул, получив две пробоины в корпусе. Царскую семью и ее окружение срочно переправили на один из кораблей конвоя. Спустя несколько месяцев, 2 февраля 1908 г., весьма осведомленная генеральша А.В. Богданович, записала в своем дневнике²⁶¹: «Всех поражает странная дружба молодой царицы с ее бывшей фрейлиной Танеевой, которая вышла замуж за Вырубова. Когда во время поездки в шхеры лодка наткнулась на камень, эту ночь царская семья проводила на яхте «Александрия»²⁶². Царь спал в рубке, а в свою каюту царица взяла Вырубову, на одной с ней постели спала…»²⁶³. При этом Богданович называет и свой «источник» – капитана 1-го ранга, помощника начальника Главного морского штаба при морском министре Сергея Ильича Зилотти.

Видимо, Вырубова была прекрасно осведомлена об этих слухах и в мемуарах она сочла необходимым специально остановиться на том, «кто и где спал». По ее словам, «императрица спала с наследником», Николай II и свита в каютах наверху. Позже императорская семья перешла на подошедшую яхту

«Александрия». Но и там было очень тесно, поэтому Николай II спал в рубке на диване, дети в большой каюте, кроме наследника. Потом шла каюта императрицы. Рядом располагалась каюта наследника, в которой он спал с няней М. Вишняковой. Вырубова туманно уточняет: «Я спала рядом в ванной»²⁶⁴.

Во-вторых, уже после развода, осенью 1908 г.,²⁶⁵ Вырубова немедленно получила приглашение от царственной подруги поселиться близ Александровского дворца Царского Села. В качестве личной подруги. По словам Вырубовой, они уже жили с мужем к этому времени в Царском Селе, поскольку влиятельный отец Вырубовой пристроил зятя в Дворцовое ведомство. Вряд ли молодому мужу могли понравиться слухи о близости жены с императрицей. Возможно, именно тогда и проявились «садистические» наклонности молодого лейтенанта. Вырубова писала: «Официальной должности у меня не было. Я жила при царице как неофициальная фрейлина и была ее близким личным другом. Она сказала: «Хоть один человек есть, который служит мне для меня, а не за вознаграждение»».²⁶⁶ Надо заметить, что таких прецедентов в богатой скандалами истории Императорской фамилии не было. И такое решение императрицы только способствовало распространению «лесбийской» сплетни, пик которой пришелся на вторую половину 1908–1910 гг.

В-третьих, несколько слов надо сказать и о неудавшемся браке. О «садизме» и «извращениях» Александра Вырубова мы знаем только из воспоминаний самой Вырубовой. В исторической литературе об Александре Вырубове сведений практически нет. Упоминается только, что с 1913 по 1917 г. «извращенец» и «сумасшедший» Вырубов состоял уездным предводителем полтавского дворянства. Надо заметить, что это была выборная должность и вряд ли полтавские дворяне выбрали бы своим предводителем извращенца и садиста. Они выбрали офицера российского флота, участвовавшего в обороне Порт-Артура. Сейчас, конечно, трудно сказать, о каких «извращениях» писала Вырубова. Но точно известно, что супружеских отношений между молодыми не было, и Вырубова после 18 месяцев брака осталась девицей. Вполне возможно, что «садистские извращения» свелись к тому, что лейтенант просто пытался выполнить свой супружеский долг? Или он не мог его выполнить? Или Вырубова была категорически против супружеских отношений?

Ливадия. Чаепитие на ферме. 1914 г.

В-четвертых, на 1907–1910 гг. пришлось время наибольшего влияния председателя Совета министров П.А. Столыпина на внутреннюю политику России. Это был властный человек, не желавший делиться влиянием. Поэтому слухи, клубившиеся вокруг императрицы и Вырубовой, дискредитировали один из центров власти, противостоящий Столыпину. Об этом в 1911 г. писал в дневнике А. А. Бобринский: «Не так императрица Александра Федоровна больна, как говорят. Столыпину выгодно раздувать ее неспособность и болезни, благо неприятна ему. Правые теперь будут демонстративно выставлять императрицу, а то, в угоду, как оказывается, Столыпину, ее бойкотировали и замалчивали, и заменяли Марией Федоровной. Говорят, что лесбийская связь ее с Вырубовой преувеличена»²⁶⁷.

