Но Тед был другим, он полностью соответствовал своему воплощению: холодный, задумчивый, временами точно неживой и бесчувственный. И я думала, что все остальные эльфы будут похожи на него: будут величественными и каменными, точно скала.
— Ты эльфийский ребенок? — ни с того, ни с сего спросила я, едва проглотила очередной кусок сочного плода. Я так и осталась сидеть на полу в своем импровизированном саване с прической, похожей на хохолок еще не оперившегося птенца.
Девочку мой вопрос ни капельки не смутил — она тут же залилась беззаботным смехом, исходящим откуда-то из горла. Она странно говорила и странно смеялась, хотя наверняка я была для нее не меньшей загадкой.
— У нашего народа не бывает детей, как это происходит у животных или у птиц, или даже у растений. — Юная эльфийка задумчиво склонила голову набок и продолжала говорить, уже не глядя в мою сторону. Радостное выражение на ее лице внезапно сменилось задумчивостью и напряженностью. — Дети — это великий дар для тех, чьи сердца соединило небо. Мы живем слишком долго, чтобы иметь возможность воспроизводить себе подобных, но приходит замена и для тех, кто уходит в Великую пустыню, чтобы превратиться в песок.
— Вы просто приходите? — удивилась я. Конечно, мне стоило ожидать чего-то подобного — вряд ли среди таких чистых разумом существ существует мода на размножение почкованием.
Эльфийка моргнула слегка раскосыми глазами и снова обратила на меня свой взгляд, будто вышла из транса и видела меня впервые.
— Я слышала про людей, что ваш век не так долог, но мы очень похожи. Мы приходим и уходим, когда настает наш черед. — Она говорила так, словно прожила на свете уже не одну сотню лет. Среди людей меня обычно раздражали такие личности, которые говорили так, точно каждая их фраза — какая-то непоколебимая истина, но девушка-эльфийка почему-то внушала мне доверие.
— Я принесла тебе одежду, Тогаёка, — как ни в чем не бывало продолжила девушка, и только сейчас я увидела, как у нее в руках сверкнула какая-то легкая ткань. — А затем ты должна будешь посетить Совет, который решит, допускать ли тебя к королеве.
Затем эльфийка уже собралась исчезнуть обратно в круглом отверстии в полу, но я успела окликнуть ее:
— Подожди!
На мгновение она замерла, и я увидела нетерпение в детских ледяных глазах.
— Почему ты зовешь меня этим странным именем?
Но та только залилась своим звонким веселым смехом и скользнула в проем. Тут, что, все таким образом отвечают на вопросы? По крайней мере, мне оставалось только надеяться, что это имя не означало ничего из ряда вон выходящего. Я же свыклась когда-то с тем, что дядя называл меня Джинджер в честь местной гандбольной команды, хотя та не занимала призовых мест уже несколько десятков лет. Ничего страшного, ведь могло быть и хуже, правда, Джинни?
Меня назвали Вирджинией в честь какой-то из прабабушек по маминой линии. Я знаю о ней только то, что она была родом с Южной территории — то ли из Греции, то ли из Италии. Словом, она была южанкой с горячей кровью и дурными манерами. В те времена пробраться с юга куда-то выше было просто немыслимо, но, говорят, она покорила сердце одному эквадорцу, и тот взял ее себе в жены, несмотря на столь большую разницу в их социальном положении. С тех пор в нашей семье южанка со счастливой судьбой стала символом родового упорства и стремления. Отец рассказывал, что на этом имени настояла именно мама, потому что она говорила, что счастливое имя мне пригодится.
Не то чтобы мне очень нравилось это имя, но я была счастлива, что меня не звали Гвен или Кэтрин. В мельбурнской школе у нас было по несколько Кэтрин в каждом классе.
Очнувшись из воспоминаний о предках и о старой жизни в большом городе с яркими фонарями, я осторожно приблизилась к одеянию, которое оставила мне эльфийка, словно в нем таилась какая-то опасность или была спрятана бомба. У меня редко что бывало без приключений, а в связи с последними событиями вообще стоило опасаться всего, к чему мне приходилось прикасаться. Я приподняла свернутую одежду и робко взвесила ее на ладони. Да, тяжеловато для такой вещи, кажущейся на первый взгляд вообще невесомой.
И тут из свертка что-то выскользнуло и упало прямо на пол, издав звонкий пищащий звук. В древесных ветвях торчало лезвие маленького аккуратного кинжала, который я ненароком выронила из свертка, едва не отрубив тем самым себе пальцы ног. Было бы разумней здесь вообще ни к чему не прикасаться и выйти к этому самому совету в чем мать родила. Ну, или хотя бы обернуться этой внушающей доверие льняной простыней.
Кончиками пальцев я дотронулась до рукоятки кинжала и тут же отпрянула, будто нож мог меня укусить. Но ничего не произошло, и я вновь прикоснулась к предмету, изучая его все смелей.
