удущая мама для его детей. Мечтал, как они будут все вместе жить в большом доме, как он будет оберегать ее, когда случится беременность. Дина верила и тоже очень хотела. Тогда их отношения были похожи на сказку: внимательный, нежный, заботливый ОН, всегда рядом, и пяти минут не может прожить, не написав, не позвонив, мчался в обеденный перерыв через полгорода, чтобы побыть с ней лишний час, познакомил с родителями, с друзьями. Витя очень быстро сделал предложение, буквально через месяц после знакомства. Говорил: «А чего ждать? Понятно же, что ты – моя женщина, на сто процентов, большего я хотеть не смогу». Дина была безумного влюблена в него и, конечно же, согласилась. Быстро расписались, и…
Первый «звоночек» случился где-то месяца через три-четыре. Витя внезапно стал очень недовольным. Всем. Тем, как Дина выглядит, как она себя ведет, как много ее в его жизни.
«Ты меня достала!!! Достала, понимаешь? Что ты лезешь? Что ты все время тут у меня перед глазами мельтешишь? Уйди куда-нибудь! Достала!» – орал он ей, словно безумный. Скоро «достала» сменилось на «заебала», а к нему добавились такие эпитеты, как «тварь», «сука», «ничтожество». Дина не понимала, что произошло, что она сделала не так. Она плакала, умоляла Витю одуматься, объяснить ей, в чем дело, ну ведь не может человек на пустом месте вдруг вот так изменить свое отношение к любимой женщине?! Но на все вопросы летело «достала», «оставь меня в покое». Не выдержав, Дина купила билет на первый попавшийся курорт и уже начала собирать чемодан, как Витя вдруг пришел в себя. Извинялся, лежал в ногах, умолял никуда не ехать, говорил, мол, не знает, что на него нашло, наверное, просто устал, так бывает, работа довела, пожалуйста, прояви понимание, сочувствие, ведь у нас такая любовь.
Билет был сдан, воцарилась идиллия. Два месяца нежности, патоки, совместного времени, планов на будущее и… опять. «Достала, тварь, сколько можно ко мне лезть, я не хочу с тобой общаться, отойди, или я тебе сейчас вообще ебну». А через несколько дней «ну ладно, ну что ты обижаешься, ну ты же знаешь, со мной бывает, устаю».
Такие волны стали нормой в их отношениях. И чем дальше, тем меньше становилось нежности в период затишья. На каком-то из своих «приступов» Витя уже перестал просить прощения. А зачем? Все равно Дина никуда не девалась. Сидела дома, трясясь, умоляла не бросать ее, а после того как он отходил, ходила на цыпочках, стараясь быть лучшей, самой идеальной.
Тогда она еще ничего не знала про созависимые отношения, про абьюз. Это сейчас Дина – девчонка психологически прокачанная, да и информации открытой стало больше, чем пятнадцать лет назад. Но, несмотря на это, уже тогда она понимала, что все происходящее неправильно, так жить невозможно. И хотя не могла прямо взять и разорвать отношения, где-то в глубине себя не верила ни в светлое будущее, ни в планы, ни в обещания. Оставалась с Витей, потому что не знала, как уйти, а не потому, что хотела.
Я категорически против осуждения женщины за аборт. Никто не имеет права давать какую-либо оценку подобному решению. Все рассуждения про «зайку-лужайку», про «дал ребенка, даст и пищу» и прочее – признак скудоумия. Сколько у нас детей в детских домах? Сколько у нас беспризорников? Сколько у нас сломанных судеб после жизни в деструктивных семьях? Много. Неприлично много. Аборт – это плохо лишь с одной-единственной точки зрения: самой женщине сложно с ним справиться. Все. Каждая из нас вправе решать сама – рожать ребенка или не рожать. И какое бы решение женщина ни приняла, оно не делает ее ни плохой, ни хорошей.
Забеременела она случайно. Врач отменила противозачаточные таблетки из-за внезапного кровотечения, и, пока подбирали другие, несколько раз случился незащищенный секс. Причем Дина понимала, что очень вероятно наступление беременности, и даже какой-то частью себя надеялась, что это как-то улучшит их отношения, что Витя опомнится, перестанет устраивать эти встряски и все вернется туда, в самое начало их отношений, в сказку, в нежность, в их невероятную связь.
Ни тесты, ни УЗИ очень долго не показывали наличие беременности. Задержка была довольно большой, аппетит зверским, а настроение скакало так, что Дина не могла вообще ничего делать и нормально общаться, плакала целыми днями, жаловалась на головные боли и полное бессилие, но точного подтверждения не приходило. Почему-то просто ужасно хотелось курить. И есть салат, только салат, больше ничего.
Витя вел себя странно, то приносил цветы, то отдалялся. И всячески подчеркивал, мол, нет, не может быть, не чувствует он, что Дина беременна, просто, наверное, какие-то женские неприятности.
Ситуацию прояснил анализ крови: «3–4 недели беременности» – говорилось в справке. Но и Дина, и Витя почему-то решили, может, ошибка, решили дождаться повторного УЗИ. Оно показало маленькое зернышко. «Скорее всего, мальчик», – сказал пожилой доктор, протягивая Дине салфетку.
Выйдя на ватных ногах из кабинета гинеколога, Дина молча протянула Вите снимок УЗИ. Тот побледнел, процедил сквозь зубы «пошли отсюда».
– Как это получилось, а? Ты же говорила, что не опасно!
