Не знаю, сколько времени прошло. Может, двадцать минут, может сорок. В соседние кабинки заходили люди, у раковины кто-то смеялся, о чем-то разговаривал. Я мучительно прислушивалась, мне казалось, что теперь все всё знают и говорят только обо мне. Дождавшись, когда все ушли, я выскользнула из кабинки, умылась, кое-как припудрилась, и, пошатываясь, вышла из уборной.
Игорь стоял прямо у дверей.
– Игорь, это правда? Эта женщина сказала правду? У вас с ней отношения и ребенок?
– Наташа, милая, пожалуйста, давай поедем домой. Прямо сейчас. И там поговорим.
– Нет. Скажи мне. Просто ответь одно слово. Да или нет?
– Наташ…
Тут все стало ясно. Конечно, я отчаянно надеялась на «нет». Конечно, я хотела услышать, что это просто безумная сталкерша, что угодно, только не вот это «Наташ…».
Меня понесло. Я прошла мимо мужа. Двинулась в сторону гардероба, прихватив по пути с пустующего стола открытую бутылку шампанского. Оделась, вышла на улицу. Сделала глоток и поняла, что вообще не знаю, как дальше жить. В голове вакуум, пустота, только ритмично и очень быстро бьется пульс.
Наташа опустилась на поребрик, оперлась на колесо какой-то машины и начала рыдать. Через несколько минут из ресторана выбежал Игорь, наскоро натягивая пальто.
– Пожалуйста, я прошу тебя, поедем домой. Пожалуйста, Наташа.
Сопротивляться не было сил. Больше всего на свете хотелось прижаться к кому-то сильному, к тому, кто является скалой, глыбой, абсолютным оазисом покоя и доверия в твоей жизни. Ирония в том, что для Наташи таким человеком был именно Игорь. К нему она приходила, когда плохо, к нему она обращалась, когда становилось страшно, ему она доверяла на все сто процентов, больше, чем кому-либо другому.
Муж аккуратно поднял ее, обнял за плечи, довел до машины, усадил, укрыв детским пледом с заднего сидения. Они тронулись в сторону дома.
Традиционные декабрьские пробки долго не отпускали. Наташа смотрела на нарядный город, сверкающие елки, людей, снующих туда-сюда, и не понимала – почему и как они с Игорем оказались в этой точке. Вроде нужно было что-то говорить, выяснять, спрашивать. А вроде и ответы слышать страшно. Да и энергии ноль.
Дети не спали. Наташа, сославшись на головную боль, попросила Игоря уложить их, а сама ушла в спальню. Конечно же, расслабиться и уж тем более отключиться не получалось. Ее вновь начало трясти. Сначала мелкой дрожью, потом все сильнее. Такое чувство, когда тебе срочно нужно получить все ответы, невыносимое нетерпение, смешанное с тревогой, надеждой.
Наташа то ходила по комнате, то сворачивалась клубочком на кровати, то опускалась на пол в углу, то начинала нервно перебирать какие-то вещи в комоде. Ее швыряло, как щепку на ветру.
– Если бы тебя в тот момент спросили, чего тебе хочется, что бы ты ответила?
– Чтобы это прекратилось. Это состояние.
Первая версия истории, которую рассказал Игорь, звучала так: да, один раз у них с Ниной случился секс, это была ошибка, к сожалению, вышло так, что из-за этой ошибки появился ребенок.
– Ну а как я тебе мог о таком рассказать? Ты и дети – самое дорогое, самое важное, самое ценное, что у меня есть. Прийти и сказать: «Дорогая, у нас такой прекрасный мир, но знаешь, я мужик, мужик-идиот, не уследил за своими инстинктами, и вот, познакомься, это мой сын от другой женщины»? Поэтому я скрывал. Конечно, я помогаю ребенку и буду ему помогать. Но отношений ни с ним, ни с Ниной у меня нет. Там я финансовый отец. А здесь – настоящий.
Нина просто никак не может простить мне, что я не стал развивать отношения с ней. Ее можно понять, она рассчитывала на большее. Видимо, решила не мытьем, так катаньем.
Я умоляю тебя, не разрушай то, что у нас есть. Посмотри на нашу прекрасную семью, на наших детей, на наш дом, на нас с тобой. Это ведь такая ценность. Ничего лучшего ни у тебя, ни у меня быть не может. Дай мне второй шанс, я обещаю, что не подведу тебя. Я обещаю, что ты никогда об этом не пожалеешь.
Неделю, как раз до отлета в отпуск, Наташа жила в этой реальности. В реальности, где муж совершил ошибку один раз, где у этой ошибки есть последствия, но можно попробовать справиться. Игорь взял за свой счет дополнительные выходные и половину последней рабочей недели провел дома, помогая со сборами. Он ни на шаг не отходил от Наташи, постоянно был на виду и неустанно напоминал, как сильно любит жену и детей.
В назначенный день они вылетели в отпуск, и там Наташу накрыло.
Я поняла, что мне нужны доказательства. Что если там действительно такая история, одноразовая, то, о’кей, мы попытаемся с этим справиться. Что-то придумаем.
Первой мыслью было поговорить с этой Ниной. Я же ее тогда толком не выслушала, точнее, вообще не выслушала. Пусть расскажет, как и что там.
Но если Игорь не соврал и она действительно просто мстит, тогда, получается, правды ожидать не стоит.
Поэтому я решила провести расследование. Благо, в наше время это не так сложно. Нашла ее страницы в социальных сетях, они оказались открыты. Я думаю, что специально.
Ну а там картина, опровергающая теорию Игоря. Нет, конечно, целиком его не было ни на одной фотографии. Но уж руки собственного мужа после десяти лет совместной жизни я узнать могу. Так же, как и рубашки, которые ношу в химчистку, как и места, которые он очень любит, как блюда, которые он предпочитает.
Все было как на ладони. Постоянные встречи, «семейные» ужины втроем и даже поездки – те несколько «командировок» оказались и не командировками вовсе.
Думала, может, дождаться возвращения домой и там уже все предъявить, не портить отпуск, попробовать отключиться, типа, не брать в голову. Но как тут не брать в голову. Может быть, кто-то так умеет, но у меня выдержки не хватило.
Предъявив Игорю доказательства его лжи, Наташа получила в ответ сначала нелепые и довольно сбивчивые объяснения, а следом и… обвинения. В недоверии, в отсутствии готовности идти ему навстречу, в том, что никакую семью она сохранять не хочет, а хочет его наказывать и искать поводы, чтобы уйти. Муж занял позицию: «Думай, как считаешь нужным, я прощения попросил, я готов ради семьи на все, разводиться не собираюсь, а ты – хочешь искать поводы для расстройства, пожалуйста».
Это было очень несправедливо, обидно и создавало ощущение какой-то двойной реальности. Ведь вот, факты говорят, что человек поступил плохо. А он, вместо того чтобы признать вину, обвиняет тебя, выкручивает все так, что с его-то стороны готовность сражаться за терпящий крушение брак есть, а с твоей – нет. Королевство кривых зеркал.
Наташу кидало из вины в ненависть, из ненависти в жалость, из жалости в любовь, и так по кругу: вина, ненависть, жалость, любовь, вина…
А порой и все вместе.
Она честно продержалась до конца отпуска, а вернувшись домой, начала готовиться к уходу от Игоря.
Когда я поняла, что на самом деле там реально история в полтора года, что это полноценная семья на стороне и обман масштаба, который мне даже охватить не удается, потому что это за гранью моего понимания, вопроса о сохранении брака для меня больше не существовало. Я совершенно точно понимала, что не смогу. Никак не смогу.
Состояние было ужасное. До сих пор, когда вижу слово «Доминикана», меня начинает трясти. Там я пережила, пожалуй, самый невыносимый эмоциональный кризис в своей жизни. Тебя буквально разрывает на части, ты видишь своего любимого человека, вот он рядом, но ты не можешь с ним быть, и не потому, что он не хочет, и не потому, что ты не хочешь, очень хочешь, но не можешь. Даже сидеть рядом спокойно не получается, потому что трясет, выворачивает.
При этом рядом дети. У которых праздник, отпуск, приключения, и очень не хочется, чтобы их зацепило. Приходилось постоянно держать себя в руках, изображать радость, счастье, иллюзию семьи.
Когда вернулись, стало полегче. Во-первых, Игоря не было уже 24/7 рядом. Во-вторых, дети тоже расходились по делам, и у меня появилась возможность немного расклеиться. Почему немного? Потому что пришлось искать работу, думать о том, как все обставить с жильем, ну и готовиться к разговору с Игорем, который, казалось, и не помышлял о разводе.
Я бы никогда в жизни больше не хотела переживать подобное. И дело не в самом факте измены. А в том, что за этим всем следует. Склеивание жизни заново, когда ты шевелишься-то с трудом.
Разговор с Игорем был сложным. Хотя подобные разговоры легкими вообще не бывают, невозможно это. Он то просил не горячиться, то переходил в агрессивное наступление, обвиняя Наташу в том, что она и не планировала вовсе сохранять их брак, то вновь молил о прощении. Понадобилось довольно солидное количество времени, несколько месяцев, чтобы Игорь перестал вести себя так, будто ничего не происходит, и подключился к вопросу о подготовке к разводу, разделу и, главным образом, к разговору с детьми.
Как и ожидалось, отреагировали они плохо. Дочь перестала спать, просыпалась посреди ночи в слезах, с криками, звала на помощь. Сын стал проявлять агрессию к сестре и маме.
– Кроме как адом, я назвать этот период не могу. Казалось, что все против нашего расставания. Ну прямо вот все: работа не ищется, с ремонтом во второй квартире, которую мы все время сдавали и куда собралась переехать я с детьми, случается то одно, то второе, то третье, дети сходят с ума, а я… А я мучаюсь чувством вины. За то что не могу простить, не могу сохранить, не могу оставить все как прежде. И это какой-то сюр, потому что виновата-то не я в этой ситуации, сломала все не я, завела семью на стороне не я.
Очень постепенно, маленькими шагами, Наташа, хоть и шатаясь, но выруливала. Пришлось согласиться на должность поменьше, чем та, с которой она уходила несколько лез назад. В ремонте тоже снизить ожидания. Оставить иллюзию того, что развод будет легким и безболезненным для детей, с трудом, но пережить первые, самые сложные, раздельные месяцы, привыкая к одиночеству, новым правилам общения и маневрируя между острыми углами.