Вот уж не думала, что отнесшиеся ко мне с таким недоверием эльфы вообще могут дать мне хоть какое-то оружие. С их стороны это было бы крайне глупо, если бы они не были теми, кем они были: идеальными войнами с зубами, как у совершенного хищника, и луком и стрелами, с которыми они учатся общаться всю свою жизнь.
Аутарин показалась мне сильной и уверенной в себе эльфийкой, несмотря на то, что она была всего лишь Охотницей. Как она терпеливо объяснила мне по дороге в эльфийскую деревню, она занималась тем, что выискивала провиант, то есть отслеживала места наиболее крупного скопления дичи. Как оказалось, в Северном лесу таких мест было не так уж много, и нужно было быть непревзойденным охотником, чтобы найти добычу и убить ее так, чтобы остальные звери не успели спрятаться или перебраться на новое место. То есть нужно действовать быстро и четко, как идеально отлаженный механизм.
Тогда я слушала эльфийку в пол-уха, потому что была готова свалиться на кажущийся таким мягким мох от усталости. В ушах звенело, а ноги стали казаться набитыми ватой. В деревню мы пришли уже далеко за полночь, и я толком не успела здесь ничего и никого рассмотреть, но, судя по тому, где Аутарин оставила меня спать, жили эти прелестные создания на деревьях. Я поняла, что это было лишь небольшое предгорное население, а вот настоящие ледяные эльфы жили уже в ледяных пещерах и спали с открытыми глазами, потому что в горах слишком много хищников. Но разве могут ли здесь водиться хищники опаснее самих эльфов? Это был вопрос, на который мне еще только предстояло ответить.
Отступив на несколько шагов от злосчастного ножа, я кое-как нацепила на себя свое новое одеяние, в котором, безусловно, было гораздо удобней, чем в драной до бедра юбке и не менее драных колготках. Обнаружив прикрепленный на поясе туники чехол для кинжала, я обреченно вздохнула и засунула его на место.
Но едва я покончила с одеждой и пищей, как встал вопрос о том, как слезать с этого чертового дерева. Я с подозрением смотрела на открытый люк, вниз из которого спускалась веревочная лестница, а до земли было ох как не близко.
Если размышлять логически, то я же как-то забралась сюда, а значит, смогу и спуститься, но столь простое в теории утверждение на практике оказалось неприменимым. Я не знала даже, как подступиться к раскаивающейся на ветру хлипкой на вид лестнице.
Больше всего мне не хотелось опозориться перед снующими внизу эльфами. Если я грохнусь с такой высоты, от меня вообще вряд ли что-нибудь останется. Но в этом мире я временами поражала саму себя, например, когда осмелилась взобраться верхом на коня. В обычной жизни сомневаюсь, что я бы отважилась на такой поступок.
Боязно ступив на верхнюю ступеньку и что было силы ухватившись за края деревянного люка, я думала, что этот кошмар едва ли скоро закончится. Затем я покрепче зажмурила глаза и начала свой опасный спуск. Шаг за шагом я преодолевала эту лестницу, чувствуя, как предательски скользят ладони по веревке.
И только когда я наконец ступила на твердую землю, я наконец почувствовала себя в безопасности. Все-таки жить на деревьях, эльфам надо было признать, не самая удачная затея. Может, вид открывается и фантастический, но оно того не стоит.
Тяжело дыша, я смущенно ловила на себе изучающие взгляды местных жителей. Многие наверняка едва удерживались, чтобы пощупать меня и проверить, насколько я настоящая. Для них я была диковинкой, как и для меня этот мир. Прежде я и представить себе не могла, что где-то в этой вселенной существует такой загадочный и неповторимо прекрасный уголок. Возможно, жизнь здесь была даже лучше, чем на территории, где людьми правили алчность и лицемерие. Здесь же никто никогда не слышал об Алане Джексоне и не носил рубашек в мелкую клетку. Здесь не было кабельного телевидения и уютных кафе на центральных улицах. Здесь все было совсем по-другому. Не лучше и не хуже — просто иначе.
Я почувствовала, как кто-то из детей играючи зацепил мою тунику ладонью, но, когда обернулась, наглеца уже и след простыл. У кого-то из прохожих я решилась спросить, как мне попасть на этот самый злосчастный Совет, но, в отличие от Аутарин или от девочки, которая приходила ко мне сегодня утром, он не понимал моего языка и лишь удивленно окинул меня пустым ледяным взглядом, от которого мне почему-то сразу стало холодно. Поежившись, я оглянулась вокруг себя и удивилась, как много эльфов собралось в одном-единственном месте: все куда-то спешили, торопились, точно я находилась в оживленном муравейнике. Временами с какого-то из деревьев спускалась веревочная лестница, и на землю изящным движением спрыгивали новые эльфы, моментально сливаясь с толпой.
Я даже не успела заметить, как живой поток из постоянно прибывающих эльфов подхватил меня и направил в неизвестном направлении. Как оказалось, весьма верном направлении, ведущем к огромному дворцу на одном из гигантских толстоствольных деревьев. Конечно, ствол у этого дерева был не таким внушительным, как у дуба, который я видела на холме, но все же он был внушительных размеров, раз на нем разместился целый дворец.