Вскоре мама сказала, что все уже улажено и теперь только осталось написать заявление. И вот тут-то я понял, что ждать маму не стоит. Я нашел красный карандаш, оторвал кусок газеты и пошел в свой уголок. Там я помахал руками, поговорил сам с собой, как папа, а затем нарисовал на газете дом с трубой и дымом, витиеватую дорожку и себя, идущего по дорожке в детский сад.
Наутро я отправился в детский сад, который находился в нашем дворе, и дал директору прочесть мое заявление.
Так меня приняли в младшую группу.
Вечером старик Федосеич похлопал меня по плечу и ухмыльнулся:
— Молодчага, парень! Видал я твое произведение, видал. Очень остроумное!..
С этого дня я, сидя над любым куском газеты или чистой бумаги, пытался «писать» обо всем. И как мы в детском саду играли в мяч, и как мы ходили на улицу, и как у моего приятеля Игоря на щеке вздулся флюс.
Когда мои рисованные рассказы попали к Федосеичу, он прочитал их внимательно, исправил ошибку (вместо одной закорючки поставил две), а затем сказал:
— Что же ты, постреленок, молчал? Говорил «продавцом буду», а сам куда метишь, а? — И он весело рассмеялся. — Только, чур, договоримся: когда вырастешь большой, обо мне первый рассказ, ладно?
…Я сдержал свое слово.
Когда я учился в четвертом классе, дедушка умер у меня на глазах от разрыва сердца, и я, потрясенный, написал об этом. В рассказе, помнится, я предлагал, чтобы все люди вместе построили такому чудесному человеку, как дедушка, большой-большой памятник. И обязательно бы оживили дедушку. Он был очень и очень хороший человек!
Как утонул Гога
В городском пионерском лагере Гога Чулюкин все время выхвалялся перед девочками: то спрыгнет с высокого каменного забора, то пробежит по улице в трусиках за поливальной машиной, то нарисует химическим карандашом морской якорь у себя на груди.
Над ним сначала все смеялись, а потом перестали.
Когда ребята купались в реке, Гога спас маленького Ромку Шпагина. Тот закричал: «Тону-у!» — и скрылся под волнами, а Гога вытащил его за волосы.
Про этот поступок совет отряда написал в «Пионерскую правду».
А потом Гога опять спас на реке семилетнего Димку. И все подумали: «Вот настоящий герой!»
Но вот в совет отряда пришел маленький Вася Скворцов и сказал, что он сегодня тонуть не хочет, потому что мама ему запретила купаться. У него ухо болит.
— Как тонуть? — закричали ребята. — Для чего тонуть?
И тут они узнали, что это Гога Чулюкин подговорил его «тонуть». И Ромку он подговорил и Димку. Вы, дескать, орите понарошку: «Тону-у!» — а я вас буду спасать. И мы будем героями.
Вот обманщик!
И ребята так постановили на совете отряда: Гоге — позор! Он — лжегерой! Нам таких пионеров не нужно!
И в «Пионерскую правду» было тут же послано опровержение.
«Счастливая» ручка
Утром перед школой Саша Чубиков бродил по дому сам не свой. Он хорошо подготовился к контрольной работе. Но вот ручка, та самая ручка, которой он всегда писал, пропала и, хоть караул кричи, никак не находилась.
Саша перевернул вверх дном всю комнату. Ему помогали в поиске и бабушка, и мама, и Стаська — младший брат, но все было безрезультатно.
— Ясно, я сегодня засыплюсь! — жалобно говорил Саша, для чего-то заглядывая в банку с огурцами. — И это ты, Стаська, виноват будешь. Кто тебя просил моей ручкой крокодилов рисовать?
— А я знал, что ока заколдованная? — хмуро отвечал Стасик. — Надо было раньше сказать.
— Не заколдованная, а счастливая! — поправил Саша. — Такую все ребята хотели бы иметь. Не успеваешь ее вытащить, как она уже сама без ошибочки контрольную пишет и задачки решает.
Стасик наморщил лоб, видно собираясь о чем-то сообщить, но, передумав, только пошевелил губами.
Конечно, это он во всем был виноват. Вчера вечером прибежал к нему рыжий Петька из Сашиного класса и, чуть не плача, стал просить Сашину ручку. Ты-де, Стаська, отдай, а я тебе за это белую мышь принесу. Только ты один меня можешь спасти, а то мне сейчас хоть с моста в речку! Или в петлю! Но только ты Сашке и никому ни слова не говори об этом! Ну, будь любезен, пожалуйста, позволь…
И Стасик пожалел Петю.
Когда Саша вышел на улицу, настроение у него улучшилось. На всех перекрестках милиционеры давали зеленый свет.
И в школе Саша писал легко и уверенно, словно шел по «зеленой улице».
Только над словом «цыпленок» пришлось подумать. Как писать: «цы» или «ци»?
Саша взглянул на Петьку, который сидел впереди, и заметил, что тот почему-то загораживает плечом свою работу.
А после того как учительница прочла слово «цыпленок», Петька стал вести себя совсем странно. Он то краснел, то бледнел, то тряс над партой какой-то предмет.
И чем ближе диктант подходил к концу, тем больше Петька волновался.
Во время проверки диктанта на Сашину парту упала записка: «SOS! Как пишется «курицын сын»?»
Саша подмигнул Петьке: дескать, не могу, учительница смотрит, и вдруг увидел у приятеля свою любимую ручку.
