Глава 44
Адаков/Ад
И я непонимающе смотрел на её суетливые попытки связаться с кем-то по телефону:
— Крис, — протянула Митич сдавленным голосом, — по-моему пора, — обронила странную реплику.
Я даже сбился с одевания, жадно следя за происходящим.
— Уже? — в кабинет ворвалась Кристи. Тоже сильно взволнованная.
— Понятия не имею, но вроде, — непонятно не то покивала Бориска, не то помотала головой.
— Не пугай, — торопливым шагом прошлась до Митич Крис. Словно Бориска калеченная, протянула ей руки для помощи и только когда девчонка со слезами на глазах встала с моего кресла и красноречиво покосилась вниз на промокшую юбку широкого платья для беременных и меня прошибло пониманием.
Млять! Она рожает!
— Чёрт! — ахнула Кристина.
— Вот видишь, — нервно хмыкнула Митич, совсем став подростком на мордашку. Придурковато и счастливо растерянной. — Это ведь воды… — неуверенно брякнула. — Это ведь они? — ещё нелепей прозвучало, ибо было обращено к совершенно сбитой с толку Кристине. — Я ведь не могла описаться. — не то хохотнула, не то всплакнула.
— Откуда мне знать? — подвыла Кристина. — Я никогда не рожала! И даже беременной не была!
— Юр, срочно машину! — отдавал распоряжение водителю, через дикую боль сбегая по лестнице вниз, где Юра обустроил себе место для жилья, пока за мной присматривал.
— Куда едем? — подорвался водитель, готовый на подвиги.
— Куда Митич рожать едет! — рявкнул я, торопливо обуваясь и натягивая куртку.
— А она… — не договорил Юра. И его и мой телефоны заголосили. Наши подоспели с новостями, в курсе которых я уже был — зато дополнили нужной информацией. Назвали роддом, куда Бориску уже вёз врывался Вадим.
В приёмном покое пришлось долго биться с упрямым медперсоналом, не желающими меня пропустить в отделение.
И как бы не рычал, не грозил, делу помогла только Кристина. Она уже успела документы на меня оформить, пропуска, договорить о моём присутствии во время родов в палате.
Вообще-то я не собирался.
Вот совсем. Как по мне — не мужское это дело — смотреть на женские дела.
А если честно, меня только от мысли трясло, но Крис, не слушая моих сбивчивых возражений, упорно пихала к родильному отделению:
— Ад, не делай этого! Ну же, будь мужиком, наконец-таки, а не мудаком, как привык! Ты ей нужен. Ты им нужен!
— Она что, — у меня земля из-под ног уплывала, — Бориска в курсе, что я здесь? — сердце удар пропустило.
— Нет, — сказала Кристина, — но не прогонит. И не оттолкнет. Особенно сейчас! Она любит тебя, несмотря на то что ты делал. Любит, таким козлом, какой ты есть! Просто покажи, что на тебя можно положиться! Покажи, что ты ЕЁ мужчина! Что осознаешь ошибки и готов их исправлять. Докажи, что ты можешь быть другим! А лучше просто уже будь с ними!!!
Это не были судьбоносные, подвигающие на решительные действия слова, но почему-то услышав их, я поверил… поверил в себя и в Митич! Я поверил в нас!
— Не замуж ведь зову, — убеждал себя, входя в зал. Это была предродовая, небольшая комнатка.
А за обзорным стеклом происходило таинство — появление на свет моего ребёнка!
Рождение моего сына, которого отвергал.
Роды женщины, которую отверг!
За стеклом были они, такие отвергнутые, но такие мне нужные!
Нет, я не вошёл в зал. Духу не хватило!
Думал чокнусь, слушая ЭТО.
И не смотрел пока сил хватало.
Но когда Бориска начала вопить так, что у меня волосы на загривке дыбом вставали, я в ужасе уставился на разделительное окно, таращусь на бледную, измученную Митич, возле которой крутилось несколько человек в светлых робах.
— Бл*, — она вообще-то не материлась, но сейчас, видать, ей было крепко больно, вот и рыкнула охрипло, — вколите мне что-нибудь! — судорожно вцепилась в руку одной из акушерок.
— Вы же отказались от анестезии, — брякнул одна из них, но ее заткнула другая:
— Бегом! — отдала распоряжение полная тетка и первая поспешила выполнять указание.
Промчалась мимо меня, едва не сшибла.
— Милая, — вторая женщина склонилась к Бориске, — не ори, когда схватка. Ты силы тратишь, а толку нет! Вспомни, что было на обучении. Дыши… — принялась показывать в очередной раз, как правильно дышать.
— А-а-а, — зашлась криком Бориска. — Похрену, что там было!!! Потому что на обучении не было, с*а, так больно, — зло процедила Митич, глотая очередную болезненную схватку и встряхивая за грудки халата акушерку. — Просто вколите мне что-нибудь и я буду паинькой!
Она меня пугала, но хрен её знал, может такая лютая перемена — для беременных нормальное явление. Пусть материться и рычит, лишь бы потом прошло.
— Сосредоточься, — одёрнула акушерка Митич, — сейчас будет ещё одна схватка.
— Я сдохну, сдохну у вас тут, — как заведённая истерила Бориска. В следующий миг заскрежетала зубами, а следом опять заорала.
Я не мог этого выносить.
Прост не мог!
