— Ты не сказала "нет!" — отрезал вымученно Ад. — А это приговор! — грубым толчком швырнул меня прочь.
— Ау, — взвыла, грохнувшись на пол. Но сейчас не боль страшили, а грозно нависающий Адаков. Я точно рак собралась и стараясь избежать монстра, поползла к стене — лишь бы подальше от Ада!
— Поздравляю, — в размеренном голосе больше угрозы читала, чем если бы орал и махал руками, — в отличие от Энджи — ты жива! Я хотел сделать, как твой отец, но не смог. А теперь пошла прочь. Я тебя вые*л достаточно, чтобы сбить спесь. И материальную компенсацию получу хорошую. На этом всё! Видеть рядом больше не желаю! Считай, что мы в расчёте. Пусть это не вернёт сестры, а её уже ничего не вернёт, но ты, может поумнеешь! Шмот собирай и вали домой. Никто тебя больше не тронет. Контракт нарушен твоим аморальным поведением. Отныне твои клубы — мои! Но ты сразу руки на себя не накладывай — на панель рано. Я буду делать выплаты, чтобы не сдохла раньше времени. Хотя тебя быстро подберут. Судиться можешь, но не советую — у меня есть такие записи, которые если обнародую, на тебя шквал исков обрушится. Зае*ся отмахиваться и судиться! Быстро обанкротишься! И тогда от тебя отвернутся все, ибо мараться знакомством с такой семьёй никто не захочет!
— Маньяк — это ты? — зачем-то уточнила, дико страшась услышать «да».
— За кого ты меня держишь? — прищурился гневно Ад.
— Тогда как можешь утверждать…
— Это не твоя проблема. Я понял кто это, поэтому и говорю: — разберусь! У тебя десять минут! — распахнул шкаф, широким жестом сгрёб шмотки и швырнул в меня, хороня в груде вещей. — Хватай, что можешь утащить, остальное выкину! Не ищи меня больше! НИКОГДА! Я не спаситель! Не герой! Я скорбящий по сестре! Больше не враг! Запомни: ты мне никто! И поверь, лучше тебе для меня оставаться НИКЕМ, чем вновь занять нишу — врага! Считай, я даю тебе новую жизнь! Но больше не хочу видеть в своей. И слышать о тебе не хочу! Не смей думать, что если я не грохнул тебя сейчас, то и потом руки не замараю! Они чешутся и я расправлюсь, посмеешь еще раз перейти мне дорогу! — выплюнул с ненавистью и с презрением хлопнул дверью, покидая комнату: — Время пошло!
Всё было как в тумане — как в кошмарном сне.
Я даже ничего толком не собирала.
Мир рухнул! Я судорожно хватала лишь самое необходимое — документы, учебники, и никак не могла понять, как всё повернулось ко мне задом настолько, что почва уходила из-под ног.
Дрожащими руками загребла в сумочку мелочевку, которую по полу разбросал Ад. И это всё! Время закончилось. Адаков не приходил, но ко мне в комнату заглянул Вадим.
Хмурый, мрачный:
— А вещи? — озадаченно огляделся, видимо получив задание помочь с багажом.
— Я готова, — убито прошептала и пошатываясь двинулась прочь. По щекам текли злые слезы. Я не бросилась искать Андрей, чтобы молить меня выслушать. Ни разу не остановилась, чтобы убедиться в реальности происходящего — мне требовалось время! Мне был необходим перерыв. Одиночество, трезвость ума.
Я была обязана подумать — сильно грязные подробности обрушились на меня. Неожиданные обвинения и громкие ультиматумы.
Я в очередной раз оказалась не готова к уроку от судьбы!
В очередной раз не была готова к удару.
Я раздавлена, сломлена…
И больше не ощущала опоры, поддержки, крепкого плеча.
Глава 38
Бориска
Точно не знаю сколько провела в слезах и глубочайшей депрессии, но в редкие моменты протрезвления мелькали знакомые и незнакомые лица: Ветров, Света, Витька… В этот момент жизни они заменили мне всех — ухаживали, не позволяя наложить на себя руки, а я подумывала. Честно подумывала: таблетки перебирала, лезвия рассматривала.
Наверное этого и добивался Ад — милостиво отпустить, выкинув на обочину и смотреть издали, как буду умирать от самобичевания. Просчитал верно как бы не отрицала и не оправдывала себя, обвинения в убийстве подруги достигли цели. Я сутками напролет занималась самокопанием. Докопалась до такого, что соглашалась с Адаковым — я тварь распоследняя, бросила подругу на расправу изуверу. А ведь знала, что он чудовище. Да, не подозревала что настолько, и всё же моя вина была! Не уберегла! Оставила в клубе! Не настояла уехать.
День за днём закапывала себя в яму, изредка плыла по течению и уже ничего не ждала от жизни, но ребята меня толкали. Кто-то из них постоянно был рядом, заставлял есть, назойливо жужжал, а если орала и прогоняла — не уходили.
Несколько раз Розгины пытались до меня достучаться: звонили, писали, приезжали, но я сухо отказывала им во встрече и разговоре, раз и навсегда решив не иметь с ними дел! Хотя Саша таранил сообщениями, умоляя его выслушать. Все, чего добился — я отправила его с братом в ЧС.
