о совпадения, добавьте легенду про якобы проповедовавшего на Руси апостола Андрея Первозванного. Они строят монастырь апостола Андрея…
— И всё стабилизируется, — закончил за меня Ростовцев. — Пока в сорок первом монастырь не сожгли, и система понемногу не пошла вразнос.
— Да. Уверен, в стабильном состоянии заклинание поглощает почти весь избыток, который переливается из хранилища, а остальное расходовали монахи, даже не зная про это. На хороший урожай, на исцеление больных, какие-то мелкие чудеса и тоже обязательно хорошие, заклинание сработает как фильтр. Чем больше паломников, тем сильнее молитвы и больше расход избытка, тем быстрее всё вернётся в норму. И тогда ключ доступа вообще перестанет работать, не говоря уж про бессмысленность попытки обойти барьер жертвами. Внешнему воздействию просто не хватит энергии активировать переход. Это если без протекающей энергии, которая и создавала аномалию, кто-то вообще догадается про место.
— Осталось убедить моих соседей, что монастырь неподалёку нам необходим, — неожиданно тяжко вздохнул Ростовцев.
— О, с этим не беспокойтесь, — неожиданно хищно ухмыльнулся Кристиан. — Мы с Игорем без труда, зная, чего искать, найдём остатки самого первого поселения. Дальше раскопки, можно подкинуть артефакты, в том числе и отсюда, самые настоящие. Надо — организую так, что вообще ни у кого вопросов не возникнет. Потом дискуссия с привлечением Церкви. Никаких подделок, абсолютно достоверное доказательство версии про возможный визит апостола Андрея под Москву. Да ваши соседи наперебой поддержат, что рядом с вашим посёлком монастырь на месте официально древнейшей церкви России, а именно они и нашли. И чтобы потом их имена обязательно были упомянуты в числе первооткрывателей, меценатов-реставраторов и так далее. Или я ничего не понимаю в людях и в людском тщеславии.
— А что с этим Публием делать будем? — обеспокоенно уточнила Алиса. — Он же этот барьер строил и в любой момент может за него пройти. Ему не нужна свободная магия снаружи, барьер сам ему эту энергию накачает.
— Да ничего, пусть живёт спокойно, — искренне и одновременно сказали я, Кристиан и Ростовцев.
После чего Кристиан уточнил:
— Он человек явно адекватный и понимающий, с ним можно договариваться. Да и присматривать за одним магом куда проще и надёжнее, чем за сворой авантюристов разных мастей.
Дальше я громко, специально привлекая внимание, вздохнул:
— И остаётся одна проблема. Та самая гадость в пещерах, эти тени. Если мы их сейчас запечатаем, то проблему отложим, но не решим. Лет двести — и они выберутся. Сразу скажу, каждый решает за себя, но я иду. Я примерно представляю себе структуру таких заклинаний, они завязаны на материальный якорь. И если этот предмет разбить, то заклинание исчезнет.
Я сейчас был сам себе противен, так как на самом деле никакого выбора не было. Не зря Кристиан, который тоже обладал нужными знаниями, меня понял сразу. Мы частично магические существа, потому, скорее всего, этого предмета даже коснуться не сможем. Нужны Яна или Ростовцев. Однако при этом именно они больше всего рискуют — хотя могут и не рисковать: ни сами, ни их дети двести лет не проживут. И потом, когда тени выберутся на поверхность, охотиться будут в первую очередь на таких, как я, простых людей это заденет постольку-поскольку. Когда Яна и Ростовцев сразу же согласились — оставлять потомкам опасную гадость мы не имеем права, стало ещё противнее.
Неожиданно Публий Серапион о чём-то спросил Кристиана, дальше у них случился долгий разговор, причём произносили фразы оба настолько быстро, и обсуждали не стараясь упрощать фразы. Яна и Алиса пытались вслушиваться, но лишь растерянно мотали головой. Наконец, Кристиан соизволил перевести:
— Он решил идти с нами. Сказал, что Митра его не простит, если он оставит зло, которое породил своими руками, — после чего негромко и так, чтобы услышал один я, добавил: — Его потрясло, что такие, как мы с тобой не только способны размышлять здраво и самостоятельно, но ещё и на равных с людьми. Сказал, что в мире слишком много изменилось, — Кристиан помолчал, но всё же добавил: — Мне не нравится, с каким настроением Публий идёт в бой. Победить или умереть.
— Мёртвые сраму не имут?
— Да, и это очень плохо, когда сражаться идут, чтобы хотя бы смертью искупить вину. Если что, тоже приглядывай за ним.
Зал, в котором мы нашли Публия, был тупиковым, но возвращаться через сокровищницу римлянин отсоветовал: тени, которые и при жизни сходили с ума от золота, нередко приходят посмотреть в рассыпанные по пещерам комнаты с драгоценностями. Вместо этого мы зашагали по проходу, обходящему сокровищницу слева. Пол был ровный, ширина прохода составляла не меньше трёх метров, а стены покрывала светящаяся плесень. Удивительно, как мы не нашли эту дорогу сразу.
В пещере с фресками в глазах Публия появились слёзы, и он пояснил:
— Когда-то цепь была длинной, а потом понемногу укорачивалась. Когда мог — я ходил сюда и рисовал, как всё было раньше. Надеюсь, таким это место станет и снова.