Весной 1917 г. Временным правительством с целью сбора компромата на царскую семью и ее окружение создается Чрезвычайная следственная комиссия. В этой Комиссии образовали специальную подкомиссию, которая специализировалась на расследовании деятельности так называемых «темных сил», окружавших царскую семью. К числу этих «темных сил», безусловно, отнесли и Анну Вырубову. В марте 1917 г. ее арестовали

и поместили в одну из камер Петропавловской крепости. Летом 1917 т. Вырубова настояла на том, чтобы было проведено ее гинекологическое освидетельствование. Столь необычная просьба заключенной связана с расхожими обвинениями в том, что она сожительствовала с Григорием Распутиным. Обследование установило, что Вырубова девственница²⁶⁸.

В «Заключении доктора Манухина, данном на основании результатов медицинского освидельствования, произведенного в Трубецком бастионе Петропавловской крепости», сказано, что «22-х лет она вышла замуж… с мужем жила всего один год. По ее словам, муж страдал половым бессилием с наклонностью к садизму; после одной из сцен, когда муж бросил ее обнаженную на пол и бил, они расстались; с тех пор свидетельствуемая половой жизнью не жила.

В конце прошлого года, вследствие бывших у нее болей в нижней части живота и для уяснения причины заболевания ее правой ноги, ей предложили произвести исследование половых органов; неожиданно для производства исследования per vaginat оказалось нужным надрезать ее девственную плевру, так как она не была вполне нарушена слабосильным мужем; свидетельницей изложенного может быть, по ее словам, старшая фельдшерица Дворцового госпиталя в Петергофе Карасева. Петроград 6 июня 1917 г.»²⁶⁹.

Тогда это поразило многих. Но не ближайшее царское окружение, поскольку о девственности Вырубовой Свита знала с января 1915 г. После того как в январе 1915 г. Вырубова попала в железнодорожную катастрофу, ее осматривал профессор С.П. Федоров. Впоследствии начальник подвижной охраны царя полковник А.И. Спиридович писал, что был «поражен, когда лейб-хирург Федоров сказал мне, что делая медицинское исследование госпожи Вырубовой еще с одним профессором вследствие перелома бедра, они неожиданно убедились, что она девственница. Больная подтвердила им это и дала кое-какие разъяснения относительно своей супружеской жизни с Вырубовым»²⁷⁰.

Этот факт сегодня интерпретируют по-разному. Э. Радзинский утверждает, что, по его мнению, Вырубова, безусловно, являлась скрытой лесбиянкой. Он предполагает, что императрице не было дела до сексуальной ориентации подруги, ей была важна только ее искренняя привязанность. Для Александры Федоровны неважно, чем диктовалась эта привязанность. Важно было то, что эта привязанность-любовь жизненно требовались неврастеничной императрице, окруженной всеобщим недоброжелательством.

С этим утверждением, на наш взгляд, можно согласиться. Александра Федоровна, со свойственным ей максимализмом, делила весь мир на «своих» и «чужих». «Своих» было очень немного, и она их весьма высоко ценила. Женщине, замкнутой в очень непростых семейных проблемах, тщательно скрываемых от глаз посторонних, была очень нужна такая подруга. А уж какой она «ориентации» – дело десятое.

Конец 1907 г. для Александры Федоровны сложился тяжелым. Она болела. Характер заболевания в медицинских документах не указывается, но, судя по количеству визитов, медицинские проблемы оказались серьезными. С 11 по 30 ноября 1907 г. врач Дворцового госпиталя Придворной медицинской части доктор Фишер нанес императрице 29 визитов. С 1 по 21 декабря он же посетил императрицу 13 раз²⁷¹. То есть всего 42 визита. Видимо, эти визиты продолжались и далее, поскольку сама императрица писала своей дочери Татьяне 30 декабря 1907 г.: «Доктор сейчас опять сделал укол – сегодня в правую ногу. Сегодня 49 день моей болезни, завтра пойдет 8-я неделя»²⁷². Поскольку императрица писала записки дочери, то можно предположить, что она была изолирована от детей. По ее счету болезнь начинается в первых числах ноября 1907 г. Опираясь на мемуары и дневниковые записи, можно предположить, что с 1906–1907 гг. у императрицы начинаются серьезные проблемы с сердцем. Но поскольку эти проблемы не афишировались, на них начинают накладываться слухи о психической неуравновешенности императрицы, проявляющейся в «порочной связи» с Вырубовой.