«Ах, вот он что прятал! — подумал Саша. — Ну, Стаська, погоди, заработаешь на орехи!»
Саша рассердился так, что готов был сейчас же вырвать у Петьки свою ручку. Но, проверив работу и не найдя в ней ни одной ошибки, он отдал ее учительнице, снова сел за парту и на тетрадном листе крупными буквами, так, чтобы прочел Петя, написал: «Дарю свою ручку! Спроси у нее!»
Дуб
Мы с Вовкой решили у нас во дворе посадить дерево. И стали гадать, какое посадить: ель, сосну или березу? А потом Вовка сказал:
— Знаешь что? Давай посадим дуб!
— А почему дуб? — спросил я.
— А потому, что дубы живут тыщу лет!
— Ну, давай! — согласился я, и мы поехали за желудем в лес.
На торжественную посадку Вовка созвал всех ребят, игравших во дворе, и сказал речь:
— Товарищи! Вот вы видите у меня в пальцах один маленький желудь. Мы его сейчас воткнем в землю, а пройдет тыща лет, и у нас во дворе будет стоять огромный дуб, под ним будет тень, и все люди будут здесь отдыхать.
— А мне как тогда будет, холодно или жарко? — вдруг с усмешкой спросил Федя Сковородкин.
— Не знаю, как тебе тогда будет, а мне сейчас приятно! — нашелся Вовка. — Ну, а ты будешь нам сейчас помогать?
— Нет, — сказал Сквородкин. — Зачем мне это нужно? Кто тогда об этом вспомнит?
— Ладно, не заплачем, — сказал Вовка и спросил у всех: — Ребята, а кто из вас хочет выкопать ямку?
— Я! Я! — раздались голоса.
В общем одному мальчишке Вовка дал в руки лопату, другого послал за водой, а третьему велел принести бутылку с пробкой и самописку.
Когда бутылка и ручка были принесены, Вовка написал на бумажке:
«Дорогие будущие пионеры! Этот тенистый дуб посадили мы, ребята, жившие в этом дворе». И все расписались: Вовка, Петя, Шурка, Катя и я. А потом мы заложили это письмо в бутылку и закопали ее рядом с маленьким желудем.
А Федьке Сковородкину мы не дали расписаться. Раз он такой, пусть о нем никто и не вспомнит через тысячу лет!
Чудо-чудеса
Однажды ко мне подошел мальчик и спросил:
— Скажите, а можно сделать рычаг времени?
— Нет, — ответил я удивленно. — Зачем тебе рычаг?
— А вот подойти бы к нему, — мечтательно сказал мальчик, — дернуть, и вдруг — раз! — вся техника будущего перед нами!
— Занятно придумано, — улыбнулся я. — А знаешь, уже и сейчас можно себе представить, какая у нас будет техника.
И я обмакнул перо в чернильницу.
Когда начались каникулы, Лена вынула из стола карты обоих полушарий Земли, долго разглядывала их, а потом сказала:
— Мам, а ты отпустишь меня на десять дней в Антарктиду?
— Ну, вот еще новости! Будто места на земле получше нет: холод, снега… Поезжай-ка на Тихий океан, на Гавайские острова.
— А я уже была там!
— Тогда, пожалуйста, лети на Цейлон, в Египет… Вечно ты капризничаешь!
— Мы в Египет недавно всем классом с учительницей по истории на экскурсию летали. И на Цейлоне уже были. А беспокоиться тебе нечего. Ведь в прошлом году я загорала на Диксоне? Загорала. И в Антарктиде буду загорать.
— Но ведь там еще не зажгли новое Солнце!
— Нет, зажгли!
— А вот я сейчас узнаю, — сказала мама и сняла трубку видеотелефона, то есть телефона с телевизионным экранчиком.
На экранчике появился дядя Сережа, мамин брат, который жил за семьсот километров от их города.
Прошлым летом Лена действительно ездила загорать на остров Диксон.
Раньше этот остров почти весь год был окружен вечными льдами. Лето здесь было короткое и холодное. Вокруг только голые скалы да бледно-голубой мох.
Но вот на Крайнем Севере советские люди зажгли искусственное Солнце. Высоко-высоко в небо были запущены две гигантские ракеты, которые не могли упасть на Землю, и между ними, словно молния, проскользнул первый термоядерный огонь. А потом он стал разгораться все сильнее и сильнее. И теперь уже не угасал. Это загорелось новое Солнце. И оно не обжигало людей, а только грело чуть теплее обычного. А через два года весь остров покрылся цветами. Здесь посадили пальмы и лимонные деревья. И они росли не хуже, чем на Кавказе.
Лена вернулась с Диксона поздоровевшая и черная-черная, как негритянка.
— Что?! Ваша экспедиция уже улетает сегодня? — вдруг неожиданно громко сказала мама. — А Лену ты не мог бы взять с собой? У нее сейчас каникулы… Вот спасибо! Она будет готова через час!
Мама положила трубку и весело сказала:
— Ну, Леночка, тебе повезло! Дядя Сережа летит сейчас в Антарктиду зажигать новое Солнце. И он согласился взять тебя. Только смотри не очень много купайся в море, а то простудишься.
Саша стоял около газетной витрины и сверял номера билетов денежно-вещевой лотереи с таблицей выигрышей. Этих билетов у Саши был целый ворох: от папы и от мамы. Они отдали ему свои «счастьица» и сказали: