Выросшая у бабушки за спиной Сюэр спала на кровати, которая ей досталась в подарок от сердобольных людей, и ела то, что ей подали. В школе она нередко перебивалась угощением, предложенным одноклассниками, а тетрадки для письма ей раздобыла учительница. Школа взимала административный сбор, а денег в семье не было, поэтому брат садился на пони и ехал в горы собирать дикие фрукты и ягоды, а потом продавал свою добычу в посёлке. Этими горными плодами Сюэр, конечно, тоже делилась с одноклассниками.
Девочке нравилось ходить в горы вместе с братом. Когда ешь два раза в день, то всё время голодно, и Маои, понимая это, брал сестрёнку с собой в горы. Там росло много диких плодов: бананы, мушмула, вампи, папайя, «куриный помёт», амла – столько всего, что и не счесть!
Жёлтые плоды гуавы, прозванные «куриным помётом», несмотря на своё неблагозвучное имя, были безумно вкусные, их Сюэр любила больше всего.
Однажды утром дети отправились в горы. Сюэр была так голодна, что, накинувшись на сладкие плоды, не успела проглотить и несколько кусочков, как со стоном повалилась на землю. Ехать на пони она не могла, Маои пришлось взвалить её на закорки, и так они добрели до деревни. Несчастная Сюэр всю дорогу ахала и охала, прижимаясь к спине брата. Отец издали завидел их и бросился навстречу. Расспросив получше, что случилось, он побежал к пятицветной сливе, что росла у дороги, отрезал корневую мочку, сделал из неё отвар и напоил им Сюэр.
– Запомни, дочка, нельзя есть так много этих плодов, от них раздувает живот, – говорил он, поглаживая её по голове. – Ты уж лучше налегай на освежающую амлу, её много в горах растёт, да и есть можно сколько угодно. Помни это, папа ерунды не посоветует!
И Сюэр запомнила совет отца, а когда опять оказалась в диких горах, так больше не прикасалась к «куриному помёту», а ела амлу, которую срывал для неё брат. Амла была недозревшая, малюсенькая и кислючая, Сюэр проглатывала одну за раз.
– Те плоды, что мы не съедим, можно будет продать приезжим торговцам, – рассуждал Маои.
И вот, когда амла полностью созрела, он в компании Цзюаньэр и Сюэр отправился в горы. Втроём они проворно набрали целый мешок амлы, надеясь продать её в поселке. Кому? Ну, например, тётушке Чжэн, которая делает йогурт.
Фабрика, где работала тётушка Чжэн, разорилась, а поскольку ей нужно было кормить детей, так пришлось найти себе другой способ заработать на жизнь. И она открыла лавочку рядом со «Школой отпрысков». Каждый день тётушка с веселой улыбкой продавала всевозможные предметы обихода, а также покупала то, чем делились с местными лес и горы, а ещё готовила йогурт на продажу.
Детишки Хуан приносили в лавку тётушки Чжэн собранные в лесу папайю и амлу, за которые всякий раз выручали то пять фэней, то один цзяо, то два. Денежки они делили всегда поровну и каждый клал монетки в свой карман. Так потихоньку Сюэр скопила целых три юаня! Три юаня! На один юань можно купить семь рабочих тетрадей, ещё на один – пять карандашей и пару ластиков, а третий отложить, чтобы потом, подкопив денег, приобрести красивую детскую книжку с картинками.
Как здорово, когда есть брат и сестра, с которыми можно вместе работать и вместе зарабатывать на ручки и тетради!
Старый дедушка Чжан продавал кокосы. Заводские рабочие после смены частенько собирались у лотка дедушки Чжана, попивая сладковатый и освежающий кокосовый сок, болтали о том о сём и смеялись. Допив и рассказав друг другу все шутки, они один за другим возвращались в свои дома, расположенные за заводской оградой. С наступлением сумерек кокосовые скорлупки, которые они бросили прямо тут, у заводских ворот, вдруг становились очень заметными, и в каждой плескались отблески последних лучиков заходящего солнца. Эти-то скорлупки и манили к себе Маои.
А когда в небе появлялась луна, скорлупок на земле уже не было. Лунный свет заливал землю, и в этом серебристом сиянии по дороге вприпрыжку бежал мальчик. За спиной у него был прилажен туго набитый холщовый мешок, в котором он уносил прочь свою добычу, собранную проворными руками.
Сюэр не раз наблюдала эту картину, но не решалась помогать Маои: школа находилась в двух шагах от фабричных ворот, и девочке казалось, что если одноклассники заметят их здесь, то наверняка засмеют. А вот Маои до возможных насмешек не было никакого дела. Он спокойно поднимал любой мусор, который мог хоть что-то стоить: будь то бутылки из-под напитков или копеечное ржавое барахло.
– Брат, вот ты подбираешь мусор у школьных ворот, а не боишься, что тебя засмеют? – спросила как-то его Сюэр, когда они вместе возвращались домой.
– Подбирать выброшенные скорлупки – это же не воровать и не отнимать! Продав их, я не только смогу купить тетради, но и позабочусь о том, чтобы в округе было чисто, так почему же мне нужно стыдиться? Почётнее труда нет ничего! – гордо ответил ей брат.
Но чаще всего добычей Маои становилась не скорлупа кокосов, а хрустящая сочная амла. Именно она приносила ему наибольший доход – дома он отбивал кору, а затем продавал свою добычу за хорошие деньги.