Слух о «лесбийской связи» императрицы продолжал распространяться во второй половине 1908 г. Его «подогрел» развод с лейтенантом Вырубовым. Именно тогда начал циркулировать очередной слух, что скоротечный брак должен был просто «прикрыть» «порочную связь» Вырубовой и императрицы.

Цитирование этих слухов также нуждается в комментариях. В июне 1908 г. А.В. Богданович записала, со ссылкой на «источник» – княгиню Д.В. Кочубей²⁷³, что причиной развода Вырубовой с мужем было то, что «муж этой Танеевой, Вырубов, нашел у нее письма от царицы, которые наводят на печальные размышления»²⁷⁴. Теперь известно, что императрица действительно писала огромные и крайне эмоциональные письма. Что она была в них достаточно откровенна и с точки зрения обывателя неосторожна. И письма, которые нашел Вырубов, вполне могли иметь место. И содержание их он мог истолковать превратно. Позже случалось подобное. В 1912 г. в руки думской оппозиции попали письма Александры Федоровны к Распутину. Там тоже имелись двусмысленные фразы, позволившие оппозиции немедленно запустить сплетню о том, что императрица неверна мужу – императору Николаю II. Видимо, императрица сделала выводы из этих историй и в марте 1917 г., по словам Вырубовой: «императрица уничтожила все дорогие ей письма и дневники и собственноручно сожгла у меня в комнате шесть ящиков своих писем ко мне (выделение мое. – И. З.)»²⁷⁵.

В сентябре 1908 г. Вырубова вновь путешествовала на «Штандарте». Именно с этого времени ей начинают приписывать политическое влияние на царскую семью. Ближайшее окружение вынуждено с ней считаться. У А.В. Богданович имелись очень надежные «источники», которые могли наблюдать не только официальную, но и неофициальную сторону жизни императорской семьи. Это были личные камердинеры царя – Н.А. Радциг²⁷⁶ и Н.Ф. Шалберов²⁷⁷, они регулярно посещали салон А.В. Богданович и делились с гостеприимной хозяйкой последними дворцовыми новостями. Шалберов «удивлялся тому, что такую «мерзавку», как Вырубова, царица так любит, что она у царицы и днюет, и ночует» (запись от 3 ноября 1908 г.)²⁷⁸. Через несколько дней Н.А. Радциг сообщил, что видел фотографию Вырубовой, где она снята «рядом с мужиком», у которого «зверские глаза, самая противная, нахальная наружность» (запись от 5 ноября 1908 г.)²⁷⁹. Мужиком, конечно, был Григорий Распутин.

Но окончательный «диагноз» во взаимоотношениях Вырубовой и Александрой Федоровной А. Богданович поставила в конце ноября 1908 г. Надо вновь признать, что у нее были первоклассные «источники». 21 ноября 1908 г. она писала со ссылкой на Зилотти, что «царь очень нервен, что причиной этому царица, ее ненормальные вкусы, ее непонятная любовь к Вырубовой»²⁸⁰. Надо отдать генеральше должное – она перепроверила эту информацию и со ссылкой на дворцового коменданта генерал-лейтенанта Владимира Александровича Дедюлина²⁸¹ привела его слова, о том что «в Царском Селе «прелюбодеяние»»²⁸².

Надо отметить еще одно важное событие в царском окружении, произошедшее в 1908 г. В 1907 г. умер семейный доктор императорской семьи, лейб-хирург Густав Иванович Гирш²⁸³. В результате сложных подковерных интриг новым семейным врачом стал Евгений Сергеевич Боткин²⁸⁴. Этот эпизод важен для нас, поскольку он показывает действие механизма по проведению на близкие к «семье» должности «своих» людей. Одним из важных рычагов этого механизма была «глуповатая», по мнению досужего светского общества, Аня Вырубова.

Окончательный выбор врача сделала лично императрица Александра Федоровна, но «с подачи» Вырубовой. А.А. Вырубова писала об этом в мемуарах: «Выбор ее остановился на Е.С. Боткине, враче Георгиевской общины, которого она знала с Японской войны, – о знаменитости²⁸⁵ она и слышать не хотела. Императрица приказала мне позвать его к себе и передать ее волю. Доктор Боткин был очень скромный врач и не без смущения выслушал мои слова. Он начал с того, что положил Государыню на три месяца в постель, а потом совсем запретил ходить, так, что ее возили в кресле по саду. Доктор говорил, что она надорвала сердце, скрывая свое плохое самочувствие»²⁸⁶.