— Бориска, хватит уже! — Светка дятлом колотила в дверь моей комнаты. — Депрессия — бывает, понятно, но рано или поздно ты выйдешь из неё, и будешь жутко сожалеть, что завалила сессию. Где одна, там другая, третья и прощай учёба, а это чревато — можешь жизнь сломать! Ну же, сделай усилие.
Друзья напирали, и я сдалась.
Проще сделать вид, что вняла их словам.
Не готовилась толком, но кое-как сдала. Уж не знаю почему сессия завершилась без задолженностей, наверное меня жалели преподы, вот и ставили «средний бал» и «зачеты» авансом.
Это не принесло радости — мне было на всё плевать. И только друзьям притупила бдительность, перестала их пускать к себе…
Так и сидела в тягучей, утягивающей в небытиё тишине, не отвечая на звонки. И неизвестно чем бы закончилось дело, если бы не очнулась в больнице с диагнозом «полное истощение и угроза выкидыша».
Вот тогда-то прозвучало отрезвляющее:
— Ребёнка сохранять будете или читку сделать?
— Я… беременна? — глупо пробормотала, ещё до конца не осмыслив вердикт лечащего врача. Он в мягкой, щадящей форме объяснил что и как. Какой срок и каковы прогнозы.
— Лучше быстрее решать, — кивнул на безрадостной ноте, — пока сильные лекарства не стали девать.
— А можно подумать? — попросила небольшого перерыв, и на время погрузилась в неутешительные думы.
Решение было очевидным, лежало на поверхности, но в свете последних перемен и жутких подробностей, я упрямо выискивала оправдание для принятия окончательного и единственно верного в данной ситуации решения.
К дичайшему удивлению с ним помог… Адаков:
— Сделаешь аборт, — только проснулась, вместо врача или медсестры в палате увидела Андрея. Бросил в приказном тоне, словно имел права указывать, что делать. Сначала решила, что глюк, но моргнув несколько раз, рассеять образ демона не смогла. Хуже — он заговорил: — Не желаю иметь от тебя детей! — Стоял у подоконника, сложив руки на груди и таранил меня угрюмым взглядом.
— Так он и так не твой! Он мой! — парировала непослушными губами. Голос тоже подвёл — скатился до сипа. А когда осознала как прозвучала фраза, лишь оскалилась — плевать, что подумает Ад.
— Новый план? Или до конца отрабатываешь отцовский?
— По этому поводу не волнуйся, я уже всё решила, — отозвалась с горечью. — И никогда, даже если буду дохнуть, к тебе не обращусь!
— Хорошо, — кивнул Адаков, явно по-своему интерпретировав мой ответ, но во презирающем взгляде случился надлом — хоть и был мрачен, но без прежней лютой ненависти, даже сожаление мелькнуло.
— А теперь уйди, — набралась наглости в свою очередь. — Я к тебе не лезу! Ты ко мне тоже! — без лишней нервозности нажала на кнопку вызова медсестры.
Только девушка появилась, я ровным голосом дала указание:
— Будьте добры, этого мужчину ко мне больше не впускайте! Я его не знаю! И ему делать у меня нечего! — и не глядя на Адакова, повернулась к окну.
— Простите, — послышался голос медсестры, обращенный к Андрею: — вам лучше выйти! — незамедлительно поспешила избавиться от посетителя девушка.
Ад ушел без единого слова.
И больше не появлялся.
Это было хорошо, я почти свыклась с пустотой внутри, пока ко мне не пришло озарение. Вернее оно нагрянуло внезапно — во сне!
В том самом кошмаре, который мучал меня всё это время.
Кадры насилия над подругой, вечер в день ее убийства … Теперь я его переживала каждую ночь. И просыпалась в холодном поту и слезах.
Жуткие кадры крутились беспрерывным фильмом, не выпуская из болота депрессии. Но во сне Энджи остановила кадр, показывая истинное лицо виновника.
Я распахнула глаза, чуть не взвыла от очевидного.
Вот на кого она весь вечер смотрела!
Вот кого так жаждала привлечь!
— Ад, — очень растерялась когда, он взял трубку. Не ожидала, если честно, и только повисло молчание — еще больше испугалась, что сбросит звонок, — мне кажется, я знаю с кем Энджи тогда была.
На линии раздались быстрые гудки, а следом повисла оглушающая тишина. Следующего дозвона не случилось — он явно добавил меня в чёрный список.
— Дим, мне очень нужна твоя помощь, — набрала друга.
— Конечно, чем смогу.
— Передай Адакову, что мне нужно с ним поговорить.
— Уверена?
— Да. Срочно…
Сама не могла — мой номер явно был в ЧС.
Но и это не сработало. Андрей и слушать не захотел: ни звонка, ни СМС, и естественно даже не пришёл.
Я проглотила его нежелание услышать меня.
Что ж… Тогда я сама докопаюсь до правды!
А потом он умоется собственной желчью!
Но чтобы начать своё расследование, мне пришлось быстро пойти на поправку. И только выписалась, сразу впряглась в поиски доказательств — пыталась распутать клубок, но вечно запиналась на неизвестных звеньях.
Звонки и расспросы — мало давали информации, копошения в памяти, попытка восстановить хронологию собственноручно — тоже проваливалась. А меня магнитом тянуло в кабинет отца.
Я долго не решалась в него зайти, слишком нехорошими были воспоминания — здесь я получала от отца не раз. Это как комната для порки и нравоучений — потому что отец так много проводил здесь времени, что порой и спал в кабинете.