Когда Маои отправлялся в дикие горы за амлой, его всегда сопровождали два отцовских пони. Маленькие лошадки были отличными помощниками, они безропотно пробирались по извилистым тропинкам, неся на своих крутых боках бамбуковые корзины, доверху наполненные плодами. Если урожай был хорош, то Маои прямо-таки сиял от радости. Дома, не давая себе передышки, он брался за молоток и отбивал жёсткую кору амлы:
– Только сплющенную кору можно продать, и за неё дают очень много полезного, – объяснял он Сюэр.
Однажды мальчишка усердно колотил амлу и вдруг по неосторожности стукнул себе по тыльной стороне руки; тут же пошла кровь, рука опухла. Отец поначалу не стал его жалеть:
– Продолжай. Подумаешь, какая-то царапина!
Но потом всё-таки нарвал у дороги пригоршню листьев пятицветной сливы, тщательно растолок, добавил воды, перемешал и смазал руку Маои.
– Братик, зачем же нам столько коры? – Сюэр аккуратно притронулась к больной руке Маои. Глядя, как он без конца колотит амлу, даже после того, как поранился, Сюэр стало и жалко его, и любопытно.
– У ягод амлы съедобная мякоть, но не только: амла вся настоящее сокровище. Из коры можно делать обувь, а косточки использовать как топливо, – поделился с сестрёнкой Маои. Что ни говори, а он был истинным сыном своего отца – всегда помнил о бережливости и трудолюбии.
А рука поболела совсем недолго, вскоре отёк спал, и уже на следующий день Маои не вспоминал о нём.
В ту пору Маои был учеником третьего класса средней школы и не жил в школьном общежитии. Денег на школьные обеды у него не было, да если бы и были – совестно их тратить, когда дома семья голодает.
А ещё жить в общежитии Маои не хотел из-за матери, ведь кто, если не он, поможет ей по хозяйству? Кто спозаранку накосит травы и нарвёт диких овощей для кур и уток?
Обычно Маои варил дома жидкую кашу из кукурузной муки, а если удавалось раздобыть овощи и зелень, то и они шли в ход: листья батата, тыквенная лоза или водяной шпинат. Когда овощей не было, он старался отыскать в горах вербейник и центеллу. А порой Маои везло, и ему удавалось поймать в арыке далеко-далеко от дома рыб и креветок или набрать свежих полевых улиток.
Однажды в ветреный дождливый день мама уже накрыла на стол, и вся семья ждала, когда же появится Маои, но он все не шёл. Родители стали переживать, что Маои могли подкараулить хулиганы и избить, или, хуже того, мальчик мог утонуть. Мама так разволновалась, что отправилась на поиски.
– Маои, где ты? Маои, где ты-ы-ы-ы? – звала она его и так обежала всю деревню Пинпо, но сын не откликался.
На улице стемнело, вечер уже превратился в глубокую ночь, как вдруг с улицы послышался взволнованный, радостный детский голосок:
– Рыба! Куча рыбы!
Маои был весь мокрый, а за плечами тащил увесистый мешок.
Родители бросились к нему навстречу, а сёстры Цзюаньэр и Сюэр стояли в сторонке и смотрели, как брат вытряхивает рыбу из мешка в бочку. Набралась целая бочка рыбы! Сомы, тиляпии, толстолобики – самые большие были длиной с палочку для еды!
– Из какого пруда ты стащил столько рыбы? А ну живо верни на место! – Отец ринулся к очагу, выхватил оттуда хворостину и сначала ткнул ей в трепещущую рыбу, а затем принялся гоняться за сыном и лупить его.
А Маои только уворачивался от отцовских ударов да смеялся. В этот раз улов был слишком большой, такой, что папа даже подумал, что сын украл эту рыбу. Но разве Маои мог украсть? Цзюаньэр в это не верила, да и Сюэр тоже.
Конечно, рыба была не краденая. Когда Маои отправлялся в горы без сестёр, он иногда сговаривался с товарищами порыбачить на диких прудах. Сегодня же ливень был такой сильный, что один из прудов разлился, тьма рыбы шла с верхнего течения и сама запрыгивала в клетчатую сумку Маои! Ну что тут поделаешь? Пришлось ловить.
Хуан Чжунцзе взвесил: больше десяти цзиней. Сюэр радостно бегала вокруг рыбы, но отец всё никак не мог успокоиться и с подозрением глядел на сына
– Сознайся, ты украл её или отнял у кого? – Чтобы унять своё беспокойство, он в тот же вечер потащил Маои по домам его одноклассников, чтобы расспросить тех лично. И лишь когда несколько человек подтвердили слова мальчишки, отец наконец-то поверил. Они отправились домой и легли спать.
С сестричками Маои собирал полевых улиток, он знал заветные места. Если дети приносили слишком много улиток, отец тоже ругался, но брат не обращал на это внимания. Если сёстры ходят голодные, надо же их как-то накормить! Даже из одной улитки можно сварить очень вкусный суп.
Маои знал, что отец, несмотря на ругань, всё равно его любит, и продолжал собирать всё, что только могло принести пользу.
Тот год был такой тяжёлый, что даже мусора в деревне не осталось – люди собирали его подчистую, с улиц исчезло всё, вплоть до стеклянных бутылок из-под газировки и алюминиевых банок.
– Не брезгуйте этими бутылками и коробками: на дороге они хлам, а стоит поднять – и выручишь за них деньги. Таких вот бутылок много у дороги рядом с фабрикой, можно там пособирать, – советовал старший брат Цзюаньэр и Сюэр.