Кандидатуру Е.С. Боткина поддерживали весьма влиятельные силы. В числе прочих протежировала Е.С. Боткина его родственница, фрейлина императрицы О.Е. Бюцова. А.В. Богданович, со слов камердинера Шевича, записала в дневнике о причинах появления нового врача: «Бывший придворный доктор Фишер, лечивший царицу, прямо письменно заявил царю, что царицу вылечить не может, пока ее не разлучат с Вырубовой. Но это письмо воздействия не имело: Вырубова осталась, а Фишер был уволен, а на его место назначен Боткин, ставленник Танеева»²⁸⁷. Думается, что версия Богданович наиболее полно показывает истинные причины появления нового врача, а смерть старого Гирша была только предлогом для этого.

4 апреля 1908 г. обер-гофмаршал П.К. Бенкендорф направил министру Императорского двора Владимиру Борисовичу Фредериксу извещение, в котором сообщал, что императрица «желает чтобы, ко дню Св. Пасхи почетный лейб-медик Е.С. Боткин был бы назначен лейб-медиком, на место покойного Г. И. Гирша»²⁸⁸. 8 апреля 1908 г. Фредерике наложил резолюцию «Высочайшее повеление исполнить».

После назначения Е.С. Боткина на должность лейб-медика изменился сам характер оказания императрице медицинской помощи. Если до этого Александра Федоровна много и охотно лечилась у ведущих профессоров Военно-медицинской академии, то с 1908 г. она ограничивалась услугами одного Е.С. Боткина. Это тоже не осталось незамеченным. В мае 1910 г. А.В. Богданович записала: «Был Рейн²⁸⁹. Про молодую царицу сказал, что неоднократно ей предлагали позвать его, но она все отклоняет, не хочет показываться специалисту. Надо думать, что у нее есть что-то секретное, что она не решается доверить, и, зная, что опытный врач поймет, в чем дело, отклоняет помощь специалистов»²⁹⁰.

Известно, что мемуары и дневниковые записи, как правило, субъективны, поэтому приведенные материалы необходимо подкрепить архивными, официальными документами. Наиболее информативными в контексте нашей темы являются поденные отчеты Дворцовой полиции, в которых подробно фиксировались все перемещения царственных особ и все их контакты. Официально они назывались «Дневники выездов Их Императорских Величеств». Поскольку Дворцовая полиция в то время выполняла функции личной охраны императорской четы, то к этим документам можно относиться с безусловным доверием. Анализ документов позволяет восстановить документально подтвержденную канву повседневной жизни царя и его семьи. Мы воспользуемся записями за 1910 г.

К этому времени у императрицы сложился свой распорядок дня. Утром – занятия с детьми и общая молитва. Завтракать Александра Федоровна предпочитала одна. В этот год она вообще старалась не бывать на людях, что связано и с ее «болячками», и с особенностями ее характера. Например, 22 января 1910 г. на завтрак (в 13 ч.) из Петербурга приехали вдовствующая императрица Мария Федоровна, младший брат царя великий князь Михаил и принц Петр Ольденбургский с женой, младшей сестрой царя, великой княгиней Ольгой Александровной. Собралась только семья, но императрица предпочла завтракать отдельно. Гости долго не задержались и уже в 14.28 уехали.

Такая «нелюдимость» императрицы связана с обострением ее заболеваний. О проблемах с сердцем упоминается в дневнике великой княгини Ксении Александровны: «Бедный Ники озабочен и расстроен здоровьем Алике. У нее опять были сильные боли в сердце, и она очень ослабела. Говорят, что это на нервной подкладке, нервы сердечной сумки. По-видимому, это гораздо серьезнее, чем думают»²⁹¹. Великий князь Константин Константинович тогда же в 1910 г. записал в дневнике: «Между завтраком и приемом Царь провел меня к Императрице, все не поправляющейся. Уже больше года у нее боли в сердце, слабость, неврастения»²⁹². Для лечения императрицы активно применяли успокаивающий массаж. Тем не менее заболевание не мешало ей ежедневно встречаться с Вырубовой.