Публий вёл нас дальше. Несколько раз мы попадали в тупик. Прошло много времени, пещеры продолжали изменяться, в этом случае приходилось возвращаться к развилке. Понемногу коридоры становились всё ниже, всё уже и теснее. В очередном проходе потолок навис так низко, что пришлось согнуться в три погибели. От скрюченной позы ломило спину, но Публий уверенно вёл нас вперёд. Некоторое время пришлось даже ползти на четвереньках, мы кашляли, задыхаясь от пыли, ноздри забило запахом сырой земли и затхлым амбре стоячего воздуха. Оставалось надеяться, что ни у кого нет клаустрофобии, а впереди не будет узких лазов-шкуродёров.
Прошли минуты, а показалось, что целая жизнь, и вот, наконец, мы выползли в очередную пещеру… Как мало, оказывается, надо для счастья: сначала побыть червяком, а затем напиться холодной чистой воды из озерца и сполоснуть пыльное лицо и волосы. А дальше присесть отдохнуть. Стены покрывали старые, наполовину стёршиеся от времени рисунки: лошади, быки, львы, какие-то незнакомые животные с закрученными рогами. Лучше всего уцелел вставший на дыбы единорог, грива сверкала серебром.
— Это тоже вы? — спросила Яна.
— Нет. Это… само. Это отпечаток садов Митры. И надеюсь, они ещё оживут.
Ростовцев беспокойно ёрзал на месте, поглядывая на свисающие с потолка игольчатые светящиеся наросты.
— У меня такое чувство, будто за нами кто-то следит.
— Тени? — спросила Яна.
— Прячьтесь! — скомандовал Кристиан…
Поздно. По стенам запрыгали чёрные пятна. Пещеру наполнил запах тлена.
— Не высовывайтесь из-за камней, — скомандовал я. — Это наше дело. Пистолеты тут бесполезны. Попробуем их оттеснить и связать боем, а вы идите к якорю.
И активировал ту же связку, что и в драчке с Эрихом. Разве что внёс дополнительное условие. Сейчас только два миланских доспеха и два полуторника с кромкой, покрытой антимагическими искорками, чтобы хорошо работало против колдовских созданий.
Дальняя часть стены, покрытая натёками, пришла в движение. Каменные сталагмиты зашевелились и посыпались на пол. Там, где секунду назад свисал занавес каменных нитей, отныне зияла чернота. На мгновение в пещере повисла тишина, потом прокатился тихий смех. И в пещеру вползала ещё более густая чернота. Запах тлена всё усиливался.
Вот чёрное щупальце поползло по камню, рядом с которым я стоял, почти коснулось моей ноги. Получило удар мечом. Раздался скрежещущий звук. Чернота отступила в дальний угол и тут же преобразилась. На нас надвигались двадцать воинов, каждый размахивал тоже мечом. И вот эти совсем не походили на призрачную тень или карандашный рисунок. Не только цвет и объём, но и вполне нехорошая материальность, как минимум — у оружия. Некоторые несли большие круглые щиты и мечи, другие держали в руках один меч. Ржавые кольчуги, полуистлевшие хитоны, через мёртвую плоть местами проступали кости. Лица наполовину лицо зомби, наполовину уже голый череп. Я на это не выдержал и засмеялся:
— Ощущаю себя на съёмках трэшового американского фильма ужасов. Только мумии фараона не хватает и Индианы Джонса.
Тени моего веселья не оценили, сразу две штуки попёрли вперёд. Я нанёс удар прямо в грудь ближайшего из противников. Ржавая кольчуга не выдержала укола толедской стали. Воин отшатнулся и упал. Лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным. Можно было подумать, что ему на нос села муха: слегка досаждает, но не более. Тут же Кристиан стремительным движением снёс голову соседнему мечнику со щитом. Обе фигуры мгновенно потемнели и чёрным туманом утекли назад. Остальные остановились, как будто получили неслышный приказ.
— Верните то, что принадлежит нам, — раздался глухой голос, доносившийся как будто издалека. — Верните, пока мы не изрубили на куски! — по воздуху пронёсся лёгкий смех. — Ну же! — рявкнул глухой голос.
В ответ Кристиан взмахнул мечом: вокруг шеи немца попыталась обвиться возникшая из воздуха цепь, но разлетелась звеньями, разрубленная на лету. И тут же мертвецы пошли в атаку. Первого я встретил, приняв его меч на лезвие, и нанёс ему укол в лицо: мой клинок длиннее, а доспех не боится ответного скользящего удара. Кристиан нанёс страшный рубящий удар сверху, проломив щит и достав воина, прятавшегося за ним. И тут же я прикрыл его от удара соседнего мертвеца…
Наше оружие и доспехи превосходили эту полуистлевшую банду на тысячу лет развития военного дела, мы были выучены намного лучше. Но мы были живые — а эти твари, получив смертельное ранение, истаивали чёрным дымом, чтобы возродиться у провала в стене и снова вступить в бой! Рано или поздно я и Кристиан начнём уставать. Использовать же колдовские формулы… Магия в пещерах была какая-то странная, непривычная, искажённая. Связку на оружие я рискнул применить, так как отрабатывал её тысячу раз и точно мог проконтролировать любые побочные эффекты. А вот остальное… я не настолько в этом разбираюсь, чтобы компенсировать искажения. Потому оставлю заклинания как последнее средство, когда хуже не будет.