Гиссарго построил себе башню из тёмного камня на окраине Нижнего Города. Он уговаривал меня заняться колдовством, говорил о его могуществе и власти, но я всегда отказывался. Мне внушали страх и отвращение эти дьявольские затеи.
Гонзиор на мгновение задумался, словно что-то вспоминая.
– Как давно это было! Ты ещё не родилась, моя девочка. Тебе не прискучил мой рассказ?
– Что вы, господин, – прошептала Соль. – Но мне почему-то страшно. Хотя мне хочется знать, что было дальше.
– Тогда слушай, Соль. Однажды вечером я решил заглянуть в башню к моему брату, я давно его не видел. Подходя, я увидел, что над шпилем башни повис туманный, еле различимый чёрный конь.
Ключ от башни у меня был, мне давно ещё дал его Гиссарго. Слуг он всегда отпускал на ночь.
Я поднялся по пустой неосвещённой лестнице и остановился у приоткрытой двери. Заглянул в щель да так и замер на месте. У горящего камина сидели двое: мой брат и таинственный незнакомец, я никогда его прежде не видел. Незнакомец расположился в кресле, обхватив одной рукой колено, обтянутое чёрным шёлком, другой рукой небрежно шарил в кармане алого, как кровь, камзола. На голове у этого человека был косо надетый бархатный берет. Сбоку воткнуто петушиное перо. Больше всего меня поразили его глаза. Казалось, из них тёмными лентами, извиваясь, тянется кромешный мрак.
Незнакомец достал из кармана горсть живых ящериц, бросил их в камин, и они вспыхнули ослепительным зелёным огнём.
– Я открыл тебе тайну эликсира, превращающего простой металл в золото. Ты богаче всех людей на свете, – проговорил страшный гость. Голос его звучал хрипло, как будто кость застряла у него в горле.
– Я стремлюсь не к этому, – равнодушно сказал Гиссарго.
– Ты наслал бурю на корабль своих родителей и утопил их, – продолжал незнакомец.
«О боже, Гиссарго, брат мой, ты повинен в их смерти!» – Я хотел шагнуть вперёд, но словно невидимая сила приковала меня к месту.
– Я пресытился убийствами. – Гиссарго досадливо отвернулся.
– С тех пор как ты продал душу нашему повелителю, ты стал бессмертен. – Незнакомец вынул из кармана горсть скорпионов, бросил их в камин, и они вспыхнули багровым огнём.
– Знаю, знаю, – раздражённо проговорил Гиссарго. – Но теперь постоянно я чувствую мучительную пустоту в сердце. Эта пустота давит, как камень. Но не будем об этом…
– Чего же ты хочешь? – нахмурился незнакомец, пристально глядя на Гиссарго.
– Власть! – тихо и страстно проговорил Гиссарго. Его бесцветные глаза зажглись, словно туда кинули горсть раскалённых углей. – Я хочу власти над этим городом, где однажды мальчишки посмеялись над моим уродством. Я хочу, я жажду стать повелителем этого королевства. Чтобы зло и порок угнездились и расцвели, как чёрные цветы, в душе каждого жителя, пока все они не станут убийцами, палачами и грабителями. Вот тогда я скажу: «С меня довольно, я получил то, что хотел!»
Пена выступила на губах Гиссарго. Если раньше он был страшен, то теперь он стал отвратителен.
– Что ж, цель твоя забавна и нравится мне, – усмехнулся незнакомец. – Но торопись. Если у короля и королевы родится ребёнок, тебе будет труднее справиться с ними… Однако мой чёрный конь заждался меня, я слышу удары его копыт о шпиль башни.
Незнакомец встал, лениво потянулся. Вдруг он насторожённо оглянулся на дверь.
– Проклятье, кто-то подсматривает за нами!
Незнакомец шагнул к двери, тут я заметил, что он слегка прихрамывает. Дверь распахнулась.
Я стоял на пороге, неподвижный, поражённый всем, что увидел и узнал.
– Э, да это твой братец! Я давно слежу за ним, но он нам не попутчик. Скажу тебе прямо: на этот раз он слишком много видел!
Страшный гость щёлкнул пальцами и что-то пробормотал. В тот же миг огонь в камине померк, и всё погрузилось в глубокую темноту. Я ослеп…
– Это навсегда? – услышал я равнодушный голос моего брата.
– Считай, что так, дружок, – послышался в ответ скрипучий голос незнакомца. – Его способен исцелить только свет истинной доброты. Но могут пройти столетия, пока он её встретит. А жизнь простого человека коротка…
Ощупью я нашёл дорогу к лестнице, держась за перила, спустился вниз. Скорее, скорее от этого страшного места!
Расспрашивая прохожих, добрался я до своего дома. Отчаянию моему не было предела. Я не скоро заснул и вдруг пробудился от запаха удушливого дыма. Дом был охвачен пламенем. Кто-то из добрых соседей вытащил меня из огня. К утру от дома осталась груда пепла. Тёплого пепла. Я трогал его руками, слёзы текли из моих ослепших глаз. Вдруг я наткнулся на стопку книг. Мне вспомнились слова моего брата: «Эти книги не тонут в воде и не горят в огне». Я взял наобум несколько книг, ведь это было всё, что осталось от родного дома. Шатаясь, я ушёл, кто-то перевёл меня через улицу, кто-то вложил мне в руку крепкий посох. Я присел на траву, прислонясь к какому-то дереву. Мимо меня шли люди, до меня смутно доносились их голоса. Вдруг я услышал имя своего брата.