Такая ситуация в семье, вероятно, не устраивала вдовствующую императрицу Марию Федоровну. За весь год она виделась с невесткой только 4 раза: три раза в апреле 1910 г. во время приезда в Петербург старшей сестры Александры Федоровны – Ирэны Прусской и один раз в мае 1910 г. на официальных мероприятиях, связанных с панихидой по умершему английскому королю. Дважды во время визитов Марии Федоровны в Царское Село, 22 января и 14 мая (торжественный завтрак по случаю очередной годовщины коронации, на котором присутствовало 360 чел.), Александра Федоровна предпочитала оставаться в своих апартаментах. Объяснялось это ее болезнью. Сама Александра Федоровна за 1910 г. посетила Петербург только 4 раза. Причем один раз (8 апреля) она с мужем заехала на 45 минут в Зимний дворец и тут же уехала в Царское Село. Остальные посещения столицы носили вынужденный характер и были связаны с официальными мероприятиями и визитами.

В этот год круг общения Александры Федоровны очень ограничен. 21 марта ее посетила старшая сестра – великая княгиня Елизавета Федоровна, 23 апреля, на день рождения императрицы приехала Ирэна Прусская, она гостила до 9 мая.

Накануне дня рождения Николая II (с 3 по 6 мая) все три сестры последний раз собирались вместе.

Но в первой половине 1910 г. в отчетах Дворцовой полиции имя Вырубовой упоминается практически каждый день. Весь январь императрица и Вырубова встречаются почти ежедневно, проводя по полчаса на «Новой террасе» близ Александровского дворца в Царском Селе, как правило, с 15 до 15.30. В феврале императрица катается по парку на санках и Вырубова сопровождает ее пешком, они катаются в санях по городу. Начиная с конца февраля 1910 г. в распорядок дня, кроме дневных встреч, входят и ежевечерние, а скорее ночные визиты императрицы к своей подруге. Обычно Александра Федоровна выезжала из дворца в 23 ч. и возвращалась обратно уже заполночь. Этого распорядка она придерживалась и в очень загруженные дни. 24 апреля императрица после утренней молитвы (11 ч.) уезжает на короткое время к Вырубовой (с 11 ч. 12 м. до 11 ч. 50 м.), затем вместе с сестрой едет в Петербург, где наносит светские визиты, поздно вечером возвращается обратно в Царское Село и вновь посещает Вырубову (с 23 ч. 35 м. до 24 ч. 25 м.). И так изо дня в день. Такая, почти судорожная, привязанность Александры Федоровны к Вырубовой на фоне игнорирования даже обязательных официальных мероприятий, безусловно, прождала нелестные для императрицы толки. Все они были связаны со слухами о «болезненном» увлечении императрицы и о ее «лесбийской связи» с Вырубовой.

Можно, конечно, предположить, что частые поездки императрицы к Вырубовой связаны с ее регулярными встречами с Распутиным. Но в данных наружной охраны имя старца за этот год вообще не упоминается, хотя все контакты царской семьи на личном и официальном уровне тщательно отслеживались. Но из других источников известно, что в 1910 г. и Александра Федоровна, и Николай II неоднократно виделись с Распутиным. В дневнике царя за январь и первую половину февраля 1910 г. упоминается о 10 таких встречах. Николай II в своих дневниковых записях, как правило, был очень лаконичен, поэтому просто фиксировал сам факт встречи, иногда указывая и время. 3 января 1910 г. среди упоминаний о домашних делах этого дня царь зафиксировал, что «видели Григория между 7 и 8 часами»²⁹³. Иногда он упоминал, что долго беседовал с ним.

Дом А. Вырубовой в Царском Селе. 1910 г.

По характеру записей, можно утверждать, что большая часть этих встреч происходила в Александровском дворце. Видимо, император запретил официально фиксировать эти встречи. Но надо отметить, что императрица ездила к Вырубовой только одна. Полиция в 1910 г. не зафиксировала ни одной совместной поездки Николая II и Александры Федоровны в дом Вырубовой.

Несколько слов о доме Вырубовой. В 1908 г. Анна Вырубова поселилась в Царском Селе в небольшом дачном доме, буквально в нескольких шагах от императорской резиденции. Эту желто-белую дачу построил архитектор П.В. Нилов в 1805 г. Поскольку то был дачный дом, то зимой в нем было очень холодно. После 1917 г. эту дачу предоставили в аренду художнику И. Ершову, работавшему в Ленинградской консерватории. С 1936 г. и до немецкой оккупации в 1941 г. дом использовался консерваторией. В настоящее время в этом доме находится ЗАГС г. Пушкина.

Говоря о взаимоотношениях Александры Федоровны и Вырубовой, следует коснуться и «денежного вопроса». А.А. Вырубова, будучи фрейлиной, получала 4000 руб. в год. Утратив статус после замужества, она стала «просто» подругой императрицы. Однако эта «должность» не оплачивалась. Поэтому А.А. Вырубова оказалась в сложном материальном положении. Родители ее, конечно, «кормили», однако, жизнь при монархах была достаточно затратной. Министр Императорского двора

В.Б. Фредерике тактично дал понять Александре Федоровне, что у ее подруги проблемы с деньгами. В результате Александра Федоровна стала дарить подруге платья и материю к праздникам. Денег Вырубовой это не прибавило. Наконец, между императрицей и ее подругой состоялся предметный разговор. По словам А.А. Вырубовой, «она спросила, сколько я трачу в месяц, но точной цифры я сказать не могла; тогда, взяв карандаш и бумагу, она стала со мной высчитывать: жалованье, кухня, керосин и т. д. Вышло 270 руб. в месяц. Ее Величество написала графу Фредериксу, чтобы ей посылали из Министерства Двора эту сумму, которую и передавала мне каждое первое число». В последние годы императрица оплачивала дачу (2000 руб.) Вырубовой²⁹⁴.

26 мая 1910 г. царская семья по традиции переехала в Петергоф. Однако распорядок жизни семьи практически не изменился. Вырубова также переезжает в Петергоф вслед за царской семьей. 21 июня 1910 г. царская семья на яхте «Александрия» отбывает на традиционный отдых в финские шхеры. Неспешное плавание продолжалось достаточно долго, и в Петергоф они вернулись только 19 июля. Царскую семью сопровождала непременная Вырубова. 15 августа 1910 г. царская семья отбыла заграницу. Целью поездки было лечение Александры Федоровны на курорте в Наугейме. По свидетельству А.А. Вырубовой, эта поездка предпринималась в надежде, что «пребывание там восстановит здоровье государыни». Лечение оказалось не особенно эффективным и А.А. Вырубова пишет, что по ее приезде в Наугейм она «нашла Императрицу похудевшей и утомленной лечением». Сам Николай Александрович в сентябре 1910 г. писал П.А. Столыпину из замка Фридберг: «Лечение Ее Величество переносит хорошо, но оно еще далеко не кончено»²⁹⁵. В ноябре 1910 г. царская семья отправилась домой. По словам А.А. Вырубовой, ситуация несколько стабилизировалась: «Лечение принесло пользу и она чувствовала себя недурно». Однако как следует из письма царя к матери в ноябре 1910 г.: «Алике устала от дороги и снова страдает от болей в спине и в ногах, а по временам и в сердце»²⁹⁶. Царская семья прибыла в Царское Село утром 3 ноября 1910 г.

Эта поездка вновь подогрела старые слухи. Отражением этих слухов служит дневниковая запись за ноябрь 1910 г. одного из мемуаристов, который отметил, что императрицы «не было на выходе. Ее психическая болезнь – факт»²⁹⁷. В декабре 1910 г. А.В. Богданович, со слов камердинера Николая II – Радцига, вновь упомянула о Вырубовой: «Более чем когда-либо она близка с Вырубовой, которой все говорит, что ей говорит царь, царь же царице все постоянно высказывает. Вырубову во дворце все презирают, но никто против нее идти не решается, – она бывает постоянно у царицы: утром от 11 до часу, затем от двух часов до пяти и каждый вечер до 11 ⁴/₂ часов. Прежде бывало, что во время прихода царя Вырубова сокращалась, а теперь сидит все время. В 11 ⁴/₂ царь идет заниматься, а Вырубова с царицей идут в спальню. Печальная, постыдная картина!»²⁹⁸.

