Поймав себя на том, что томно облизываю губы, тяжело и похотливо дышала, все еще чувствуя вкус мужчины во рту. Голова кружилась, как после вина, в ушах шумело, а соски торчали вперед, буквально крича о желании.
— Они светятся, — ответил эльф, подхватывая кончиками пальцев мой подбородок и задирая его вверх, чтобы лучше видеть лицо. — С этим потом разберемся, я все еще хочу тебя трахнуть.
Потихоньку появлялись крамольные мысли, что мне нравится жить в загробном мире. В том, где я таскала пакеты с дилдо для долбанутой начальницы, на меня пялились только местные алкоголики с лавочек. Было обидно. Сейчас я напоминала себе человека, которому в детстве не давали сладостей, а потом он внезапно попал на кондитерскую фабрику...
Я не успела додумать, как эльф подхватил меня на руки и быстрым движением положил на диван. Тело тут же утопло в мягком покрывале. Нос учуял тонкий запах, похожий на ваниль. Похоже, кабинки для гостей убирали и стирали тщательнее...
Щелчком пальцев эльф погасил несколько свечей, оставив интимный полумрак. Он склонился надо мной и тяжелые, белые волосы соскользнули с его плеча, пощекотав кончиками мою грудь. В глазах вспыхнул отблеск огоньков свечей. Я отвела взгляд, неожиданно смутившись, и...
Дьявол тебя раздери!
Я даже вздрогнула от неожиданности, заметив пингвина, который стоял на подлокотнике дивана. Не будь он куском силикона, я бы подумала, что он наблюдает за нами.
Эльф бросил же его в угол? Как он очутился здесь?
— Одуванчик, — шепот теплым ветерком пощекотал щеку, и я растерянно повернула голову обратно. Едва не столкнулась носами с эльфом, который оказался невероятно близко ко мне и тут же, ммм... получила поцелуй. Мягкие губы накрыли мои, язык скользнул внутрь. Эльф на вкус был сладкий, как фруктовый чай. Но что этот фруктовый чай делал с моим ртом!..
Мне хотелось перестать дышать, лишь бы не тратить бесценные секунды на это глупое занятие и отдаться поцелую. Он вышел коротким, и когда эльф отстранился от меня — это было как удар кинжалом в сердце. Я потянулась следом, но меня остановили, приложив длинный палец к губам.
— Не наглей.
Не могу! Как?! Чтобы меня так вело от мужчины? В жизни такого не испытывала. Казалось, что по венам начинает течь раскаленная лава вместо крови. Меня тянуло к эльфу, желание соединить наши тела становилось сильнее и сильнее и напоминало безумие. Хотелось прижаться к нему целиком, впиться зубами в кожу, слизывая с нее запах. Между ног все увлажнялось и, похоже, простынь подо мной была уже влажной. Я чувствовала крепкий вздыбленный орган внутренней частью бедра, и больше всего хотелось наконец податься к нему и позволить оказаться внутри.
— Пожалуйста, — хватило меня на стонущий выдох и я потерлась об член эльфа бедром, — ну пожалуйста.
В глазах эльфа полыхнуло удивление. Но оно тут же сменилось другими эмоциями. Он собрал мои волосы в кулак, словно пытаясь сдержать меня на месте и к моему лону прикоснулась и надавил твердый горячий орган. Одно точное и глубокое движение бедрами — и перед лазами словно вспыхнули искры.
Мой рот открылся в беззвучном стоне, когда он заполнил меня до конца. Давящее, приятное ощущение вызвало странные мурашки по телу. Эльф не стал ждать: он начал двигаться во мне, каждый раз словно точно пронзая до самой моей... души? Нет, блядской натуры, видимо. Влажные звуки, запах наших возбужденных тел и синхронное дыхание казалось лучшим, что случалось со мной за тридцать с хреном лет жизни.
Все, на что меня хватало — бессильно закрыть глаза руками, пытаясь спрятать шок и возбуждение.
— Ты точно странная сегодня, — хрипло произнес эльф мне в шею и облизнул ее влажно и длинно, с новым толчком проникая в меня.
— Я... о-о-х...
Обвив его бедра ногами, я пыталась раскрыться для него еще больше. Теперь я исполнила свое желание: наши тела были настолько тесно соединены, что я ощущала движение мышц эльфа с каждым вздохом. Он был чертовым мистером Идеальностью. Вызывал у меня настоящий пожар и потом между ног одновременно. Пожар горел в животе — и полыхал с каждым разом все сильнее. А как я теку, я чувствовала, сжимая непроизвольно мышцы вокруг твердого и пульсирующего органа.
— Пахнешь страстью, — тихий шепот в губы, и я покорно раскрываю рот, лишь бы получить поцелуй или поймать хотя бы частичку жаркого дыхания эльфа. Но он только дотрагивается языком до нижней губы, подразнив, и шепот перемещается выше. — В тебе влажно и горячо. Ты сегодня просто ушла в отрыв, Одуванчик. Священный лес! — мне кажется, что он так обращается ко мне, но потом глупый мозг понимает, что это у него такое ругательство. — Сжимаешься так... собираешься кончить?
— Да-а-а, — выдаю я на выдохе. Потому что я правда собираюсь это сделать! Желание внутри накаляется до предела, заставляя сходить с ума. А когда в животе взрывается теплая волна, заставляя меня выгнуться, сокращаясь настолько, что становится даже больно, я раздираю спину эльфа ногтями под яростное и несколько удовлетворенное шипение.
Жаль, что мой первый оргазм заканчивается трагично.