– Вить, я не говорила…
– Не говорила она… Ладно, что поделаешь. Будем рожать. Да не куксись ты! Ну походишь толстая, скучная, ничего, как-нибудь перетерплю.
Дина молчала. Просто молчала. Слез не было. Ничего не было. Только мысль: «Нельзя, рожать нельзя». Конечно, не так она представляла себе момент получения счастливой новости о грядущем пополнении.
На следующий день она сказала Вите, что, наверное, им лучше повременить. Все же с деньгами пока не очень, жилья своего нет, да и работы вон невпроворот, что у него, что у нее. Тот поначалу согласился. Ну, как согласился, сказал: «Решать-то все равно тебе, хочешь – избавимся, хочешь – оставим».
Дина начала искать клинику, хотелось обойтись малой кровью, без операций. Это потом она узнает, что расхваленный медикаментозный аборт вызывает ряд сильных осложнений, является серьезным гормональным ударом и что в ее случае хирургическое вмешательство было бы лучшим и менее болезненным решением. Тогда ей казалось, что так лучше, правильнее, спокойнее.
– Как тебе было тогда?
– Ты знаешь, я не помню. Все в каком-то тумане. Состояние ужасное, тебе все время дурно. И морально, и физически. Мне кажется, окажись тогда рядом нормальный человек, который бы со мной тепло поговорил, поддержал, попробовал бы разложить разные варианты, возможно, я бы поступила по-другому. Но такого человека не оказалось. Витина мама в ответ на новость поджала губы. Подруги мои, который были в курсе наших отношений, в один голос твердили «иди на аборт», мои родственники ничего не знали. Мне было очень страшно. Очень. Я за себя-то отвечать не могла и понимала это, куда же еще ребенок. Плюс я к тому времени уже довольно долго себя плохо чувствовала. Сейчас понимаю, что из-за наших отношений. То рвота, то диарея по несколько дней, головокружения жуткие. Врачи все разводили руками, мол, ничего нет. Тогда про психосоматику практически никто и не знал. Нормальные анализы? Иди, не притворяйся.
За несколько дней до запланированной процедуры Витин настрой вдруг резко переменился. Он начал уговаривать Дину оставить ребенка. Писал проникновенные письма, отправлял на работу цветы с пинетками, в красках описывал их будущую счастливую жизнь втроем.
– То есть получается, он ребенка хотел?
– Я не знаю, чего он хотел. К тому времени я уже привыкла, что сегодня у нас одно, а завтра другое. Сегодня я «заебала», а завтра «любовь всей жизни». Не вспомню сейчас, думала ли я тогда именно так, но, вероятнее всего, мне не хотелось через какое-то время, когда все адекватные сроки для аборта выйдут, вдруг услышать, что все это ему не нужно. Уж если, будучи одна, я не знала, как разобраться с этим вечным круговоротом безумия, то уж с ребенком на руках у меня тем более никаких шансов бы не было.
Дина настояла на своем решении. Что-то сказала про попробуем через год, уже нормально запланировав. Так, в назначенный день они оказались в той клинике.
После аборта Дина около полугода не могла толком ни с кем общаться. Не было сил. Она не отвечала на звонки друзей, избегала встреч. В жизни остались работа да Витя, которого она видела исключительно по ночам. Ссылаясь на большое количество работы, он появлялся за полночь, ел приготовленный ужин, говорил что-то типа «какая ты у меня хорошая» и шел спать. Вскоре Дина обнаружила доказательства его измен.
Но это уже совсем другая история.
С Витей они расстались практически ровно через год после того дня, когда она лежала скрючившись на постели. Разрыв был кровавым. Сначала бывший муж отреагировал спокойно. А потом устроил отвратительно мелочную дележку совместно нажитого и не забыл рассказать общим знакомым, как Дина отказалась рожать его ребенка.
От развода она оправлялась несколько лет. А от аборта и того больше. Ходила к психологу, много плакала, просила прощения у себя, у ребенка, которому не суждено было появиться. Постепенно отпускало. Маленькими шагами Дина анализировала, что тогда происходило с ней, с ее браком, почему, опираясь на что, она принимала такое решение. Она научилась не осуждать себя, не корить, не винить, а смотреть на этот выбор как на собственное право.
Встретив своего нынешнего мужа, Дина поначалу долго присматривалась. И к нему, и к себе, к тому, как ей рядом с ним. Он надежный, спокойный, по-настоящему заботливый. После довольно долгих мытарств по врачам и лечения последствий получилось забеременеть. Но к сожалению, во время родов произошли осложнения. Поэтому второго ребенка ребята усыновили, когда тот был совсем крошечным. О третьем тоже подумывают, но это уже после расширения жилищных условий.
Вот теперь я уже все понимаю, то решение оказалось правильным. Нельзя было с ним оставаться. Я же знаю, как сейчас живет его вторая жена, которая родила двоих детей. Как он ее бьет, как он ей открыто изменяет. Я прекрасно понимаю, что, оставь я тогда ребенка, уйти уже было бы невозможно, я бы сдалась окончательно. И меня бы били, а я бы терпела. Но с чувством вины все равно сталкиваюсь. Редко, но накатывает. Иногда, бывает, увижу мальчишку и думаю: «Это мог бы быть он. А его нет. Нет, потому что я так решила». Пусть трижды правильно решила, все равно грустно. Да и последствия, знаешь, так себе. Немало сил ушло на лечение.