Возникает немаловажный вопрос: Как царская семья относилась к этим слухам, которые, несомненно, до нее доходили? Внешне никак. Николай II очень ревниво относился к попыткам вмешательства в его частную жизнь. Он немедленно пресекал все поползновения «открыть ему глаза», даже на «шалости» Распутина или «отношения» жены с Вырубовой. Фактом остается то, что все попытки опорочить в глазах царской семьи как Вырубову, так и Распутина, были безрезультатны. Вместе с тем нежелание следовать сложившимся стандартам и традициям в отношениях царской семьи с ее окружением, безусловно, подрывало престиж самодержавной власти в России.

Таким образом, можно сделать несколько выводов.

Во-первых, 1905–1906 гг. рядом с императрицей появляется настоящая подруга. Однако особенности психоэмоционального склада Александры Федоровны выводят эту дружбу за рамки сложившихся стереотипов, что создает почву для появления порочащих ее слухов.

Во-вторых, в это же время у императрицы возникают серьезные проблемы со здоровьем. И это проблемы не столько больного сердца, сколько проблемы, лежащие в сфере психиатрии. Поэтому с 1908 г. Александра Федоровна фактически отказывается от услуг квалифицированных медиков и ограничивается услугами только домашнего врача, принимавшего тот диагноз, который ставила себе сама императрица.

В-третьих, о лесбийских слухах мы можем говорить только как о версии. Причем эта версия, естественно, носила политизированный характер. В кризисный для нее период

Александра Федоровна судорожно цеплялась за эмоциональную поддержку своей единственной подруги – Вырубовой. Говорить о конкретном характере этой эмоциональной поддержке бессмысленно.

К 1912 г. «лесбийский слух» постепенно угас, и новым «хитом» сезона 1912 г. стал слух о «близости» Александры Федоровны с Распутиным. Фактически эти слухи лежали в одной плоскости. Главной их целью было опорочить репутацию не только императрицы Александры Федоровны, но всей Императорской фамилии, дискредитировать идею самодержавия в глазах народа. Это была уже политическая линия, которую последовательно проводили лидеры буржуазных партий, борясь за власть. О достоверности самих слухов не было и речи. Главная задача – вбросить в народ компромат на царскую семью.

После Февральской революции 1917 г. близкие к императорской чете люди попытались восстановить доброе имя императрицы. Лили Ден впоследствии категорически заявляла, «что это утверждение просто чудовищно»²⁹⁹. Говоря об отношениях А.А. Вырубовой с Распутиным, она писала: «Я уверена, что Анна не любила его как мужчину»³⁰⁰ и что «ни о каком плотском влечении не могло быть и речи»³⁰¹. Об этом же заявлял близкий друг императорской семьи, офицер яхты «Штандарт» Н.П. Саблин в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: «Я совершенно отрицаю возможность физической близости Распутина к Государыне и к Вырубовой»³⁰². Мы приводили мнение Э. Радзинского о том, что Вырубова была скрытой лесбиянкой. С другой стороны, можно привести мнение современного биографа Николая II доктора исторических наук, профессора А. Боханова, который утверждает, что «разговоры о «противоестественной любви» не имели под собой ни малейшей почвы»³⁰³.

Особо хотелось бы обратить внимание на слова весьма авторитетного для царицы о. Феофана, который во время допроса в той же Следственной комиссии Временного правительства показал: «У меня никогда не было и нет никаких сомнений относительно нравственной чистоты и безукоризненности этих отношений. Я официально об этом заявляю, как бывший духовник Государыни… И если в революционной толпе распространяются иные толки, то это ложь, говорящая только о толпе и о тех, кто ее распространяет, но отнюдь не об Александре Федоровне»³⁰⁴.

В.И. Гедройц и имп. Александра Федоровна

К сказанному выше можно добавить, что если Вырубова скрывала свои «увлечения», то в ближайшем окружении Александры Федоровны была еще одна откровенно «розовая» дама. В августе 1909 г. по категорическому настоянию императрицы женщина-врач княжна Вера Игнатьевна Гедройц³⁰⁵ назначается на должность старшего врача Царскосельского придворного госпиталя. Именно В.И. Гедройц преподавала в августе 1914 г. медицину императрице и ее дочерям. Именно ей ассистировала Александра Федоровна на хирургических операциях в 1914–1916 гг. Именно Гедройц и Вырубова

оспаривали дружбу императрицы. По воспоминаниям, Гедройц «о себе говорила в мужском роде: «Я пошел, я оперировал, я сказал». Она много курила, имела низкий голос. Ее называли «Жорж Санд Царского Села». Гедройц открыто жила с фрейлиной М.Д. Нирод³⁰⁶, которая работала хирургической сестрой в том же Царскосельском госпитале³⁰⁷.