В глазах темнеет и сознание улетает стремительно, как шарик, из которого выпустили весь воздух.
Последняя мысль, мелькнувшая в голове, когда я растекаюсь под идеальным телом эльф: «Черт, я невезучая. Сдохнуть от оргазма еще надо умудриться!»
— Твою мать, — слышу я тихое ругательство и меня накрывает полная темнота.
Глава 5
Я просыпаюсь на койке в своей вонючей люкс-коморке с двумя сундуками. Тяжело вздохнув от горького осознания, что я все-таки на Палармусе, я потираю глаза. Присев, оглядываюсь, размышляя, чем убить день и дотянуть до встречи с Голденвалем в три ночи, и обнаруживаю на крышке одного сундука небольшой цветок с сочно-зелеными лепестками, тот самый мешочек с двойной таксой, что предназначался мне за секс с эльфом, и записку.
Дотягиваюсь до сложенного вдвое пергамента, звучно сглатывая сухим горлом. Интересно, я вообще пойму, что значат местные каракули в письме?
От пергамента пахнет деревом. Втягиваю его запах, прикрыв глаза и вспомнив отцовскую пилораму. В лес меня тянуло с детства. Только не в обществе псины типа Тео. Передернув плечами от воспоминаний об оборотне, я разворачиваю листок, и выписанные на нем символы будто по мановению волшебной палочки начинают перестраиваться в знакомые буквы. Аж руки задрожали от такого чуда. Ведь и сам пергамент стал на пару градусов горячее. А может, мне показалось.
Дождавшись строчек из своего родного алфавита, я зачитала шепотом:
— Язык не поворачивается назвать тебя Диким Одуванчиком после прошлой ночи. Я мог бы обратиться к тебе — Самира, но ты сама молила называть тебя Виталиной. Будь по-твоему… Лина. Я мог бы осыпать тебя всеми драгоценностями Крайтона, но ты сто́ишь гораздо больше. Если дождешься меня, мой следующий визит в «Барсук» круто изменит твою жизнь в лучшую сторону. Надеюсь, мы увидимся в день парада трех планет. Твой Таурлендиил.
Ну вот, блин, еще один жених нарисовался!
— Я такими темпами замуж здесь выскочу раньше, чем выберусь отсюда, — бурчу под нос, разглядывая цветок. Забавный такой — с золотистой сердцевиной. Переливающейся, мерцающей, кажется даже потрескивающей.
— Ты как дикарка, — слышу пыхчение и вздрагиваю.
— Кто здесь? — Подскакиваю с кровати, прям в чем мать родила.
— А сама-то как думаешь?
Озираюсь по сторонам. В коморке никого. Никого, кроме меня и… Из-за моей подушки выглядывает пингвин! С той же бабочкой на шее, но живой! Кряхтя, перекатывается на середину койки и усаживается, если его телодвижение можно так назвать.
— Не смотри, что я такой маленький! Я очень удаленький! Меня только надо покормить. А то до конца не раколдуюсь…
— ЧЕГО?!
Из моих рук выпадают и письмо, и цветок. Я пячусь к окну и прикрываю свою наготу занавеской. Но тут же слышу смешки за спиной. Оборачиваюсь, а рамы-то настежь, и по ту сторону мной любуется троица дымящих самокрутками мужиков.
— Да чтоб тебя! — Захлопываю окно, задергиваю занавеску и выдираю из-под пингвина простыню. Оборачиваюсь ею, пока он, неуклюжее мини-животное, пытается вернуться в прежнюю позу.
— Ты же не думала, что попала сюда, потому что тут не хватает своих старых дев?
— Ну спасибо, мистер сама тактичность! — фыркаю зло.
— Да, я никогда не церемонился с женщинами. Сами вешались на шею.
Я иронично изгибаю бровь. У одного из нас явно протекает крыша.
— Меня зовут Халририй Майнардус Джордан Третий. Но ты можешь звать просто — Хал. Понимаю, ты в замешательстве. — Он начинает расхаживать по матрасу, но каждый раз катается по нему как неваляшка. — Меня прокляли, зачаровали, превратили в эту тушу иномирского происхождения, а потом и вовсе закинули в ваш мир. А там без зелья я попросту стал пластиковым. Обратно вернуться я мог только в случае, если мной заинтересуется одинокая женщина. Заинтересуется, как в… эээ… мужчине.
— Тобой заинтересовалась моя хозяйка! С ней надо было сюда возвращаться! Ей бы тут понравилось!
— Я не контролирую магию. Она руководит мной. Помоги мне вернуть свой былой вид, и я помогу тебе попасть домой, — деловито предлагает он мне, щелкая клювом.
Приехали! Я разговариваю с пингвином!
— И что для этого надо сделать? — интересуюсь, задницей чувствуя подвох.
— Для начала — вырастить меня в человеческий рост. Я не хочу оставшуюся жизнь прожить в теле карлика. Сегодня ночью ты встречаешься с Голденвалем. У него много зелий. Подозреваю, Самира у него флакончик и дернула.
— Сам… Самира? — напрягаюсь я. — Дикий Одуванчик?
Хал захлопывает клюв. Я бросаюсь к нему и начинаю трясти эту тушку руками.
— Пе-ре-с-тань! — запросил он.
— Отвечай! — требую я.
— Магия всегда требует плату. Вот Самира и поплатилась. Надеюсь, совсем исчезла!
— За что она так с тобой? Гад, наверное? Признавайся, а то к пюрешке сегодня подадут пингвинятинку!