Выше мужских сил.
Но и уйти не мог.
Зажал уши руками.
Зажмурился, чуть ли не теряя сознание.
Нет ничего хуже, чем видеть и слышать, как больно любимой. Уж лучше испытывать боль самому.
А от криков Бориски мои кишки в узлы сворачивались, кровь стыла в венах.
Твою мать!
Лучше бы с меня кожу по-живому сдирали.
— Папочка, вы чего здесь танцуете? — выдернула меня из болота неутешительных мыслей вернувшаяся первая акушерка. Пропустила вперёд приведённого анестезиста и мной занялась: — А ну-ка, пошли быстро в зал, — подтолкнула к двери.
— Нет, нет. Я не хочу, — нервно затряс головой я.
— Ну, мужчина, не солидно! Такой взрослый, большой и боитесь.
— Ей там больно, а я… — сбивчиво бормотал, не находя как бы оправдаться.
— Если виноват, а если малыш ваш — то виноват, тогда поддержите жену! Там такой малыш — богатырь! Ей трудно придётся.
Ни черта не вдохновила!
— Я всё же здесь, — категорически отказался.
Молодец! Умела пендель дать! Только меня не в зал тянуло — а прочь из больницы! Вообще из жизни!
Аж глаз задёргался.
Но слова тетки оказались пальцем в небо.
Бориску накололи. Орать перестала, но всё равно что-то было не так.
Медперсонал начал шептаться, постоянно подключали аппараты, что-то проверяли, между собой перетирали, Митич подбадривали.
А потом прозвучало:
— Больше нельзя медлить! Будем делать кесарево, иначе малыша потеряем! И родильницу.
Вот тогда я аж прилип к окну — припечатался лбом, носом, ладонями и молился, чтобы всё обошлось.
Себя проклинал пуще прежнего! И её ругал.
Бориска плакала, умоляла спасти малыша. Душу мне в клочья рвала. И тогда, видя как персонал спешно готовится к операции, я не выдержал.
— Нет, нет, вам нельзя, — только ступил внутрь, меня тотчас выставить захотели, но я уперся:
— Нет уж! МНЕ СЮДА!
Бориска
Это не мог быть Ад!
Таращились на него во все глаза и не верила появлению Андрея. Наркоз… Просто меня накачали, вот и мерещилось всякое.
Фоном гудели голоса. Врачи, акушерка, крутились возле кресла. А для меня весь ужас происходящего перестал существовать.
Андрей!
Часть лица изуродована, но уже не так жевано как было раньше. Во взгляде застыло нескрываемое волнение.
Странно, если он мираж — почему я его тепло чувствовала? С недоверием покосилась на его ладонь, которой накрыл мою, будто искренне хотел поддержать.
Я пошевелилась, проверяя достоверность прикосновения — немного меняя положения руки и позволяя нашим пальцам переплестись.
Странно! Как наяву!
— Ад, — зачем-то брякнула, — до сих пор не понимая, что происходило.
— Я, моя маленькая… — тихо прозвучало, но от того не менее проникновенно.
Я подняла глаза да так и забылась, смотря в упор на него.
Сердце гулко грохотало в груди, боль схлынула и если бы не возня за тканевой перегородкой, делящей меня пополам и отсекающей от медперсонала, я бы вообще решила, что схожу с ума.
Адаков больше ни слова не сказал — таранил вдумчивым взглядом тёмных глаз и молил жить!
Глупый! Такой умный и такой глупый!
Конечно я буду жить!
Мог бы и не просить!
Я и без того жила для него и малыша!
Аккурат с детским плачем, наполнивших зал, накатила и тяжесть, усталость.
— Папочка, — раздался голос акушерки, держащей на руках новорожденного, — сына возьмёте? — широко улыбнулась женщина.
— Я? — сдавленно охнул Ад. С нескрываемым ужасом покосился на ребенка и рьяно замотал головой: — Нет. Нет! Я…
— Ой, да будет вам! Такой большой мальчик, а маленького боитесь, — непосредственным манером вручила Адакову сына.
Только за один этот миг жизни, я была готова отдать всю свою оставшуюся. Два самых любимых мужчины вместе!
Взгляд Ада менялся, от полнейшего отчаяния и ужаса до осторожного, благоговейного восхищения.
Он его принимал!!!
Вот оно счастье.
Мир стал стремительно вращаться! Оглушило пиканье приборов.
— Так папочка, вам нужно выйти! Срочно! — громыхнуло расплывающимся приказом.
— Что… что с ней? — запаниковал Ад. Это последнее что услышала, прежде чем меня окончательно накрыла темнота.
Небытие изредка нарушали тихие голоса, мирное пиликанье датчиков, но я была настолько слаба, что не находила сил открыть глаза или банально прислушаться.
Короткие вспышки прозрения сменялись тягучей пустотой и непроглядным мраком. Но я чувствовала себя в безопасности, я чувствовала себя под присмотром, нужной, оберегаемой!
Иногда из темноты выныривали образы: медсестры, врача, то Кристины, или Адакова на этой мысли я вырвалась из омута забвения, но глаза открыла не с первой попытки:
— Ад… — подала голос, но видимо он мне всего лишь мерещился, потому что раздался голос Кристины. Она плюхнулась рядом на стул, пока я проморгалась: — Черт, ну и напугала ты нас! — судя по интонации, и правда волновалась.