Монахиня Мария (Танеева)

На первый взгляд знакомство с представленным материалом рождает ощущение, что «грех был». Слишком добротные источники информации из Александровского дворца – камердинеры Радциг и Шалберов, дворцовый комендант Дедюлин, поденные отчеты Дворцовой полиции…

С другой стороны, жизнь иногда сложнее, а иногда проще шаблонных схем. Сама Вырубова писала: «В течение первых двух лет моих дружеских отношений с императрицей она пыталась так же тайно, как контрабанду, проводить меня в свой кабинет через комнату для прислуги, чтобы я не встретилась с ее фрейлинами. Императрица опасалась возбудить в них чувство ревности. Мы проводили время за рукоделием или чтением, и секретность встреч только создавала почву для ненужных слухов (курсив мой. – И. 3.)>>³⁰⁸.

Позже во взаимоотношениях Александры Федоровны и Вырубовой возникали периоды охлаждения, почти семейных ссор, но свою дружбу они сохранили до самого конца. Когда во время Февральской революции 1917 г. больная Анна Вырубова лежала в одной из комнат Свитской половины Александровского дворца, доброжелатели посоветовали императрице удалить ее из резиденции, поскольку Вырубова была слишком одиозной фигурой.

Свидетельство о постриге в монахини

Надгробие АЛ. Танеевой в Хельсинки

На это предложение Александра Федоровна ответила: «Я не предаю друзей»³⁰⁹. Затем в марте 1917 г. Вырубову арестовали и увезли в Петроград. Фактически свою дружбу с императрицей Вырубова пронесла через всю свою жизнь.

А.А. Вырубова сумела сохранить дружбу императрицы, находясь около трона на протяжении 12 лет, несмотря на то, что имя ее стало одиозным. Она фактически стала главной помощницей императрицы, которая с 1915 г. начала плотно втягиваться в политическую жизнь России. Она сумела сохранить образ глуповатой, малосведущей и малопонимающей женщины летом 1917 г. во время допросов в Петропавловской крепости (март – июль 1917 г.). В августе 1917 г. революционные матросы повторно ее арестовали и заключили в Свеаборгскую крепость. В сентябре 1917 г., благодаря вмешательству Петросовета, который возглавлял Л.Д. Троцкий, ее освободили и доставили в Петроград, в Смольный. 8 октября 1918 г. по доносу Вырубову вновь арестовала ЧК, однако она вскоре бежала из-под стражи при переезде из одной тюрьмы в другую, с Гороховой ул., 2, на Шпалерную.

Конечно, Анна Вырубова не была такой глуповатой простушкой, какой ее подчас рисуют современники. Последний министр внутренних дел царской России А.Д. Протопопов утверждал, что Вырубова является «фонографом слов и внушений… Государственной мысли своей нет, механически передавала слышанное»³¹⁰. Но «умного» Протопопова расстреляли большевики, а «глуповатая» Вырубова после нескольких арестов сумела уцелеть и выжить в мясорубке Гражданской войны. Она сумела бежать из Петрограда в Финляндию в 1920 г., где прожила всю оставшуюся жизнь.

В 1923 г. в Париже А.А. Вырубова выпустила в свет на русском языке свои воспоминания «Страницы моей жизни». В этом же году в Нью-Йорке вышло издание этой книги на английском языке. В 1937 г. Вырубова закончила работать над второй книгой воспоминаний, повторив в ней частично, написанное в 1923 г. Рукопись этой книги пролежала без движения до 1984 г., когда ее издали под названием «Неопубликованные воспоминания А.А. Вырубовой».

После начала Советско-финляндской войны в ноябре 1939 г. Анна Вырубова бежала из-под Выборга, где она жила, вглубь Финляндии и тоже уцелела. В Финляндии она приняла тайный постриг в инокини под именем Марии и вела крайне замкнутую жизнь. Умерла Анна Александровна Вырубова в 1964 г., прожив 80 лет.

Придворная челядь