– Вы слышали, этот богач Гиссарго, ну как его там, ну да, Зелёный Горбун, всё утро копался в пепле, – это был мужской голос.
– Да что ему! Захочет, построит новый дом, ещё пошикарней, – ответил ему кто-то.
– Он искал в пепле какие-то книги. И, видно, не нашёл. Так и сыпал проклятьями!
Тогда я ушёл, стуча посохом и прижимая к груди книги. Но чем они могли помочь убогому слепцу?
Не знаю, сколько лет прошло с тех пор, точно тебе не скажу. Я отличал день от ночи по теплу, исходящему от солнца, по холоду, идущему от ночной земли. Мне кажется, я обошёл полмира, стуча по дорогам своим посохом. И вот судьба привела меня обратно в мой родной город. Я даже не знал этого, не знал, где я. Бог милосердный послал мне тебя, моё светлое дитя. И вот, наконец, я прозрел. Кто ты? Откуда в тебе столько любви и милосердия? Кто твои родители?
– Не знаю. – Соль подняла на него глаза, полные печали. – Я – подкидыш.
В этот вечер Соль ушла просить милостыню в Нижний Город и не вернулась.
Глава 11Исчезновение Соль
Соль спустилась в Нижний Город. Она чувствовала себя маленькой и жалкой, такой чужой среди этих роскошных домов с петушками на крышах, сияющих витрин магазинов. Но что делать? Дома её ждали голодные друзья.
Девочка положила шапку у ног и запела. Её чарующий, звенящий голос поднялся вверх, к бледным, остывающим вечерним облакам.
Несколько медных монет упало в её шапку. Прохожие слушали Соль и отходили от неё с задумчивыми, просветлёнными лицами.
Соль улыбалась, складывала вместе ладони и кланялась.
Вдруг прямо возле Соль остановился большой, ярко размалёванный фургон. На нём нарисованы смешные рожицы клоунов, гимнасты, согнутые в кольцо. А вот зелёный слон. Хоботом он держит корзиночку, а в ней – обезьянка.
Из фургона выскочил толстый человечек на коротких, кривых ножках.
– Эй, девочка, это ты пела?
– Я! – испугалась Соль. – Но я не делала ничего плохого. Я только пела.
– Послушай, певунья, я директор цирка. Ты славно пищишь, точь-в-точь мышь, попавшая в мышеловку. Может, и рассмешишь моих зрителей. Хочешь выступать в моём цирке?
Директор цирка презрительно отшвырнул ногой старую шляпу, и несколько медных монет покатились, делая круги вокруг Соль.
– Я буду платить тебе не в пример больше. Соглашайся, дурашка!
– Нет, нет, я не хочу! – Соль попятилась к стене. – У меня здесь друзья, и я не могу их бросить.
Соль попробовала убежать, но не успела.
– Эй, Свист, Муха, сюда! Хватайте девчонку! – крикнул директор цирка.
Из фургона мигом выскочили два силача, затянутые в чёрное трико. Мышцы на руках у них были такие могучие, словно большущие дыни, разрезанные пополам.
Один из них схватил Соль поперёк живота, другой ухватил её дрыгающиеся ноги. Соль не успела ахнуть, как очутилась внутри фургона. Свист и Муха держали её крепко.
– Пустите меня! – крикнула Соль.
– Будешь дёргаться, я тебя задушу, – равнодушно сказал Свист.
– Оторву голову, – деловито добавил Муха.
Соль притихла – что ей оставалось делать?
Потом её окружили какие-то люди в пёстрых одеждах. Одни смотрели на неё презрительно, другие насмешливо. Кто-то ткнул ей в живот пальцем.
– Ну и тощая!
– А уж грязная!
– Верно, никогда не мылась!
– Где только отыскали такую уродину?
Вошёл директор цирка, все сразу примолкли.
– Отмойте эту оборвашку, да как следует трите мочалкой, не жалейте мыла. Сегодня же сшейте ей платье из марли с блёстками. Завтра она будет петь.
Тут бедняжку Соль совсем завертели, закружили, задёргали. Десять раз намыливали ей голову, мыло щипало глаза.
Она опомниться не успела, как две сердитые портнихи торопливо накинули на неё пышное белое платье с голыми плечами.
– Ай, ай! – вскрикивала Соль, когда булавки впивались в её тело.
– Ишь, неженка! – злились портнихи.
Гребень безжалостно впился в её длинные кудри. И только старый слон, возвышаясь над всеми, сочувственно качал головой.
– Хозяин идёт! – крикнул кто-то, и все отступили от Соль.
Она стояла одна посреди арены, опустив руки. На неё были направлены круглые прожектора, она стояла испуганная, растерянная, понимая, что ей не убежать.
Директор цирка с изумлением уставился на неё.
– Э, да она просто красавица, – воскликнул директор. – Вы только посмотрите! А ну, корону сюда!
Он сам надел ей на голову картонную корону, украшенную стекляшками.
– Ну и глазищи, сроду таких не видал! Только не вздумай реветь, дурёха! Знаешь весёлые песенки?
– Нет, – прошептала Соль.
– Не угодишь моим зрителям – отведаешь плётки. А сейчас накормите её досыта и заприте в пустой клетке. Такие дикие девчонки, стоит отвернуться, тут же норовят дать дёру.
Яркие прожектора погасли один за другим.
– Ах! – вскрикнул кто-то в застывшей тишине.
Соль светилась! Светились её оголённые плечи, нежное лицо, шелковистые кудри, тонкие руки.